Страница 10 из 26
этими млекопитающими.
Тут вмешался Доктор, заявив, что его не столько беспокоит судьба каких-то
инопланетных форм жизни, сколько он озабочен возможным пагубным влиянием
на здоровье разумных существ. Он выразил желание переговорить с Главным
медиком космической станции. Планетарный аналитик ответил:
-
К сожалению, наш медик не смог присоединиться к этой встрече. Ты
можешь подойти к Мастеру станции и расспросить его о твоем коллеге.
-
Нет, брат, - возразил Доктор, – это ты должен попросить своего
коллегу подойти сюда. Я подозреваю, что не только у меня есть к нему вопросы.
Был вызван Мастер станции. Все сидели в тишине, глядя на светящиеся бело-
матовые стены, и я подумал, что этот Мастер должен быть очень храбр,
решившись возглавить миссию в «Белом космосе» рядом с неизвестной
обитаемой планетой. Я вспомнил мой ранний опыт полетов в космос, когда я был
еще студентом и находился на летной практике. В то время наш Мастер
космолета казался мне невероятно высоким и сильным. Цвет его кожи был
изменен излучением дальних неизвестных мне звезд. Мы все глядели на него как
на спасителя, когда ситуация на космолете вышла из-под контроля.
Часть нашей летней практики состояла в том, что мы должны были пролететь
определенный участок на крейсерской скорости, используя ручную навигацию, как
это делалось в старину, до открытия технологии прохода сквозь пространство-
время. Я получал огромное удовольствие от этого полета, поскольку наблюдение
за звездными скоплениями и плавное перемещение в их сторону выглядит
намного красивее, чем мгновенный выход в точке назначения. Моими любимыми
моментами были пролеты мимо участков зарождения новых звезд, где можно
было любоваться окружающими их многоцветными газовыми скоплениями. Они
воистину поражают глаз. Фантастические формы и смешение цветов превосходят
любую фантазию, и кажется, что на эту красоту можно любоваться вечно.
Зеленые, серые, красные, желтые и прочие разноцветные переплетения облаков
меняют свою форму и цвет по мере того, как ты пролетаешь мимо них и смотришь
на эту завораживающую картину с разных сторон. Нам, конечно, не разрешали
залетать внутрь этих образований, потому что процессы внутри них могут оказать
на космолет и его экипаж далеко не такое красивое воздействие.
Мы были вдали от всех газовых формирований и нарождающихся звезд, когда
случилась внештатная ситуация. В этот момент космолетом управлял я. Мастер
находился рядом, внимательно наблюдая за моими действиями. Он дал мне
четкую команду: «Курсант, задать курс на планету Харбат 840 и выйти на ее
орбиту». Я посмотрел на навигационную карту и окружающие нас звезды, нашел
необходимую звезду и вращающуюся вокруг нее планету Харбат 840. Я доложил
о заданных координатах, которые были подтверждены Мастером, после чего он
дал мне приказ следовать заданному курсу. Высказав одобрение моими
навигационными навыками, мастер сказал:
-
Брат курсант, а ты уверен, что хочешь стать философом? С такими
навыками ты вполне мог бы вступить в Кррхунн. Если ты успешно выйдешь на
орбиту Храбат 840, я могу дать тебе рекомендацию для перевода. И ты сможешь
стать офицером космической службы. Мне показалось, что тебе очень нравится
летать.
-
Спасибо, – ответил я. – Если бы только служба в Кррхунн
подразумевала больше полетов, чем прыжков через пространство. Сомневаюсь,
что работа в космическом флоте позволит мне наслаждаться полетами так, как я
это делаю сейчас. Мастер посмотрел на меня и заметил:
-
Все-таки философское образование – это вредная штука. Ты
слишком легко отказываешься от того, чего даже не пробовал. В то же время,
философы смело утверждают истинность или ложность того или иного мнения,
когда знают наверняка, что никто не может их опровергнуть. Хватит болтать,
приступить к торможению для выхода на орбиту.
Мне всегда нравился этот момент полета, потому что он достаточно сложный. Это
был мой третий выход на орбиту и последний, необходимый для курсантов, не
связанных с летными профессиями. Я делал все как всегда, снижая скорость,
следуя за планетой сзади по ее орбите. Харбат становилась все больше, по мере
того как наш космолет приближался к ней. В итоге скорость космолета сравнялась
со скоростью планеты и, после небольшого торможения, она притянула нас своей
гравитацией.
Помню, как я доложил мастеру о том, что мы выходим на орбиту. Мой доклад был
заглушен сообщением аварийной системы: «Реактор нестабилен. Опасность
возникновения малой черной дыры». Мастер космолета тут же отодвинул меня от
панели управления, заглушил реактор, выключил все освещение и переключил
защитный экран на аварийные источники питания. Внутри космолета все
погрузилось во тьму, и в этой тьме мы начали падение на планету Харбат 840.
Мастер выглядел спокойным и уверенным. И эта уверенность давала силы всем
курсантам, собравшимся в зале управления по аварийному сигналу. Не было
никаких признаков страха и паники. Мастер посмотрел на нас и сказал:
-
У нас закончился стабилизатор, и пришлось заглушить реактор,
чтобы предотвратить разрушительный процесс. Мы используем всю оставшуюся
энергию для поддержания защитных экранов, что позволит нам безопасно
опуститься на эту планету. К сожалению, ее не хватит, чтобы выйти обратно в
космос или даже остановить падение нашего космолета. Экраны тоже долго не
удержатся. Атмосфера на планете состоит в основном из кислот и может
уничтожить наш космолет. Однако нет оснований для беспокойства, поскольку мы
сможем выделить из атмосферы химикаты, необходимые для пополнения
стабилизатора и последующего запуска реактора.
Он говорил это так спокойно, как будто на самом деле не было никакой угрозы, и
речь, максимум, шла о незапланированном приключении. Космолет опустился
достаточно мягко, но почти сразу же после этого отключились защитные экраны.
Планета выглядела как кипящий суп из черных туч, закручивающихся в маленькие
торнадо и бьющих по корпусу космолета ураганными волнами. У космолета не
осталось энергии, поэтому единственным выходом было выдвинуть заборные
устройства вручную. Всегда полезно иметь механические приспособления на
случай отказа сложного оборудования. Заборное устройство напоминает собой
телескопическую трубку, выдвигающуюся из корпуса и позволяющую вручную
закачать забортную среду в специальный контейнер. Но соответствующий люк не
захотел открываться, потому трубку мы выдвинуть не могли. Мастер решил
отправить одного из роботов, чтобы тот открыл люк снаружи. Роботы оснащены
автономными источниками питания и потому могут продолжать работу, даже когда
весь космолет погружен в полную тьму. Робот успешно вышел через главный
шлюз на поверхность. Мы наблюдали, как этот механический герой борется с
ветром, двигаясь в сторону люка, а его корпус растворяется под действием
кислот. Его система получила невосстановимые повреждения прежде, чем робот
смог проделать половину расстояния до люка. Он беспомощно замер на месте,
покрытый кислотными парами, и стал таять на глазах, как будто плача от боли.
Затем его остатки были подхвачены очередным вихрем и унесены прочь, в
непроглядную тьму.
Стало очевидно, что наше оборудование нам не поможет, и мы можем полагаться
только на самих себя. Кому-то нужно было добраться до люка и открыть его. Я
некоторым образом чувствовал свою ответственность за сложившуюся ситуацию,
поэтому вызвался добровольцем. Это не вызвало никаких возражений. Как только
я вышел наружу, я об этом очень пожалел. Я не только не мог двигаться вперед,