Страница 3 из 112
Видимо, пришелец уже давненько пробирался в подземной темноте лишь при свете одного тусклого факелка; едва лишь выйдя на свет божий, он прищурился и тут же прикрыл глаза рукавом полушубка. Впрочем, человек этот был, по всей видимости, бывалый: быстро проморгавшись, он швырнул тлеющий сук в снег и мгновенно выставил перед собой широкое лезвие меча. Разведчик же повел себя совершенно необъяснимо.
Поначалу он надвинулся на пришлеца, норовя оттеснить его обратно в грот. Затем лицо его сменила гримаса чрезвычайного удивления и какого-то внутреннего узнавания, поначалу смешанного с недоверием. Человек в овечьем полушубке лукаво усмехнулся и как-то по особенному крутнул лезвием меча, словно салютуя противнику. Ивар немедленно ответил таким же жестом, после чего голова его поникла, меч выпал из рук, и храбрый разведчик, уже не раз проявивший и доказавший свою доблесть и воинское искусство, покорно опустился на колени перед пришедшим. Март разинул рот, Эгле опешила, Травник тоже был в немалой степени озадачен, и лишь кобольд очень быстро переводил свои маленькие глазки с одного участника этой безмолвной сцены на другого. Затем Хрум решительно выдвинулся вперед и, вперевалочку подойдя к компаньону, заслонил его собой. После чего тут же обдал пришельца ароматами своей открытой пасти, чем, надо сказать, не произвел на того ни малейшего впечатления, и затем принялся беззастенчиво разглядывать незнакомца, как это делают крупные собаки - с серьезным видом поворачивая голову с боку на бок. Тот спокойно выдержал изучающий взор мохнатой образины и перевел взгляд на разведчика.
- Привет тебе, Ивар, прежде сокрытый!
Голос пришельца был чуть хрипловат, но звучен. И еще была одна особенность: слова он выговаривал как-то уж чересчур правильно, словно этот язык был ему хорошо знаком, но все же не был родным.
- Это ты? - тихо вымолвил разведчик, словно каждый звук давался ему с неимоверным трудом.
- Как видишь, - вроде бы усмехнулся незнакомец, но в этой улыбке было столько искренней горечи, что Марту стало не по себе.
- Ты все-таки нашел меня, - полувопросительно-полуутвердительно пробормотал Ивар, и тут незнакомец вдруг улыбнулся широкой доброй улыбкой.
- Будь покоен, друг Ивар - вовсе не за тем, чего ты боялся все эти годы, заметил человек и, шагнув к разведчику, рывком поднял того с земли. Тот недоверчиво заглянул ему в глаза, и бородач легко потряс Ивара за поникшие плечи. - Все изменилось, друг Ивар. Жаль вот только, что для тебя - так поздно. Хотя, думаю, у нас с тобой впереди будет еще немало всякого разного.
- Вот это точно, - заметил Травник. - Хотя прежде очень бы хотелось полюбопытствовать, с кем, собственно говоря, имеем честь?
- Назовешь меня сам? - подмигнул незнакомец Ивару. Разведчик нерешительно глянул на него, но незнакомец подбадривающе кивнул, и Ивар вздохнул.
- Это - Одинец, - тихо молвил он, и Эгле по-бабьи прикрыла себе рот рукой.
- Какой такой Одинец? - хрюкнул Хрум. - Неужто тот самый?
- Именно, - опустил голову Ивар-разведчик. - Старшина русинских таинников, мастер меча и кулачного боя, доверенное лицо Совета вольных людей Нового Города.
- Добавь еще - сотник Рыцарей Храма, учитель высоких и низменных искусств пронырства, таинных дел и разведки, - усмехнулся Одинец. - Ну, и самое главное...
- Да... - совсем понурил голову Ивар. У него, похоже, даже удивляться не осталось сил, что друидам было особенно удивительно - в бою у Домашнего озера разведчик проявил себя выше всяких ожиданий, оказавшись самым опытным воином, настоящей машиной для убийства. - Это и есть тот самый русинский воевода, что поклялся при всех на этом острове... собственноручно разрубить меня на кусочки. Едва только представится случай...
- Неужто? - словно бы всерьез удивился Травник. - Ну, дела, братцы...
Кусочки кусочками, а рассказ Одинца еще раз подтвердил старую истину: под всякими слухами всегда лежит реальное основание, но вот какой стороной - это всегда вопрос.
Еще до трагедии на острове Колдун заподозрил Одинец, воевода русинских таинников, в стане балтов "перевертыша" - шпиона северян. Тот ничем себя не выдавал, да больно уж точно и уверенно караулили свейские секреты все, казалось бы, самые лакомые для умного лазутчика пути проникновения в северный лагерь, на которые любой нормальный человек сразу бы махнул рукой. Да только не опытный лазутчик, каковых в то время было немало и у балтов, и у русинов, да и, чего греха таить, у свеев и норгов хватало. Там хитроумной науке разведки и наоборот - ловле чужих лазутчиков обучал непревзойденный мечник Шедув, человек с очень дальнего Востока, невесть как попавший к дворам свейских королей да норгских ярлов.
И так, и этак меняли маршруты своих таинников и Одинец, и Озолинь, да только все без толку - постоянно нарывались проныры на секреты северян и теряли то одного, а то и двух товарищей. Своих погибших проныры неизменно притаскивали обратно в лагерь, а хоронили где-то в лесу, тайком, подальше от чужого глаза. И все больше склонялись оба тайных дел воеводы, что завелся в лагере соглядатай, да не простой - опытный, что знает, когда лазутчики уходят из лагеря и куда в эту ночь путь держать будут. Не раз пытались поймать предателя и Одинец, и Озолинь, да не знал никто из них, в какую сторону глядеть следует - кругом были либо свои, давно проверенные, либо те, кого до секретов вообще не допускали.
Когда же приключилась беда со Славкой, подругой Ивара, еще пуще навострил уши балтский воевода тайных дел. Тут к нему и принесли лесного голубя-вяхиря, что летают в небе низко и бесшумно, оттого и у лазутчиков они в большой чести. А на голубе была записка, что раскрывала врагу план боевых порядков балтов, русинов и полян. Понял в этот час Озолинь, что провели его, что так и не успел бородатый воевода "перевертыша" отыскать среди своих. Была на том листочке бумаги изображена условным знаком балтская дружина. Место ей было отведено в самом центре, поскольку самые многочисленные были на острове балты и вдобавок славились в ратных делах стойкостью и особенным упрямством. А по левую руку от центра положено было стоять балтским же таинникам, которым полагалось не столько оборону крепить, сколько постараться охватить врага сбоку, начать окружение, в то время как основной фронт балтов надлежало немного прогнуть внутрь, заманивая свеев притворным отступлением. На отряд таинников из Балтии как раз и указывала стрелка в голубиной записке вражины-"перевертыша". Видимо, тут и следовало ждать главного напора Севера.