Страница 9 из 9
Допустима только низкая физическая активность или даже её отсутствие. Энергию важно экономить и распределять равномерно.
Если есть возможность, то лучше убрать всю еду как можно подальше. Если такой возможности нет, и вы находитесь вместе с сокамерниками, продолжающими нормально питаться, старайтесь не смотреть на пищу и не ощущать её запаха.
Откажитесь от дневного сна, чтобы быстрее засыпать ночью – это как раз то время, когда желание покушать наиболее сильно.
Старайтесь мысленно отвлекать себя от еды: почитайте что-нибудь, пообщайтесь с сокамерниками или посмотрите телевизор.
Важно при объявлении голодовки известить об этом администрацию – вам необходимо повышенное внимание, иначе в случае чего к вам никто не подойдет.
Что же касается контроля веса, то в этом необходимости гораздо меньше, чем в измерении артериального давления – его резкое повышение свидетельствует об опасности для здоровья. Поэтому требуйте у медсестры чаще делать вам замеры.
Объявляя голодовку, соразмерно рассчитывайте собственные силы. Особенно для того, чтобы в дальнейшем не пришлось тайно подъедать (а это обязательно станет известно руководству СИЗО). Не дайте скомпрометировать себя.
И, напоследок, хочется сказать главное. То, как вы будете вести голодовку, зависит от вашей личной мотивации. Для меня желание «засветиться» в СМИ стояло далеко позади тяги к семье – именно боль от разлуки придавала мне силы. И помните: никогда не доводите голодовку до логического конца.
29 июля 2013
Бутырские мистерии
Выходящее за грани понимания о нормальном в российских тюрьмах – редкость. Нет, я говорю не о нарушениях прав человека в нашей пенитенциарной системе – это как раз и воспринимается как полученное в наследство из глубины веков и вписывающееся в современное понимание нормы.
Сейчас я хотел бы поведать не о естественных правах и путях модернизации, а о совершенно другом. О паранормальном. Вернее, о совокупности того, что я перечислил выше и о чем говорил раньше, но взятом вместе и формирующем совершенно необычный, мистическо-романтический антураж. Я расскажу о камере номер 13 в Бутырской тюрьме.
Необычность её бросается в глаза сразу, стоит к ней подойти. На двери камеры белой краской выведена одна лишь единица, хотя на соседней стоит цифра 14. Зайдя внутрь, обнаруживаешь стоящую на крышке унитаза баклажку с водой – как позже выясниться, это делается для создания преграды на пути в помещение крупной канализационной крысы, весьма упрямой и бесстрашной. Ночью гостя ожидает еще один неприятный сюрприз – из всех щелей вылезают тараканы, но не доморощенные прусаки, а какие-то огромные, толстые и малоподвижные (позже оказалось, что были черные тараканы (лат. Blatella orientalis). Постепенно тюремная романтика приближается к апогею…
Но еще насыщеннее она становится после того, как узнаёшь, что в годы советской власти эта камера была одной из тех, в которых содержали осужденных на высшую меру наказания – расстрел. Действительно, местечко-то историческое.
Правда, новость о том, что за стеной находится устройство, глушащее сигналы мобильных телефонов, особого очарования не придаст. Скорее появится желание поскорее смотаться подальше – кто знает, как работают магнитные волны от этой дребедени. Сидевшие в этом месте ранее, по слухам, особого энтузиазма на сей счет не испытывали.
В итоге повезло. Продержав три дня в этой камере, администрация отправила меня к подельникам поближе – на «большой спец». К моему счастью, вся романтика на этом иссякла.
Но эта извращенно отпугивающая и одновременно притягательная камера с недописанной цифрой 13 продолжает стоять там, где и была. Как, впрочем, и сама Бутырка, место которой в музее истории. Стоящая в центре столицы России тюрьма не может быть предметом национальной гордости. Оставить её в качестве назидания потомкам и как горький исторический урок – самое полезное, что мы можем извлечь из этого страшного и по-своему прекрасного екатерининского творения.
4 августа 2013
Преступмысль и её оковы
Цензура как самый непосредственный метод контроля и регулирования речевых практик всегда оставалась главным символом тоталитарных и авторитарных режимов. Глубина её вмешательства не общественными сферами жизни, она стремилась достичь самого сокровенного, что есть у человека – его интимного пространства. Казалось бы, в XXI веке влияние цензуры должно было сойти на нет, но практика показывает обратное: запреты снова приобретают актуальность, и их генезис никак не связан с проблематикой общественной безопасности.
На повестку дня снова становится «тюрьма». Причем не как конкретное учреждение, а в качестве модели отношений государства и граждан. В первую очередь, это относится к пространству Интернета и социальных сетей, год от года играющих все более важное коммуникативное значение. «Закрыть», «отключить», «блокировать», «изолировать», – похоже, эти слова приобретают двоякий смысл. Наложение ограничений мыслится как выход, естественно вытекающий из чувства недоверия к собственным гражданам. Контроль межличностностных коммуникаций видится наиболее эффективным средством для предупреждения угроз положению правящих групп, и если в советские времена он осуществлялся посредством доносительства в среде коммунальных общежитий, где все были друг у друга на виду, то сейчас для этих целей пытаются приспособить Всемирную паутину.
Для арестанта же самая доступная форма общения с близкими и родными – отправка электронных писем через сайт ФСИН. Родственник печатает заключенному текст и вдобавок заказывает форму для ответа, где сиделец собственной рукой вписывает все, что пожелает. Главные требования при этом следующие: письмо не должно содержать информации по уголовному делу, нельзя передавать номера телефонов, а также недопустимы слова и фразы на иностранных языках. За соблюдением всего этого следит цензор, просматривающий письма и ответы на них. В большинстве СИЗО контроллеры внимательно отслеживают выполнение именно этих требований. Но только не на Бутырке.
Тройное замалёвывание абсолютно любых фраз и предложений в текстах писем, их утайка или вовсе отказ от отправления адресату – в порядке вещей в этой старейшей московской тюрьме. При этом не принимается в расчёт, насколько важна и необходима для человека содержащаяся информация. Фигурант «болотного» дела Михаил Косенко, у которого умерла мать, узнал об этом две недели спустя из новостей по телевизору, несмотря на регулярно отправлявшиеся ему письма сестры. Они просто-напросто не доходили по вине цензора. Но арестантов-то в Бутырке две с половиной тысячи, и у каждого из них есть мать, сестра, брат, дети и другие родственники и друзья. Я уже не говорю про постоянное вырезание текстов, содержащих беседы на политические темы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.