Страница 49 из 104
- В общем, Митька, испугался я за отца - а кто бы не испугался? – и долбанул в охотника из балестры. Прямо в голову, чтоб наверняка. Досталось нам, конечно, потом от старшины. Другой тогда был, не Панько. Магистру о происшествии не доложили, скрыли, так сказать, наш косяк. Кроме нас с батькой и старшины ныне покойного никто не знал о младенце. Вот так мы тогда первый раз умолчали о твоём существовании, княжич…
Он щелчком отбросил брызнувший оранжевыми искрами окурок и задумчиво потёр ладони друг о друга. Потом сцепил пальцы и опёрся локтями о колени. Видимо, воспоминания взволновали спрятанные где-то глубоко толстые, как брёвна, струны его меланхоличной души, которую давно не сотрясали страсти и сомнения. Может, даже никогда. Идеальный воин.
- В роще мы нашли тело женщины, умершей от потери крови, а в седельной сумке – младенца. Ребёнка в эту же ночь подбросили к районной детской больнице, коня продали цыганам за чисто символическую плату. А княгиню и охотника здесь закопали, - он похлопал ладонью по холмику, на котором сидел.
- Ольвик здесь похоронен? – мне почему-то стало неприятно и я, отлепившись от креста на его могиле, поднялся на ноги.
- Ольвик? – переспросил Семёныч. – Значит, так его звали…
Он тоже поднялся, отряхивая штаны.
- Ты, наверное, думаешь сейчас, что мы неправильно поступили с ребёнком? Что обрекать его на приютское детство было мерзко и подло? Думаешь? – он попытался вглядеться в моё лицо в темноте. - Думаешь, конечно. Меня самого совесть уж сколько лет мучает. Оправдываю, конечно, я наш поступок тогдашний: вот, мол, понимали мы, что охотники его ищут, опасно ему оставаться в Юрзовке, и подвергать чью-то семью из односельчан опасности тоже не хотелось…
Я, честно говоря, ничего по этому поводу не думал. Детского дома мне узнать не пришлось. Мои приёмные родители, видимо, усыновили меня очень скоро. И любили, и баловали, и в угол ставили – всё как своего. Никогда, даже в подростковом возрасте, я не чувствовал ущемлённости моих сыновних прав и обязанностей. Даже по сравнению с младшим братом, который уж точно был им родным. Мои родители - люди простые и добрые, и я к ним всегда был очень привязан. Наверное, мне повезло. Поэтому обиды на стражей я не держал. Их можно было понять. Но Семёнычу ничего не сказал. Пусть терзается. Иногда чувство вины бывает весьма полезным. Для объекта этого чувства, конечно.
- А тебя, вишь, не искали, как выяснилось, - задумчиво продолжал Семёныч. – Кроме этого Ольвика никто, наверное, не знал о твоём спасении, - он вздохнул. – Можно было тебя оставить и вырастить славным стражем. Ушёл бы к своим полянам уже давно и княжил бы там на здоровье.
Мы снова пробирались по извилистым тропкам кладбища, то погружаясь в чернильную тень деревьев, то выныривая из неё на лунные прогалины.
- Хорошего воина надо растить с детства, - рассуждал Семёныч. – А сейчас у нас мало что получится. Конечно, со зверьём, да с разбойником, который из вчерашних посадских, ты, может, и научишься справляться… Один на один. Да в ближнем бою. Да с божьего благословления. Но не боле. А вот что делать, если тебе встретится такой воин как Ольвик? Или даже как один из наших стражей? Ты хоть до конца жизни тренируйся – всё равно не дорастёшь даже до наших салажат. А уж за Мораном ребята и того крепче.
- Пессимистично, - его прогноз мне совсем не нравился.
- Возраст, Митя. Для хождения по бабам ты ещё хорош, для начала воинской карьеры – уже не очень.
- Ты же на пенсию не ушёл, хотя старше меня раза в два.
- Сравнил божий дар с яичницей! – хмыкнул страж. – Моё тело и дух с младенчества лепили, потом вылепленное легче поддерживать. А тебя не лепить – ломать придётся. Что потом из этого лома выйдет, а, княжич? То-то и оно…
- Семёныч, почему стражи не используют огнестрел? Современное оружие? К чему эта игра в средневековье?
- Не работает потому что твой огнестрел в Моране. Там вообще никакая техника не работает – даже компас. Все достижения нашего техногенного мира там просто бесполезные железяки. А наш дозор, и все стычки – в Моране. Встреча с Ольвиком у Юрзовки –исключение.
- Так ты возьмёшься? – тихо спросил я, останавливаясь и вглядываясь в его лицо, освещённое луной, очень боясь услышать отказ или даже сомнение. Лицо моего собеседника в призрачном свете казалось бледным с чёрными провалами глаз. Очень подходящий видок для ночных походов на кладбище, подумалось мне. Как всегда в судьбоносные моменты жизни, мозг милосердно переключался на что-то незначительное, подсовывая ерундовые мысли и сосредоточивая внимание на посторонних картинах. Может, таким образом он выпускает напряжение ожидания, не позволяя давлению происходящего сорвать какой-нибудь очень нужный клапан в человеческом нейронном котле.
- А и возьмусь, - спокойно сказал страж. – Виноват я перед тобой, княжич. Да и Моран желает моего вмешательства…
- Откуда знаешь?
- Знаю уж, - мрачно буркнул он и, отвернувшись, зашагал в сторону посёлка.