Точка отрыва

— Аккуратней, так и до кольца в носу недалеко! — хохотнул Ермолов.

Распахнулась дверь, с улицы ворвался шум отбойного молотка. Вставший на пороге долговязый парень в кожаном плаще и кепке что-то сказал, но его слова заглушил грохот.

— Ехать пора, — повторил он, прикрыв за собой дверь.

Ермолов допил пиво и вздохнул:

— Уже накурился, что ли?

Долговязый поморщился.

— До темноты успеть надо.

­— Не парься, если что — в Соколовском заночуем,

— Вот ты простой как три копейки! И за чей счёт банкет?

— Поляна с меня, не сомневайся, — успокоил Александр спутника, но тянуть не стал и соскочил со стула. — Ладно, Слава, посчитай с невозвратной тарой. И добавь к заказу ящик «Чёрного креста». Наберётся бутылочного? Мне бы корешу подарок сделать, уважает он тёмное.

— Сейчас посмотрю, — сказал я и ушёл в кладовку. Когда вернулся и выставил на стойку первую картонную коробку, долговязого в баре уже не было, а Ермолов застёгивал джинсовку.

— Во дают, джамшуты, — хмыкнул он, явно имея в виду рабочих на улице, — с самого ранья пашут...

Я принёс вторую коробку, бывший начальник погранслужбы составил одну на другую и направился на выход.

— Бывай, Слава! — сказал он, когда я распахнул перед ним дверь.

— Бывай! — усмехнулся я и окинул внимательным взглядом улицу.

Кроме бригады рабочих, да Ермолова с приятелем — никого.

Не став задерживаться в дверях, я вернулся к стойке. Тут же, будто нарочно, задребезжал телефон.

— Хмелев у аппарата, — ответил я на вызов.

— Слава, привет! — послышался в трубке голос Артёма Гельмана. — Как оно наше ничего?

— Ровно, — отозвался я.

— Давно не появлялся.

— Дела.

— Вот и у меня тоже... дела, — усмехнулся заместитель начальника Патруля. — Мне бы с соседом твоим парой слов перекинуться...

— А что такое?

— Не телефонный разговор. Но вообще, на днях объявят очень, просто очень интересный тендер, есть возможность вписаться. Только надо обсудить... так скажем... гарантированный платёж.

— Нет, — сходу отрезал я. — Коля не по этой части. Он ни в какой криминал не полезет.

— Так всё абсолютно законно! — уверил меня Гельман. — Вопрос исключительно в размере... накладных расходов.

— Ладно, — вздохнул я. — Передам, что ты звонил.

— Когда?

— Не знаю. Как увижу, так и передам.

Артём шумно засопел.

— Слушай, я бы к тебе и не обратился, мне напрямую человеку позвонить несложно. Но его ж найти невозможно! В магазине нет, в учебном центре тоже не появляется...

При необходимости Гельман умел вцепляться в человека подобно бультерьеру, поэтому я поспешно пообещал:

— Поговорю завтра или послезавтра. Со дня на день, короче...

— Только не тяни, тендер ждать не будет. И заезжай как-нибудь. Сто лет тебя не видел.

— Заеду, — уверил я собеседника и быстро кинул трубку на рычажки, заметив через стекло тень поднявшегося на крыльцо человека.

Распахнулась дверь, вошли трое. Невзрачный мужчина средних лет с неприметным лицом и два крепких парня. Предприниматель и охранники?

Но тут незнакомец уставился на меня своими пронзительно-синими глазами, и стало ясно: нет, не «предприниматель». Взгляд заморозил и лишил воли. Бусины оберегов обожгли запястья, но прогнать навеянное колдовством оцепенение не сумели. Ни рукой пошевелить, ни ногой!

Один из громил по-хозяйски задвинул засов входной двери, второй быстро прошёл через зал, посмотрел в коридор и сказал:

— Чисто!

Тогда незнакомец холодно улыбнулся и негромко произнёс:

— Господин Хмелев, у меня к вам только один вопрос: где искать...

Дзанг! Дзанг! Дзанг!

На стеклянной вставке входной двери зазмеились трещинами дырки, посыпались осколки. Головы охранников на миг окутались кровавой взвесью, и они замертво повалились на пол, а вот их предводитель нисколько не пострадал. Пуля не попала в него, она просто исчезла, не долетев, перестала существовать здесь и сейчас.

Колдун крутанулся на пятке, вытянул в сторону двери руки и... тут одна из нитей на моём запястье перегорела, разрушенное заклинание тряхнуло колючим разрядом, и боль враз прогнала оцепенение. Без промедления я выхватил из-под прилавка дробовик, перемахнул через стойку и шагнул к заклинателю. До предела укороченные стволы уткнулись в бритый затылок, пальцы дёрнули сразу оба спусковых крючка.

Оглушительно грохнул дуплет, голова колдуна взорвалась, но не кровавыми брызгами, а ворохом колючих снежинок. Пол, столы, стены и потолок враз оказались затянуты изморозью, а человек попросту исчез, от него осталась лишь упавшая к моим ногам пустая одежда.

Ах ты, дьявол!

Я взвыл от боли, но всплеск стужи не сумел проморозить насквозь, лишь опалил холодом щёки.

— Слава! — крикнули через разбитое окошко. — Открывай!

Я поспешно отпер дверь, и, скользя на обледенелом полу, вернулся к стойке. Забежал за неё и вытащил из кладовки рулон брезента.

— Надо тела переложить, пока кровь не растеклась! Я пока «буханку» подгоню!

Переступивший через порог рабочий в пыльной робе отложил на стол карабин с блоком алхимического глушителя, снял с лица респиратор.

— Хмель! — одёрнул меня Николай Гордеев. — Отставить самодеятельность! Ты чего, блин? Дружинники уже в курсе! Забыл?

— А! Точно! Тупанул. — Я потёр занемевшее от холода лицо и спросил: — Никто не ушёл?

— Один на улице караулил, его парализатором вырубили.

И будто в подтверждение этих слов Иван и Дмитрий заволокли внутрь пленника со скованными за спиной руками и бросили его лицом вниз.

Грачёв сдёрнул респиратор, оставил его болтаться на шее и заржал:

— Ну, дядя Слава, со вторым днём рождения вас!

— У меня этих дней рождений... — проворчал я и опрокинул в себя рюмку настоянного на травах самогона. По телу начало расходиться живительное тепло.

Дмитрий подошёл, выложил на стойку «Вепрь» и как ни в чём не бывало, попросил:

— Хмель, налей светлого, а то задолбался уже пыль глотать. Хоть горло промочу...

— И мне! — встрепенулся Иван. — Неделька выдалась — огонь!

Я подставил под кран пустой бокал и усмехнулся.

— Сам нальёшь, не чужой, чай. Только ружьё убери.

Грачёв зашёл за стойку, а я окликнул Николая, который продолжал внимательно оглядывать бар. Покрытые изморозью пол и стены только-только начали оттаивать.

— Клондайк, ты как? Выпьешь?

— Да погоди ты! — отмахнулся Гордеев. — Этот лёд откуда взялся? И где третий?

— Без понятия, — сознался я.

Каким образом получивший пару латунных болванок в голову колдун разлетелся ворохом снежинок, осталось для меня загадкой. Впрочем, заморачиваться по этому поводу я не собирался. Жив — и ладно.

А ведь мог бы и не...

Информация о готовящемся покушении пришла от Дружины. На рутинной проверке Торгового пятака накрыли крупную партию несертифицированных боевых амулетов, но никого из контрабандистов живыми взять не получилось. Оставалось лишь гадать, что такого страшного собирались протащить в Форт, если дружинники не поскупились привлечь к делу медиумов, дабы те покопались в мозгах мертвецов и выудили из них контакты несостоявшихся покупателей.

И вот тогда-то помимо всего прочего эксперт и ухватил обрывок воспоминания с наблюдением за моим баром. Часть мыслей свежего покойника удалось распутать, и оказалось, что мысли эти самые недобрые. Сплошь об убийстве. Ничего личного — только холодный расчёт, заказное убийство, как оно есть. Вот и пришлось Николаю с компанией изображать бурную деятельность по сносу заброшенного дома, а мне выступать в качестве наживки.

Но ведь сработало же! И я снова выпил.

Ха-ра-шо! Жить вообще хорошо, да...

С улицы послышался вой сирены, Николай Гордеев искоса глянул на нас, задумчиво хмыкнул и крикнул в дверь:

— Саня! Дуй сюда!

Чародей поднялся на крыльцо и замер на пороге как вкопанный.

— Ой, мля... — только и выдавил он из себя.

Я отставил графин и насторожился.