Страница 46 из 88
Русский капитан прекрасно говорил по-английски и только пожал плечами на приказ капитана морской пехоты США остановить судно для проверки. Надо так надо. Американский флот наглухо запирал Персидский залив и высаживал досмотровые группы на каждое пятое судно.
В случае с "Волго-нефтью" это был, конечно же, идиотизм. Местоположение танкера, оборудованного новейшей английской навигационной спутниковой системой, можно было определить с точностью до четверти мили и заранее получить информацию, что он ни в какой иракский порт не заходил. И даже не приближался к иракским территориальным водам. Но американцам было мало просто блокады, им требовались еще ежедневные, вернее - еженощные, демонстрации собственного превосходства. Что обходилось казне Соединенных Штатов в круглую сумму, регулярно выплачиваемую за задержки рейсов наливных судов.
Но престиж дороже.
- Сообщите пилотам, чтобы отвели вертолеты подальше, - капитан повернулся к старшему у американцев.- Инерция у нас большая, корпус может повести в сторону, а ваши машины висят почти вплотную к бортам.
- Roger [Понял (англ., армейский сленг)], - кивнул пехотинец. - Надеюсь, осложнений не будет?
- Мне кажется, что оружие у вас, а не у меня, - проворчал капитан, не испытывающий никакого пиетета перед "морскими котиками". - И скажите вашим людям, чтобы к экипажу по пустякам не лезли. Во избежание недоразумений. Иначе я буду вынужден подать докладную записку вашему начальству.
Бюрократия в США развита еще больше, чем в России, и капитан танкера знал, что говорит. Командиру группы спецназовцев будет довольно тяжело оправдаться, если окажется, что он или его люди применили неоправданную силу к гражданскому экипажу. Особенно неприятно будет в том случае, если история попадет в газеты. А судя по злому лицу русского моряка, он свое обещание сдержит. В случае конфликта будут и официальное письмо, и интервью, и ноты протеста, и обращение в международный суд.
- Мы же не пираты, - американец попытался разрядить обстановку. - С вашим экипажем будут обращаться достойно и никак не ограничивать его свободу. Единственное, что я обязан сделать, так это запереть радиорубку.
- Когда у меня будет возможность связаться с российским посольством?
- Мы направим вашему послу извещение сегодня же утром, - пехотинец посмотрел на здоровенный хронометр, - через два с половиной часа. Сразу после забора проб мы разблокируем связь.
- Хорошо, - криво усмехнулся капитан. И мысленно задал себе вопрос: как эксперты определят точное происхождение "черного золота", если и Иран, откуда шел танкер, и Ирак качают ее из одного и того же нефтеносного пласта? Бессмыслица получается...
- Михаил Сергеевич, это не ответ! - Президент Беларуси положил тяжелые ладони на две стопки документов. - Что значит: трудно уследить? Таможенный союз с Россией - это вам не скобяная лавочка! Кто конкретно проворонил эти эшелоны с металлом?
- Александр Григорьевич! - взмолился премьер-министр. - По документам-то все в порядке. Платежи в бюджет прошли, у меня и сомнений-то не было...
Глава Государства насупился.
- Хорошо. Допустим... Но шесть тысяч тонн меди и никеля! Три состава!
- Я думал, они идут на МАЗ...
- А зачем МАЗу столько цветного металла, вы не подумали?
Снегирь опустил голову.
В прекрасно налаженную схему контрабанды "лома" из России в страны Балтии вмешался его величество случай. На железнодорожном узле сцепщики перепутали номера вагонов и по ошибке оставили два контейнера с медью на разгрузочной платформе, где ими заинтересовалась транспортная милиция.
Подняли документы, обнаружили, что металл, заявленный для нужд республики, пошел транзитом, и возбудили уголовное дело.
К расследованию подключился КГБ, ибо речь шла о контрабанде в особо крупных размерах. И о случившемся доложили Батьке.
Премьер-министр, замглавы администрации и пресс-секретарь Президента, курировавшие этот нелегальный канал вывоза цветного металла, потеряли хороший источник дохода. На их счастье, все бизнесмены-фигуранты проживали в других государствах и доказать причастность чиновников к афере было практически невозможно.
Литовцы просто не станут разговаривать с "подручными нелегитимного диктатора", с российской стороны тоже все достаточно прикрыто, ибо одним из контрагентов Снегиря выступал начальник хозяйственного управления Генеральной прокуратуры Харпсихоров.
- Не опускайте глаза! - разозлился Батька. - Почему вы ведете себя как нашкодивший первоклашка? Я что, из вас ответы клещами должен вытаскивать?
- Я думаю, что можно предпринять, - нашелся премьер.
- Раньше надо было думать. Теперь вот еще что: почему половина таможенных платежей проходит через "Парекс-банк"?
- Он уполномочен на обмен валюты Эстонии, Литвы и Латвии.
- Вам известно, что запрещено проводить бюджетные средства через иностранные банки?
- Известно...
- А раз известно, то какого черта это происходит? - Лукашенко был в ярости.
- У нас с ними договор с девяносто третьего года. Истекает только в январе двухтысячного. В случае разрыва соглашения по нашей инициативе мы обязаны выплатить огромную неустойку, почти двенадцать миллионов долларов, - Снегирь стер со щеки выступивший от страха пот. - Я не могу взять на себя такую ответственность. Вы же сами, Александр Григорьевич, с меня за это спросите.
Батька немного успокоился и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Наследие вороватого Шушкевича имело обыкновение всплывать в самое неподходящее время, как фекалии в засорившемся бассейне.
- А как вы объясните, Михаил Сергеевич, проект постановления правительства по продлению взаимоотношений с "Парекс-банком"?
- Нам же надо менять прибалтийскую валюту, - премьер был готов к такому повороту в разговоре. - Как вы могли отметить, там не проставлено пока никаких процентов. Это проект, и он будет еще дорабатываться. Времени навалом...
- А мы никак не можем отказаться от сотрудничества именно с этим банком?
Снегирь почувствовал, что Президенту что-то известно, и решил изобразить полнейшее непонимание проблемы. В конце концов, все неформальные связи премьера с руководством банка никак не были оформлены, и денежки за посредничество переводились на номерной счет главы правительства Беларуси в Австрию. Доказать причастность Снегиря к обкрутке бюджетных денег было невозможно.