Точка отрыва

Я «допиливал» код, чтоб успеть к дедлайну, и почти не выходил из дома. Но вечером все же пришлось выйти до магазинчика на углу, купить пельменей, пива, сухариков, кетчупа и «Вискаса». Ну и еще каких-то дешевых печенюшек или пряников… что конкретно, забыл.

Было уже темно. И почему-то «скорые» и менты так и носились по улицам как угорелые. Куда-то проехала большая красная пожарная машина. А вскорости еще одна, истошно завывая сиреной, видимо, что-то случилось. Пожар? Или учения?

У дома напротив стояли сразу две «скорые» и полицейский «бобик». Я прошел всего в десяти шагах. Видел встревоженные лица фельдшеров, которые смотрели куда-то в подъезд. Слушал разговоры ППСников по рации. Один уже направлялся ко мне, видимо хотел то ли спросить, то ли предупредить, но в этот момент его позвал напарник. А пока они разговаривали я уже свернул за угол. Назад пошел другой дорогой. Было бы что-то важное, подумал я, за ними бы не заржавело — и окрикнули бы, а то и догнали. Хоть я и чист перед законом. Ну, не считая нелицензионный софт. Но кто им не пользуется?

Меня зовут Сергей. Но мне больше нравится, когда меня зовут Серегой. Фамилия чисто русская — Васильев. В Сети всегда думают, что это псевдоним. Я программист, мне тридцать два года. Как говорят в интернетах, тролль, лжец, девственник. Ну, может, не совсем, но постоянной девушки у меня нет уже года два. Только кот, которому, наверное, исчезновение хозяина не очень понравилось, хотя я положил ему полную миску «Вискаса» и подлил воды.

Физическая форма средняя. Люблю группы «Manowar» и «Sabaton». Лыс, но не бородат. Имею немного лишнего веса. Поэтому мне не так холодно сейчас. Хотя чувствую озноб от страха, что в моей ситуации понятно.

Алкоголем не злоупотребляю. Могу выпить немного пива, но плотный я не от этого, а всю жизнь, сколько себя помню. Обмен веществ такой. Наркотики? Конечно, нет. Разве что совсем в ранней молодости пробовал «травку». Но время такое было, «лихие девяностые». И даже не курю. А еще я инвалид третьей, рабочей группы. На МСЭ меня направил невролог еще в 11 классе. Естественно ни в какой армии не служил. У меня редкое врожденное заболевание ЦНС… то есть того самого мозга, которым мы думаем, что думаем. Синдром с таким сложным латинским названием, что я его постоянно забываю. Это причина, почему у меня почти не было постоянной работы — какой работодатель такой записи обрадуется? Ты на работе ласты склеишь, а ему доказывать, что дело не в условиях труда. Но на безденежье жаловаться особо не приходилось, хотя пенсии и хватало только на таблетки. Выручали биржи фрилансеров. Вначале делал всякую байду просто за положительные отзывы или за копейки, но, когда наработал себе портфолио и рейтинг, клиент пошел, а с ним и более-менее стабильный доход. Главный плюс, что работать можно дома, и никто не орал мне в ухо.

Моя болезнь — один случай на два миллиона человек, как писали на форуме. Значит, в России таких бедолаг должно быть всего человек семьдесят. И никто ради них не будет разрабатывать отдельные стандарты лечения, тем более, болезнь не смертельная. Я просто часто теряю сознание, иногда без всяких предвестников. Несколько раз я упал, держа в руке кружку с кофе. Один раз упал лицом в тарелку с горячим супом.

Но это далеко не единственный симптом этого заболевания. Такие приступы случались у меня довольно часто. Помню, как вчера полдня болела голова. Тошнота, отсутствие аппетита. Месяц назад я последний раз терял сознание. Слава богу, случалось это дома. В основном я отлеживался и приходил в себя без посторонней помощи, хотя и говорили, что есть риск впасть в кому. Чувствуя предвестники, старался даже за хлебом не выходить.

Но что если мое заболевание может выражаться не только в потере сознания? Я читал, что в некоторых случаях у людей с подобным заболеванием может возникать кататонический синдром, а возможна и летаргия с почти полным прекращением признаков жизнедеятельности.

Помню, как шел от магаза домой. А как зашел в подъезд и пришел в свою берлогу уже не помню. Видимо, где-то в этом промежутке, по дороге домой, я и вырубился. Приложился головой об асфальт. Добрые люди увидели, что человек лежит и не шевелится на улице, позвонили в полицию или остановили проезжавший мимо наряд патрульно-постовой службы. А менты, наверное, сразу начали оформлять меня как «неопознанный труп». Я ведь не ношу в кармане бумажку: «Страдаю летаргией в тяжелой форме. Если нет явных признаков смерти, я, скорее всего, жив!». Не ношу, потому что не верил, что такое возможно. Что там дальше по правилам они должны были сделать? Вызвать медиков? Вызвали. А врачи… ошибочно засвидетельствовали смерть. Потом, наверное, погрузили в кузов и привезли в морг. Где меня просто передали с рук на руки, как труп, а санитары запихнули в свободный холодильник. Я читал в интернете, что такие случаи хоть и редко, но бывали.

Терпеть не могу врачей. Только хирурги молодцы… один раз вытянули с того света. А остальные… непонятно, за что деньги получают? Ну как можно живого принять за покойника? Да простого фонендоскопа хватило бы, чтоб понять, что пульс есть, хоть и очень слабый!

Прошло пять минут, но никто не пришел. Я уже хотел стучать снова, когда услышал, как что-то скрипнуло за стенкой. Будто кто-то шевельнул соседний с моим «ящик», по фильмам я примерно представлял, как выглядят ячейки, хотя те фильмы были не о российских моргах.

Прислушался. Но больше ничего не смог услышать.

— Э! — громко позвал я. — Тут, блин, живой человек! Вы офонарели? А ну откройте!

А в ответ тишина. Выходит, показалось.

Мое спокойствие начало меня оставлять. Вместо зова — крик и мат в адрес этих долбанных санитаров. Снова застучал по железным стенкам — до боли в костяшках. Но постепенно злость опять уступила место страху. На самом деле страх никуда и не уходил. Только чуть уменьшился.

— Эй! — позвал я уже тише, стуча теперь больше ногами, потому что кулаки болят, а от удара открытой ладонью звук почти неслышен. — Помогите! Я здесь!

Думаем дальше… сложно всё... Кто будет меня искать? Я не женат, детей нет, родителей тоже уже нет — отец ушел, мать растила меня одна и умерла пять лет назад, я поздний ребенок. Работаю удаленно, и заказчик, конечно, расстроится, что один из фрилансеров, работающих над его обучающей программой, исчез бесследно, но вряд ли станет искать.

— Э! Вы, там! Вы-ы-ыпустите! Откройте! Я живой!

Перестал колотить только через пять минут. Да что там они, оглохли, что ли? Или померли?

Сколько я тут продержусь? В чем мать родила. В стальном ящике.

В одном фильме про погребенного заживо у чувака был телефон. Я хоть и не погребен, но телефона при мне нет. В детстве двоюродный брат однажды закрыл меня в стенном шкафу. Шуточки у него были такие. Когда меня открыли через полчаса, я уже успел проститься с жизнью. Поэтому и боюсь замкнутого пространства. Примерно такого, в которое попал.

Снова подкатила паника. Да что же это такое?.. Где все?

Холодильник — прохладное место. Воспаление легких мне гарантировано, если не выберусь до утра. Или нет? Зубы уже не стучат. Может, привык?

Нет. Точно, не так уж холодно. Надышал? Прохладно, но не настолько, как должно быть. Вряд ли меньше плюс десяти градусов.

И звуки! Где звуки работающего холодильника? Они ведь явно должны быть, пусть и не как в обычном. Какие-нибудь компрессоры. Они должны хоть немного гудеть.

Но тишина абсолютная, ватная. Почему? Поломка? А может, ветром порвало провода?

И тут я понял, что от стен идет пар. Будь это обычный домашний холодильник, я бы решил, что он размораживается. Я уже был уверен, что становится все теплее. Все бы хорошо, но уж очень тяжело стало дышать.

Минутку! Да как я вообще смог увидеть пар? Значит… Холодильник не был плотно закрыт.

И точно. Узкая, едва заметная полоска света выбивалась из-за перегородки с той стороны, где находились мои ноги. Хорошо бы дотянуться руками до этой щели.