Страница 9 из 26
— Он не возражал?
— Нет. Работник автомойки поначалу возражал, но я дал ему денег.
Эмбер не могла не восхититься его изобретательностью.
Закери потянулся к Отису и схватил его за ухо.
— Осторожнее, — сказал он, отодвинув Закери от собаки. Та продолжала спокойно сидеть и с любопытством смотреть на малыша.
Эмбер протянула руки к малышу.
— Закери, пора купаться, — произнесла она веселым звонким голосом.
Личико малыша сморщилось, и он теснее прижался к Коулу.
— Я могу пойти с вами, — предложил Коул.
— Мне бы не хотелось вас беспокоить. Вы и так уже мне помогли.
Коул поднялся:
— Подумаешь, беспокойство. Это всего лишь купание.
— Хорошо, — уступила Эмбер, — но только в первый и в последний раз. Я должна убедить семью, что я лучший опекун для Закери.
— Определенно в первый и в последний раз, — согласился Коул. — Я вряд ли смогу помогать вам купать ребенка, находясь на Аляске.
— В таком случае следуйте за мной, — скомандовала она, направляясь в одну из ванных комнат.
Какие помещения переоборудовала Коко, было нетрудно догадаться. Кухня и гостиная своей строгой элегантностью были обязаны профессиональному декоратору. Главная спальня и три ванные разительно с ними контрастировали. В них преобладали яркие цвета и замысловатая отделка.
— Наверное, мне следует вас к этому подготовить, — сказала Эмбер Коулу.
— Если вы о беспорядке, то я к этому нормально отношусь.
— Лучше бы дело было в беспорядке, — рассмеялась она.
В этом пентхаусе уже десять лет наводила порядок одна и та же домработница. После ее прихода здесь обычно все сверкало чистотой, и Эмбер не собиралась ее увольнять.
— Что-то не так?
— Она очень… фиолетовая.
— Ну и что с того? — спросил Коул.
— Сейчас увидите.
Включив свет, она распахнула дверь и стала ждать его реакции.
Плитка на полу была темно-фиолетовой, плитка на стенах — розовато-лиловой в фиолетовую полоску. Две современные раковины были из фиолетового фарфора. Стены украшали абстракции в розовых тонах. На стеклянных столиках стояли свечи причудливых форм.
— Да, она очень фиолетовая, — согласился Коул, с удивлением разглядывая интерьер.
Закатав рукава свитера, Эмбер открыла кран:
— Эта ванна большая, а в главной спальне — просто огромная.
— Если есть деньги, можно делать все, что взбредет в голову, — улыбнулся Коул.
Выпрямившись, Эмбер достала с полки несколько мягких полотенец и положила их на один из столиков. Несмотря на внушительные размеры, ванная была непрактичной. В ней был всего один шкафчик, а столики рядом с раковинами были слишком узкими и большую их часть занимали разные безделушки.
— Вы сейчас видите, что сделала Коко, дорвавшись до больших денег.
— Вы высказали ей свое мнение по поводу всего этого? — спросил Коул, продолжая изучать нелепый дизайн.
— Нет. Я впервые увидела эту ванную после ее смерти.
Коул сел на край ванны, и она начала снимать с Закери комбинезон.
— Похоже, ваша сестра не умела распоряжаться деньгами.
— Думаю, они вскружили ей голову. Она выросла в пригороде Бирмингема в обычной семье. Ей было девятнадцать, когда она познакомилась с Сэмюелом.
— Ему тогда, наверное, было лет пятьдесят.
— Чуть больше.
— Неплохо, — усмехнулся Коул.
— Она была ослепительно красивой, веселой и легкой в общении. Она боготворила Сэмюела. — Наклонившись, Эмбер потрогала воду, закрыла кран и бросила в ванну несколько ярких резиновых рыбок. Когда Коул осторожно посадил Закери в воду, она продолжила: — Не нужно быть психологом, чтобы заметить, что Коко выбрала Сэмюела, потому что он был полной противоположностью ее бережливого отца. Я думаю, что Сэмюел в глубине души боялся, что у него никогда уже не будет детей. Что в Коко он увидел кого-то, кого можно баловать и защищать.
— И с кем можно спать, — сказал Коул.
— Он на ней женился. Это достойно уважения.
Пытаясь схватить зеленую рыбку, Закери ударил ладошкой по воде и обрызгал Эмбер.
— У меня есть все основания утверждать, что Сэмюел любил Закери, — продолжила она. — Думаю, у них было бы больше детей, если бы Коко этого хотела.
Коул долго с задумчивым видом смотрел на малыша, после чего спросил:
— Вам нравился Сэмюел?
— Не очень. Конечно, я плохо его знала, но, согласитесь, трудно симпатизировать мужчине за пятьдесят, который женится на девятнадцатилетней девушке. Особенно такой… э-э… — Эмбер попыталась найти подходящий эпитет, но на ум приходили только оскорбительные, поэтому она предпочла промолчать.
Она намочила губку, налила на нее немного жидкого мыла с ароматом роз и принялась осторожно водить ей по телу Закери.
— Между вами и Коко есть кровное родство? — поинтересовался Коул.
Эмбер была благодарна ему за то, что он не стал ее расспрашивать, какой была ее сестра.
— Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Когда мне было семь лет, мой отец женился повторно. Вскоре после этого его сбил пьяный водитель, и мы с моей мачехой Тарой остались вдвоем.
— Я сожалею о вашей потере.
— Спасибо.
Эмбер сильно потрясла смерть отца, но ей пришлось быстро свыкнуться с ситуацией. Тара была вынуждена много работать, чтобы содержать себя и падчерицу, и ей было некогда с ней нянчиться. Поэтому Эмбер рано повзрослела и научилась быть сильной.
— Когда мне было девять лет, Тара снова вышла замуж и забеременела, — продолжила она, начав мыть голову Закери детским шампунем.
— У вас с Тарой были хорошие отношения?
— Она много работала, и мне приходилось посещать группу продленного дня. Она заботилась о том, чтобы я была сыта и нормально одета, а я хорошо себя вела. В общем, мы с ней мирно сосуществовали.
— Похоже, вы были одиноки.
Эмбер пожала плечами:
— До рождения Коко я этого не замечала.
— Полагаю, Коко была любимицей родителей.
— Конечно. Она была родной дочерью Тары и Пита, а мне было десять лет, и я была им обоим чужая.
— Мне так жаль, Эмбер.
Она снова пожала плечами, включила воду и начала осторожно смывать с кожи Закери мыльную пену. Он поморщился, но не заплакал.
— Это было давно. Я не знаю, зачем вообще вам все это рассказываю.
— Я задал вам вопросы, и вы мне на них ответили. — Коул опустился на корточки рядом с ней. — Я не знал своего отца.
— Ваши родители развелись?
— Да. До моего рождения.
— Вы не общались с отцом?
— Нет.
— Почему?
— Моя мать не хотела с ним общаться, и я тоже.
— Вы по-прежнему не хотите иметь с ним ничего общего?
— Не хочу. Но это в любом случае было бы невозможно.
— Он умер?
— Да.
— Вы жалеете, что не познакомились с ним?
— Нисколько. Он не знал о моем существовании, но мне было на это наплевать. Мне хватало материнской любви. Моя мать была удивительным человеком. Она много работала, заботилась обо мне.
— Вам повезло. Рада за вас.
Достав Закери из ванны, Эмбер принялась его вытирать. Он начал хныкать и вертеться, но затем увидел Коула, издал громкий возглас и протянул к нему руки.
— Это возмутительно, — улыбнулась она.
— Вы тоже отлично с ним справляетесь.
— Я в этом не уверена, но буду стараться заменить ему мать, потому что люблю его.
Поднявшись, Коул взял одной рукой Закери, а другую протянул Эмбер и помог ей встать.
Его ладонь была большой, теплой и мозолистой. Вверх по ее руке пробежала приятная дрожь, и на мгновение время словно остановилось. Словно зачарованная, Эмбер смотрела в дымчато-серые глаза Коула, и ей вдруг захотелось, чтобы он ее поцеловал.
— Эмбер…
Подняв руку, он убрал с ее щеки прядь волос. Его прикосновение было легким, но она обнаружила, что ее тело само приближается к нему.
Тогда он наклонился и коснулся ее губ своими. У его теплых губ был вкус вина.
Запустив пальцы ей в волосы, он поцеловал ее крепче, и внизу ее живота вспыхнул огонь желания.