Студент

- Если вы не понимаете, что такое аморальное поведение, я объясню. Аморальное поведение - это поведение, противоречащее общепринятым нормам морали, то есть недостойное поведение, которое и проявил Богомолов по отношению к девушке.

Проголосовали не единогласно, но необходимые две трети голосов набралось. Юрка встал и, демонстрируя равнодушие, вышел из зала. Волков попытался его задержать: "Богданов, мы тебя еще не отпускали", но Юрка даже не взглянул на него. Я тоже не стал задерживать, посчитав это совершенно бессмысленным делом, и вышел следом, услышав за собой отчетливый голос Осадчего: "Это кто?" и слова Волкова, сказанные почему-то с иронией: "Дружок Богданова".

Мой демарш расценили как вызывающее поведение и проявление неуважения к собранию. Но я отделался строгим выговором без занесения в личное дело, благодаря хорошей характеристике декана факультета Николая Сергеевича Зимина, которую поддержал секретарь нашего факультета Славка Сорокин.

Глава 19

Бедная Маша и обиженный Юрка. Скандал Юрки с отцом. Заратустра, Ницше и "Майн кампф". Вопрос с экспедицией и учебой. Примитивная проповедь силы и власти. Лякса решает поступать в МГУ.

- Что будешь делать? - спросил я Юрку.

- Не знаю - пожал он плечами. - Скорее всего, уеду куда-нибудь.

- А зачем уезжать-то? - возразил я. - Тебя же из института не выгоняют.

- Выгонят, - уверенно сказал Юрка. - Но в любом случае я в институт не вернусь.

- А как с Машей?

- Никак! После того, что она сделала, у нас ней ничего быть не может. Если бы не это собрание, я, может быть, с ней и помирился бы. Она мне нравилась, и я рассчитывал на серьезные отношения. Она сама все испортила.

Я хотел проводить Юрку до дома, но, когда мы дошли до Красного моста и я пошел с ним дальше, он меня остановил.

- Извини, - сказал Юрка. - Но мне лучше сейчас побыть одному. Подумать и все взвесить что ли... Не знаю, как еще буду объяснятся с родителями.

Он безнадежно махнул рукой и пошел, широко шагая, твердой походкой, хотя я представлял, как ему сейчас приходится нелегко...

К Юрке я зашел на следующий день.

Дверь открыла Наталия Дмитриевна и сразу зашептала:

- Здравствуй, Володя. Вот хорошо, что ты пришел...

Вот несчастье-то... В институт, говорит, больше не пойду. С отцом поругался. Здесь вчера такой крик стоял. А всё девки, сучки эти. Хоть ты его вразуми. Может, одумается.

И она, кивнув в сторону Юркиной комнаты, всхлипнула и, промокая платочком глаза, пошла на кухню.

Я постучался и вошел в Юркину комнату. Юрка лежал на кровати и читал Фридриха Ницше "Так говорил Заратустра".

- Библиотечная? - я взял в руки книгу, которую отложил в сторону Юрка. Это был томик Санкт-Петербургского издания 1911 года.

- Да нет, у Ляксы взял. А что?

- Да интересно, чего тебя на Ницше вдруг потянуло?

- А ты читал? - спросил Юрка.

- Читал. Человек - промежуточная ступень между обезъяной и сверхчеловеком, ubermensch. Недаром его книгу вместе с "Майн Кампф" и "Мифом двадцатого века" Розенберга торжественно положили в склеп Гинденбурга

- Ты-то не опускайся до примитива. У Ницше есть и другие идеи. Например, о необходимости идти своим путем. В конце концов, это философский трактат, где он рассуждает о месте человека в мире. А Гитлер просто по своему людоедскому разумению использовал основную идею книги.

- Правильно, - согласился я. - Как недавно сказал один знакомый архитектор, когда кто-то высказался насчет топорного оформления нового сквера: "Кто хочет в чем-то видел одни увидеть гробы, то он их там и увидит". Вот также и Ницше видел одни гробы в учении Заратустры. По этому поводу Януш Корчак написал в своих дневниках, что лишенный рассудка Ницше умер, находясь не только в разладе с жизнью, но и "в мучительном разладе с правдой ". "Тот же самый Заратустра учил меня другому, может быть, у меня лучше слух, может, я более чутко слушал". Это слова Корчака.

- Зато Ницше хорошо сказал о женщинах, - усмехнулся Юрка: - "разгадкой её является беременность, а правило обращения с ней одно: "Идёшь к женщинам? Не забудь плётку!"

"Точно, девки довели", - вспомнил я слова Натальи Дмитриевны.

- Ладно, ну его к лешему твоего Ницше, - сказал я, -

Мать говорит, что ты все же решил бросить институт... А что отец?

- Сначала рассвирепел, орал, топал ногами, потом отошел и поговорили серьезно... Поеду в Москву. Там дядька, родной брат отца. Работает начальником отделения океанографии, географии и физики облаков при Академии наук. Куда-нибудь пристроит в экспедицию. Отец с ним вчера по телефону разговаривал.

- А институт?

- Да куда он денется? Вся жизнь впереди, - беззаботно засмеялся Юрка. - Я все равно сюда поступал по инерции, абы куда. Буду поступать в технический ВУЗ. Я всегда любил физику и математику. Видно, отцовские гены. На худой конец поступлю в отцов институт. А пока понюхаю настоящей жизни. Экспедиция - это романтика.

- Тебе видней, - согласился я и почувствовал, что завидую Юрке и сожалею о том, что теряю товарища, к которому успел привязаться.

- К Ляксе зайдем? - предложил я.

- Зайдем, да и гульнем. Как раз я книгу верну, - бодро сказал Юрка и, приоткрыв дверь, тихо позвал: "мам".

Моментально, словно только этого и ждала, вошла Наталия Дмитриевна.

- Мамуль! - заговорчески посмотрел на мать Юрка. - А дай-ка нам с Володькой по рюмочке спиртика.

- Щас, щас, - засуетилась Наталия Дмитриевна и тихо выплыла из комнаты. Вскоре она снова появилась, поставила на письменный стол тарелку с холодными котлетами и хлебом, а также две рюмочки. Потом Наталия Дмитриевна вышла и вернулась, пряча под фартуком бутылку, и вынув с трудом пробковую затычку, налила из нее спирт в рюмочки. Юрка запротестовал, и Наталия Дмитриевна еще немного налила в граненый стакан, который Юрка достал из книжного шкафа.

- Спирт разведенный, - пояснил он, когда Наталия Дмитриевна почему-то на цыпочках вышла из комнаты.

Выпив, мы пошли к Ляксе.

- Доставай бутылку, - весело потребовал Юрка. - Отметим мой новый статус.

- Лякса безоговорочно достал бутылку портвейна три семерки из угла тумбочки письменного стола, для чего залез туда чуть не с головой.

- Это у нас заначка на всякий случай, - пояснил Юрка.

- Ну, и что ты вычитал у Ницше? - спросил Лякса, пряча книгу в шкаф.

- Да ничего. Иногда интересно, часто верно. Смеется над фальшивой моралью, отрицает бога, отрицает религию и всякую другую веру, осуждает людей, пребывающих в самодовольстве, но призывает хранить в душе героя, быть верным земле и найти себя.

- Для того чтобы стать сверхчеловеком, - с иронией продолжил Лякса. - Примитивная проповедь культа силы и власти - вот и весь Ницше. Между прочим, сам Зороастр или Заратуштра, тот, который жил в VIII веке, говорил о вечной борьбе света и добра и тьмы и зла, и о том, что все должны способствовать победе добра. Вот в чем дело. Так что к фантазиям Ницше он не имеет никакого отношения.

- Лев Толстой, - поддержал я Ляксу, - тоже считал его сумасшедшим .

Мы пили портвейн, разговаривали, но все как-то без настроения. Довлела неопределенность, в котором оказался Юрка. В нем сидела обида, обида на девушку, которая, конечно, и сама была обижена, но поступила подло, выставив Юрку, которого, без сомнения, любила, в неприглядном свете, и по вине, которой его исключили из комсомола, что оказалось равноценным исключению из института. Он имел право обижаться на товарищей, они откровенно сочувствовали ему, но в большинстве своем проголосовали за исключение. И Славка Сорокин, секретарь комсомола факультета, хорошо знавший Юрку, сидел в президиуме молча, словно воды в рот набрал, заботясь больше о своей репутации, чем о чести товарища. Юрку назвали подлецом, не имея на то оснований, потому что не знали всей истории его отношений с Машей и причину их размолвки. И это они поставили крест на их с Машей отношениях.