45-я параллель

– Я решил просить деньги у Юлии Тимошенко! Напишу ей стихи, а она даст мне миллион! – размечтался Леонид Игнатович.

– Как вам такая чушь в голову приходит? – не сдержалась я.

– О! У меня идея: стихи напишете вы, а я отправлю от своего имени. Я стихи писать не умею, – на полном серьезе заявил адвокат.

– Ничего она тебе не даст, – сказала мама. – Ты лучше работай и не валяй дурака!

– Я учусь оживлять покойников, – гнул свое Леонид Игнатович. – Езжу на кладбище, сижу на могилах, играю на дуде!

– В аферах не участвуем, – предупредила я, после чего подхватила маму под локоть и откланялась.

– Я принесу вам книгу о воскрешении из мертвых! – крикнул нам вслед адвокат, сливаясь с ледяным дождем, а мы завернули на свою улицу.

После того как в период правления Михаила Горбачева рухнул железный занавес и вместо СССР появилось государство Россия, страну наводнили пособия по магическим ритуалам, запрещенные ранее коммунистическим режимом. На месте разрушенного храма Христа Спасителя, где долгие годы находился бассейн, заново отстроили величественное строение, а затем полезли изо всех щелей, словно тараканы, маги, ведьмы, экстрасенсы и пророки. В основном, это были потомственные шарлатаны, специализирующиеся на доверчивости тех, кто прилип к экранам телевизоров, впервые увидев псевдонаучные фильмы об НЛО и полтергейстах.

Бум охватил Русь-матушку, раскорячил ее, нагнул непристойно. Отчего помутились самые светлые умы и стали воспевать темную материю на разные лады. Не миновала чаша сия и ставропольского адвоката Леонида Игнатовича, увлекшегося учением Гробовщика, объявившего себя мессией. Консультации у подобных деятелей стоили бешеных денег. Обезумевшие от горя люди, похоронившие своих детей, платили, чтобы послушать лекции о воскрешении из мертвых. Аферисты никого не оживляли, объясняя это тем, что мертвые не пожелали возвращаться в наш мир.

Адвокат не обманул и действительно притащил книгу.

Мы были в отчаянии: без справки из чеченского института, без малейшего намека, куда отправимся жить – на улицу или на свалку – и где найти хоть какую-то работу. Я вычитала в газете, что есть рабочие места для лифтеров. Но по телефону мне сразу отказали: нет местной прописки – разговора не будет. Хотя зарплата там была настолько мизерная, что нельзя было снять даже комнату в халупе.

Позвонил адвокат и попросил прийти к Нижнему рынку. Свой адрес я не говорила в целях безопасности. Совершенно не отличая ядра от шелухи, современные мистики похрюкивали над корытом, где смешались китайские привороты, черная магия, молитвы, поверья и скандинавские руны. Тьфу, сказал бы мой дед Анатолий, обладатель домашней библиотеки в десять тысяч томов, знаток шести языков. Но современные люди мелки, глупы, чураются настоящих знаний и оттого еще более несчастны, чем их предшественники.

Помочь с пропиской Леонид Игнатович сразу отказался, зато сообщил, что заговоры в книге отменные и ему скоро удастся оживить первого покойника.

– Я следую учению Гробовщика последние десять лет. В Ставрополе полно его последователей, – признался Леонид Игнатович.

Не успела я ответить, как адвокат сунул мне в руки книгу, завернутую в газету, и убежал на работу.

Полистав страницы, я поняла, что автор утверждает – воскрешенных людей много и они живут среди нас. Гробовщик в своем послании к миру хвалился, что умеет оживлять покойников и мечтает воскресить всех, кто жил до нас. Этой ахинеей были заполнены несколько глав. Мне захотелось сжечь книгу, чтобы избавить мир от попыток отобрать энергию и деньги у малоумных. Завернув книжку в газету, на которой красовались пятна от масла и рыбных консервов, я решила как можно быстрей вернуть ее хозяину и попросить его в последний раз прекратить игры с демонами, потому что следующая стадия – психбольница.

Есть великое знание в глубине сердца о добре и зле, оно не имеет ничего общего с мишурой и суетливыми пантомимами бесов.

Убирая за кошками, я вспомнила, что два дня подряд мне снилась новорожденная девочка. Она громко плакала. Затем я прочитала в газете «Экстра», которую раздают бесплатно, что недалеко от нас в районе Нижнего рынка родители бросили новорожденную девочку в мусорный бак, и она умерла.

Если бы мои знания помогали мне находить и спасать! Сами по себе знания бесполезны, они выручают лишь в случае смертельной опасности, как древний инстинкт.

Мама решила придумать стихи для адвоката. Хотя он жадный и вряд ли купит нам в благодарность мороженого, но будет забавно наблюдать, как Леонид Игнатович станет выкручиваться.

На улице, несмотря на март, разбушевалась настоящая метель. После дождя внезапно похолодало. На доме выросли сосульки, свисающие до самой земли.

Кристина так и не позвонила, хотя я на самом деле собиралась поделиться с ней остатками продуктов. Идя по улице Ленина в главный офис «волшебного риса Шурши», чтобы отдать брошюры, которые мне вручили в прошлое посещение, я поняла, что вижу мир в серых тонах. Все раздражало: куда ни глянь, голые деревья с черными ветвями, грязный липкий снег, суматошные люди с искаженными, замученными лицами, серые здания. Мать ежедневно твердила, да, мы нищие, но посмотри, какое небо! Подняв голову вверх, я видела хмурое серое покрывало, ничуть не радовавшее меня. Как можно восхищаться природой в насквозь прохудившихся сапогах?

Мимо, окатывая прохожих из луж, мчались разноцветные иномарки. Владельцы машин были равнодушны к тем, кому меньше повезло в этой жизни.

Уточнив адрес, напечатанный на обложке, я заметила, что главный вход закрыт, а внутри здания пусто. Зачем же меня попросили прийти именно сегодня? Как человек ответственный, я принесла брошюры, вместо того чтобы выкинуть их в мусорную корзину.

На всякий случай я постучала, а когда собралась уходить, заметила тень, мелькнувшую за стеклом. Широкие двери были обиты железом, однако на уровне глаз была сделана вставка из стекла, напоминающая лезвие меча.

На стук вышел крепкий мужчина-сторож в вязаном свитере и, услышав, что я принесла брошюры, впустил меня внутрь.

– Поднимитесь на второй этаж. У «Шурши» там собрание, – сказал он.

На втором этаже тоже царила мертвая тишина. Это показалось мне подозрительным. Неужели сторож не знал, что никого нет? Зачем тогда он пропустил меня внутрь?

Вернувшись к выходу, я обнаружила, что двери заперты на несколько замков, а сам сторож исчез.

– Кто-нибудь, откройте дверь! – крикнула я.

Осмотревшись, я выяснила, что видеокамеры отсутствуют, а свет робко сочится через жалюзи на окнах.

– Что голосишь? – вкрадчиво спросил неожиданно появившийся сторож. – Никого, кроме меня, здесь нет.

– Откройте дверь! – потребовала я. – Зачем вы обманули, сказали, что собрание на втором этаже?

– Почему ты такая неприветливая? Пошли, посидишь со мной. – Мужчина грубо схватил меня за руку.

Его недобрые намерения стали очевидны. Гнев, охвативший меня, придал сил вырвать запястье.

– Сюда придут мои друзья, – сказала я, сетуя, что оставила кинжал дома. – Они ждут на улице.

– Правда? – Сторож беспокойно глянул сквозь стеклянную вставку на железной двери. – А я никого не вижу. Ты врешь.

– Дверь откройте!

– Нет!

Положение казалось безумным. Я вошла в официальное здание, а человек, работающий здесь, начал удерживать меня как заложницу. Понимала, что вытаскивать сотовый телефон и звонить бесполезно: сторож выбьет его из рук. Здоровый крепкий мужик с гладковыбритым лицом не был похож на сумасшедшего, но что-то невероятно жестокое, маниакальное искажало его черты. Стоя перед запертой дверью, я пыталась сосредоточиться на своих ощущениях: страх сменился равнодушием, затем пришла идея, как выбраться из сложного положения. И чем быстрей произойдет эта реакция, тем лучше.

Я возвращалась из школы. Мне было шесть лет, и я училась в первом классе. За мной погнался какой-то неадекватный тип, а я, забежав в свой подъезд, поняла, что не могу привести незнакомого дядю к себе домой: вдруг он нападет на мать? Я влетела на второй этаж и постучала в дверь многодетной чеченской семьи.