Страница 21 из 28
Ферма осталась позади, за закрытыми воротами.
Некоторое время они ехали молча, приноравливаясь к лошадиному шагу.
Книжник ерзал на жестком седле, привставал в стременах.
– Готов? – спросила Белка через некоторое время.
Он кивнул, и тогда она ударом коленей пустила свою кобылу легкой рысью. Конь Книжника потрусил за ней.
До Тауна оставалось тридцать две мили пути.
Глава пятая
Сити
Момент, когда Болота заканчиваются и начинаются Пустоши, пропустить нельзя, потому что воздух меняется на вкус.
Ветер, дующий с востока, мгновенно высасывает из него отдающую тухлятиной сырость, терпкий, с гнильцой, запах ряски и застойной воды. Воздух становится сначала теплым, а потом почти горячим и шершавым, наверное, из-за цветочной пыльцы, от которой невыносимо чешется в носу.
Бегун чихнул, высморкался в пальцы и стряхнул сопли на землю.
Перед ними простиралось море из колышущихся трав, низкого кустарника и одиноких деревьев. А еще из этого моря торчали огрызки столбов и их цепочка уходила к горизонту.
– Вот и шоссе, – сказал Облом, разглядывая окрестности в потрепанный бинокль. – Можем двигаться по нему. Будет на пару миль дальше, но идти удобнее.
– И безопаснее, – кивнул Свин.
– Возле Тауна тебе будет удобнее, долбон! Особенно если растяжку зацепишь! – ухмыльнулся Бегун. – Ну что там, Облом?
– Ничего.
– Как ты думаешь, она нас намного опережает?
– На день, – уверенно сказал Облом и тоже чихнул. – Как тут живут, Беспощадный помоги! Я же сейчас сдохну от этого зуда!
– Пройдет! – Бегун взмахнул рукой, давая сигнал охотникам двигаться. – Не бзди, бро! Сейчас привыкнем… День – это фигня. Догоним. Через Сити ей сходу не проскочить…
– Через Сити она как раз пройдет. Мост, вот где мы ее накроем!
– А как мы сами пройдем через Сити, чувак? – спросил Свин. – Мне в последний раз там чуть жопу не отстрелили…
– Раз всех убить нельзя, – пожал плечами Бегун, – то придется договариваться…
– Если они захотят с нами договариваться, – сказал Облом. – Ты же знаешь, между нами любви нет.
Ограждение шоссе практически сгнило, а что не сгнило, растащили кузнецы, поэтому то, что они уже вышли на дорогу, почувствовалось только тогда, когда Бегун нащупал в травяном ковре кусок бетона.
Он поднял его. Бетон крошился в руке и сыпался сквозь пальцы колючей песчаной крошкой.
– Разведчики, вперед, – приказал Бегун, и те послушно возглавили группу.
В принципе, пока можно было и не пускать их вперед, так далеко от Сити дорогу никогда не минировали, но предосторожности не помешают. Тем более, что началось все не слишком удачно.
Бегун вспомнил вкус гари вчерашнего погребального костра и поморщился. Он ненавидел все эти церемонии, воющих шаманов и то, что в такие минуты думал о собственном костре.
О собственной смерти. И думал в последнее время все чаще и чаще.
Облом шагал справа от него, Свин – слева, идущие сзади закрывали Вождям спину полукольцом.
– Где ты видел ракеты? – спросил Облом.
Бегун ткнул пальцем вправо.
– Вот там.
– Это фармеры? – поинтересовался Свин.
– А кто еще? – кивнул Бегун. – Тревога. На одной из ферм что-то случилось. Не дай нам Беспощадный попасть на их отряд…
– Срать я на них хотел, – хохотнул Свин и похлопал по автомату, лежащему на круглом животе. – Тоже мне вояки! Овце. бы! Пусть только сунутся!
Он хлюпнул носом и скривился, словно хлебнул прокисшей браги.
– Вот, бл…ь, бро, чем это так воняет? Я через сопли чую – тухлятиной несет!
– Эй! – негромко сказал Облом. – Бегун, смотри! Свин! Голову поверни!
Отряд остановился.
Слева от них над тропой возвышались остатки железной конструкции, так и не проржавевшей в пыль за все эти годы. На самом верху решетчатой фермы висели три тела. Вернее, тела в этих мешках уже едва угадывались, так как подвесили их минимум пару недель назад, а то и больше. Но недостаточно давно, чтобы плоть сгнила окончательно и те упали на землю.
Со своего ужина нехотя снялись два крупных ворона и стая мелких птичек, похожих на синиц.
– Опа-жопа! – сказал Свин и чмокнул пухлыми губами. – Пацаны из Сити висят! Точно говорю!
– Или из Тауна, – возразил Облом.
– Не, Таун – это фигня! – покачал головой Свин. – Смотри. Видишь клок кожи на плече у того, что ниже висит? Зеленое тату! У пацанов из Тауна зеленым зашквариться можно! Только синий или красный! Или – вместе!
Когда дело касалось наблюдательности и распутывания следов, Свин вовсе не выглядел дураком. Бегун не переставал удивляться тому, насколько толстяк быстро соображает в таких ситуациях.
– Вот это, Свин, фармеры, – пояснил Облом. – Их работа. А челы из Сити считали себя крутыми. Сечешь?
– Лохи, – презрительно фыркнул Свин и сплюнул под ноги.
– Точно, лохи, – хмыкнул Бегун. – Ты, Свин, круче, не вопрос… Просто ты с фармерами не воевал, и не надо нам с ними воевать. Где мы, а где фармеры? С ними лучше торговать…
– Как ты думаешь, – обратился он к Облому. – Это граница?
– Не-а, эт точно не граница. До границы миль двадцать топать.
– Так какого они здесь их повесили?
– Где поймали, там и повесили. Слушай, давай-ка отсюда быстрее… Ежели у них тут чо случилось…
Отряд ускорил шаг, уходя от повешенных челов.
– Может, – сказал Облом через некоторое время, – это она?
– Что она? – переспросил Бегун.
Такой быстрый ритм движения нравился ему куда больше размеренного походного шага. Он ровно дышал, натренированные ноги легко несли его над старым шоссе. А вот Свин явно не любил такого ровного бега и с недовольной физиономией утирал со лба обильный пот.
Облом легко держал темп, но Бегун знал, что это ненадолго – слишком крупным челом был Облом, слишком тяжелым. Значит, через полмили надо будет перейти на шаг, чтобы все отдохнули, а потом снова милю бегом.
– Может, это она что-то сделала фармерам? – предположил Облом. – Ты же знаешь, она отмороженная. И по времени подходит. Ракеты мы видели утром, а она опережает нас точно день пути!
– Ну, тогда проблемы с фармерами будут не у нее, – сказал Бегун мрачно. – А у нас. Она из нашего племени…
– Гонишь! – выдохнул Свин. – Она давно не наша!
– Она из нашего племени, – повторил Бегун, не сбиваясь с шага. – И если у нее проблемы с фармерами, то нам нужно срочно убраться с их земли!
Дорога повернула, выкручиваясь широкой дугой из-за двух пологих холмов, и отряд миновал дорожный столбик с проржавевшей и облезлой табличкой. На ней можно было различить цифры 32.
– Где-то здесь граница, – сообщила Белка, оглядываясь по сторонам.
Книжник молчал.
Он практически не проронил ни звука с того момента, как они тронулись в путь. Ехал молча, приспосабливаясь под ритм конного шага, и даже умудрился вздремнуть в седле, правда, чудом не свалился.
Несмотря на то, что вечера уже радовали прохладой, днем солнце светило совсем по-летнему. Белка от жары не страдала, она даже любила солнцепек, но из-за него над бескрайним морем зелени, залившем Пустоши от горизонта и до горизонта, летали тысячи насекомых и лошадям пришлось несладко. Кое-где на боках и в паху животных от укусов многочисленных хорсфлай появились кровавые потеки. Лошади нервничали, отмахивались хвостами, но насекомые жалили и жалили, иногда попутно пытаясь попробовать и человеческую плоть. Спасала одежда: от лица хорсфлай Белке приходилось гонять вручную. А вот Книжника кусачие твари почти не трогали, вокруг вились, но почему-то не грызли.
Конечно, гораздо безопасней было бы ехать только по старой дороге, но разрушенный хайвэй петлял, следуя рельефу, и тогда Белка срезала путь, пуская лошадей напрямую, через пологие возвышенности.
Несколько раз по пути попадались желтые проплешины мертвой травы, и тогда Белка направляла свою кобылку в обход.
Это были нехорошие места, на которые недавно выпал смертоносный дождь. Такие дожди приносил иногда южный ветер, пусть заберет его Беспощадный, и хорошо, что этот ветер дул нечасто. От падающей с неба смерти становились желтыми и опадали деревья, а с челов, попавших под такой ливень, слазила кожа.