Страница 13 из 28
– Смотрите, – приказал он бойцам, которые с интересом наблюдали за его приготовлениями.
«Карабинеры» по очереди подходили к станку, охотно смотрели в прицел и убеждались, что винтовка была направлена точно в сук. После этого Аркадий Петрович взвел затвор заряженной трехлинейки, спокойным шагом направился к дереву и закрыл сук головою.
Он отыскал глазами бойца, который особенно громко кричал о достоинствах укороченных стволов.
– Подойди к станку, – велел ему Голиков. Тот, слегка бравируя оказанным ему вниманием, подошел. – Проверь, хорошо ли винтовка нацелена? Хорошо? Ты не ошибаешься? Тогда стреляй!
Боец вмиг побелел и отшатнулся. Он хотел подальше отойти от станка.
– Стреляй! – громко повторил Голиков. – Или я отдам тебя под суд за неисполнение приказа командира!
Боец побелел еще больше, перекрестился и в полуобморочном состоянии, закрыв глаза, нажал курок обреза.
Грянул выстрел. Голиков продолжал неподвижно стоять под деревом. Прошло несколько секунд. Аркадий Петрович с нарочитым спокойствием от дерева отошел.
– Ну что? – спросил он бойцов.
Те испуганно, подавленно молчали.
– Ну что? – повторил командир полка. – Увидели, чего стоят ваши «карабины»?
И чей-то голос громко, но смущенно крикнул:
– Крыть нечем!
Будни командира 58 полка
С первого часа пребывания Голикова в Моршанском уезде Александр Антонов со своим войском задали новому командиру невиданный темп работы. О напряжении можно судить по сводке боевых действий 58-го отдельного полка всего за одну неделю.
Уже 5 июля в полдень состоялся первый бой в Перкинском лесничестве. Второе столкновение произошло вечером, в 21 час.
6 июля. «Расстреляна небольшая группа антоновцев, которые вышли из леса в поисках продовольствия».
7 и 8 июля. «Команда ночных разведчиков 58 полка» настигла небольшой отряд повстанцев в районе Зеленой Дубравы.
9 июля. «Разведкой 1 роты 58 полка в районе Бай ловка» разбит отряд в количестве десяти человек. Два повстанца сдались в плен.
10 июля. «5 рота 58 полка направила две заставы по 30 человек каждая в села Спасское и Пичинкино для поимки являющихся за продовольствием из леса грабителей».
Вечером «4 рота… выслала из Перкино разведку в 15 штыков и 10 сабель для уничтожения грабителей на лесопильном заводе в Горельском лесничестве».
Тот же день, 21 час. «Разведкой установлено, что шайка грабителей 6–8 человек скрывается на границе леса 2-го боеучастка в районе Троицкая Дубрава».
11 июля. Утро. «Остатки банды… под командой Шохина… численностью 35 всадников… расположились на озере Иняево… с целью захватить нужное количество голов из крестьянских стад…».
22 часа 10 минут. Из штаба 5-го боевого участка на имя Голикова поступает приказание: «Оперативно. Секретно. По сведениям агентурной разведки, разрозненные банды, оперировавшие на территории боеучастка, слились в одну банду… Командующий войсками (губернии М.Н. Тухачевский. – Б.К.) приказал: «С получением сего немедленно выслать команду ночных разведчиков вверенного Вам полка по маршруту Моршанск – Крюков – Ивенье – Перкино…, дав задание нащупать вышеуказанную банду…».
Понятно, что ни один выход бойцов на задание не происходил без согласия командира полка. Время суток при этом во внимание не принималось. Голиков находился у себя в штабе днем и ночью. Спал урывками.
Масштаб операций ширился.
Приказ начальника 5-го боевого участка Пильщикова командиру полка Голикову: «По сведениям войсковой разведки, в районе села Хмелино оперирует банда Коробова-Попова численностью до 300 всадников… К 5 часам 21/VII выслать команду контрразведчиков вверенного вам полка… В случае обнаружения банды, не дожидаясь особых приказаний, немедленно атаковать ее и уничтожить».
Из оперативной сводки:
21 июля. «В 16 часов 30 минут в Перкинском лесничестве… обнаружена банда Коробова… в 200 сабель. После не долгого боя банда рассеялась…
В 23 часа… вновь обнаружена банда Коробова. Была послана еще (одна. – Б.К.) команда в 29 штыков».
25 июля. «В 16 часов 30 минут в Перкинском лесничестве… была окружена банда Коробова в числе до 200 сабель. После короткого боя банда рассеялась…».
Голиков – Тухачевскому: «Я знаю, как бескровно остановить мятеж!»
Ежедневные стычки с небольшими отрядами мятежников ничего не решали.
Противостояние завело страну в тупик. У нее больше не было средств содержать на Тамбовщине громадную армию. Выходом могло стать только полное прекращение боевых действий. Мятежники голодали. Запасы, рассчитанные на «молниеносную войну», давно кончились. Власти предлагали: «Выходите и сдавайтесь!» Соглашались единицы.
Обе стороны, изнемогая, желали одного и того же: конца противостояния. При этом они как бы не слышали друг друга. У них не было общего языка.
«Но почему?» – снова спрашивал себя Голиков. Ответ не приходил.
Как раз в ту пору над лесами стали кружить самолеты. Они разбрасывали листовки с угрозой: «Не выйдете – забросаем вас химическими снарядами!» Это был способ устрашения, который свидетельствовал о бессилии. У Красной армии не было противогазов. Изменись направление ветра во время химической атаки, жертвами отравления стали бы и красноармейцы, и крестьяне из соседних деревень. Какой здесь мог быть выход?
Напоминаю, что у семнадцати летнего Голикова был мощный аналитический ум. Интеллект подсказывал один за другим варианты выхода из создавшегося положения, которые Аркадий Петрович сам же браковал. Однажды, после нескольких бессонных ночей, когда командира не покидало чувство, что решение совсем рядом, – оно, действительно, к Голикову пришло.
Голиков, который находился в городе Моршанске, позвонил в Тамбов Тухачевскому. Командир 58-го полка просил его принять.
– Товарищ командующий, – сказал Голиков, когда Тухачевский предложил ему сесть, – я помню ваши слова о том, что мятеж идет на убыль. И что главная задача теперь – перекрыть пути доставки в лес продовольствия и медикаментов. Но в лесу еще остается от десяти до двенадцати тысяч мятежников. Даже если они будут жить впроголодь, это все равно большая сила. С нашей стороны боевые действия в лесу невозможны. Засады нас там будут ждать на каждом шагу. Потери могут получиться огромными, а результат – мизерным. Война может тянуться еще не один год.
– Вы знаете, как сделать, чтобы мятежники вышли из леса? – спросил Тухачевский.
Да, знаю. Для этого нужно изменить ваш приказ.
– Мой приказ? Какой?
– Приказ № 130 от 12 мая 1921 года: «Всем крестьянам, вступившим в банду, немедленно явиться в распоряжение советской власти, сдать оружие и выдать главарей».
Задача, которая поставлена здесь, крайне трудная. Но предположим, что Сидор Иванов из леса вышел. По дороге он совершил подвиг: оглушил и принес на себе взводного командира. Что он может получить в награду за героизм? Свободу? Право жить с семьей? Обрабатывать землю (если она у него имеется)?
Но слов о прощении в вашем приказе нет. Вместо них имеется странная фраза: «Добровольно сдавшимся бандитам смертная казнь не угрожает». А что им угрожает? То есть приказ сообщает, что угроза все равно остается. Какая? Приказ не разъясняет.
Что сегодня происходит в реальности? Вот человек добровольно вышел из леса, сдал оружие, даже привел кого-то из оглушенных командиров. Как с ним поступают? Его поздравляют? Его благодарят? Нет. Его все равно отдают под суд. Его судят наравне с теми, кто был пойман чекистами или схвачен в плен во время боя. Что дальше?
А дальше какой-то спившийся юрист, желая показать свою преданность советской власти, придумал леденящую кровь процедуру.
Человека, который добровольно сложил оружие и вдобавок привел своего же лесного командира, судят наравне с остальными; приговаривают за антисоветскую деятельность к смертной казни, к расстрелу.
Раскаявшийся антоновец, слушая очень длинный приговор, успевает десять раз пожалеть, что доверился нашей листовке. Он видит и слышит, что советская власть его обманула. У него еще остается время мысленно попрощаться с семьей, понимая, что уже никогда ее не увидит. Как только закончат читать приговор – его расстреляют. Это известно всем подсудимым.