Страница 36 из 49
Не понимаю, к чему он? Разве не знает?
— Разве это не заметно?
Он выжидающе продолжает смотреть. Кажется, что–то происходит, а я неправильно отвечаю? Ладно, будем играть по правилам.
— Я люблю тебя, Жан. Очень, — потом из чистого упрямства спросила то же: — А ты меня?
Жаркий поцелуй был ответом. Ласковые пальцы вычерчивают узоры на запястьях, поглаживают пальчики. Он прервался, прикрыв глаза, и осторожно уткнулся в мой лоб, потёршись носом. А затем поцеловал мою левую руку с уже надетым на неё кольцом.
— Я тебя люблю. Ты моя, Drack–Hassi. С этой минуты и навсегда.
Восхищённо смотрю на родовое женское кольцо Лесск. Нет, то, что это произойти должно, я знала. Уж точно надеялась. Но так виртуозно надеть его на палец девушки, чтоб она ничего не поняла — это постараться надо!
— Где ты так мастерски незаметно научился девушкам кольца надевать? — ехидно улыбаюсь, прильнув к нему.
Он загадочно улыбнулся:
— Ты любишь целоваться, это было несложно.
Ой, кто–то сейчас краснеееть бууудееет…
— Завтра после коронации я представлю тебя как свою невесту. И прошу, держись ко мне поближе.
— Боишься, Лео украдёт? — сказала игриво и тут же осеклась под серьёзным, стремительно темнеющим взглядом. Ой, мамочки!..
— А есть основания так полагать? — он сдерживается, честно пытаясь сохранять ласковое спокойствие. Вот только в глазах — тёмно–синяя гроза.
— Ннет… — вот в такие моменты и вспоминаешь о некоторых чертах характера любимого мужчины!..
— Кати, что произошло вчера в таверне между тобой и ним?
Смотреть в глаза, надо смотреть в глаза… Потому что даже если ничего особенного — он же не умеет читать мысли, а значит, может заподозрить неладное на ровном месте!
— Ничего не произошло. Всё нормально.
Раз, два, три, и взгляд сам невольно опустился в район его ключиц.
— Посмотри на меня. И скажи, что он тебе не снился по собственной инициативе.
Молчу. И чувствую, как он злится, напряжён.
— Значит, мало врезал, — тихо прошипел в сторону, отпуская меня и беря бокал в руки. Через несколько секунд, стоило мне отойти, я услышала звон лопнувшего хрусталя. Вино художественно стекает по дорогому камзолу, а в его руке — кровь с осколками вперемешку с вином.
Испуганно посмотрела на его ладонь, метнулась к шкафам — должно же здесь быть хоть что–то для обработки раны?! Стряхнул осколки, поморщившись, и вышел из комнаты. Побежала за ним, но он вдруг как рявкнет через плечо:
— Жди меня здесь!.. — его высочество явно сдерживался, чтобы не хлопнуть дверью. И всё же, это произошло.
Несколько шагов по комнате, обхватив плечи руками. Его волны агрессии, гнева и ревности давят, до тошноты давят. И хочется его обнять, успокоить и страшно до жути! Я ведь даже не знаю, куда он отправился? И обидно, и досадно. Ну кто меня за язык тянул? Поиграть захотела!.. И кольцо непривычно сидит на руке. Впору, но без привычки носить кольца — тяжело. Присела на диван. Красные капельки — брызги вина на подоле совсем не добавили настроения. Что–то не выходит у меня торжественных помолвок. Видимо, со страху…
Сжалась в комок, обхватывая плотнее плечи. На губах — вкус вишнёвого поцелуя. Он любит. Просто бесится из–за этой ситуации, и его можно понять. Нет у меня человека ближе него. Первый мужчина, которому я доверилась, который изменил мой взгляд на мир, на отношения между мужчиной и женщиной. Думала ли я, что когда–нибудь буду так сильно любить? Год назад я бы рассмеялась в лицо тому, кто бы мне это сказал. А он добился, доказал, что в любви нет ничего ужасного. И быть рядом с ним — счастье, которого у меня могло и не быть. И вот странное чувство — я ощущаю, как меняется связь. Чувствую, как мои тёплые эмоции пересиливают страх, как в ответ приходит такое же тепло и агрессия уходит, отступает, оставляя всё больше места теплоте.
Дверь распахнулась, впуская в комнату его высочество Лесска. Без венца, в другом камзоле, синей рубашке и брюках. Прикрыл за собой дверь. Я чувствовала, что он уже не злится, но всё равно было страшно. Забинтованная рука, и не смотрит на меня. Да что там на меня, я сама боюсь поднять взгляд! Сижу, упорно рассматриваю подол. И капельки вина. Не отстирываются, наверное… Снял камзол, кинув куда–то в сторону. Постоял рядом, и вдруг опустился на корточки, обнимая мои ноги и зарываясь лицом в уляпанный вином подол. И как реагировать?! Несколько секунд полнейшего замешательства. Что это? Знак особого доверия? Вины?..
Осторожно прошлась пальцами по смоляным волосам. Распрямился, оставшись сидеть на корточках, упёрся в диван руками по бокам от меня.
— Хасси, посмотри на меня, — осторожный, вкрадчивый тон.
На секунду подняла взгляд и тут же опустила вновь, поджав губы.
— Не молчи, — он склоняется к моим губам, едва их касаясь, и продолжает говорить: — Никогда не молчи в таких ситуациях, слышишь? Я не смогу защитить свою женщину, если она будет молчать, — он чуть закусывает мою нижнюю губу. — А ты моя женщина, Кати, пойми это, запомни. Не заставляй меня думать, что между тобой и Лео всё ещё что–то есть. Я не позволю ему вламываться в нашу жизнь и творить в ней всё, что заблагорассудится!
Он хотел поцеловать, но я откинулась, отталкивая его. Удивлённый вопросительный взгляд. Остановился, выжидая.
— Тогда и я хочу знать.
— Что?
— У тебя были любовницы здесь, во дворце? — выпалила на одном дыхании.
— Какое это имеет значение сейчас?
— Огромное.
— Тебе список предоставить? Когда, с кем, где, сколько раз? Я не уверен, что вспомню всех.
— Значит, были… — мне вспомнилась огромная ванная, кровать… Много чего ещё.
И я бы и дальше погрузилась в мрачные думы, если бы не услышала сдавленный смех. Посмотрела на довольную физиономию. Он смеялся беззвучно, но не зло. Серо–голубые глаза лучились от счастья, лукаво и игриво взирая на моё мрачное лицо.
— Хасси, родная, я знал, что ты меня любишь, но что до ревности дойдёшь… Не ожидал!.. — он отсмеялся и поцеловал мою руку.
— Если знал, зачем тогда спрашивал? И вот тебе можно меня ревностью изводить, а мне и спросить нельзя?!
Ударила ладонью по его плечу, обиженно сверкая глазами.
Хитрая улыбка, и он тянется за поцелуем, а я отпихиваюсь, как могу. Но он же большой — просто огромный, сильный! Что ему моё сопротивление? И я уже думала всерьёз обидеться, когда он уложил брыкающуюся меня на диван, придавив полувесом собственного тела сверху. Тихо хохочет, играясь в давно забытую игру — поддавки. То есть я вырываю руки и отпихиваю со всей силы, почти всерьёз, а он позволяет это делать, контролируя совсем уж неудачные и опасные выбросы.
Но эта игра ему быстро наскучила. Поймал мои запястья, прижал к дивану. Рывком откинул на бок свои разметавшиеся волосы, тяжело дыша и улыбаясь. Затем умостился поудобнее, упираясь локтями в диван.
— Я люблю только тебя. Ты у меня одна — единственная, любимая, и только моя. Давай больше не будем ворошить моё прошлое, и считать бывших любовниц? Иначе я начну спрашивать, что у вас с Лео в Весигаре было, пока я на границе рисковал жизнью.
— А ничего и не было! — возмущённо прошипела. Только расслабилась, и вот, — опять он за своё!
— Да ну?
— Да!
— Замуж звал. И пальцем не тронул. Леонелль?! — меня одарили укоризненным взглядом.
— Список любовниц?! — упрямо поджав губы и сузив глаза, вопросила в ответ я.
— За подробный и честный рассказ о том, что между вами было? — настойчиво напомнил он.
— Не будем ворошить прошлое, — сдалась со вздохом.
— Вот и договорились.
Он улёгся рядом, обнимая. Несколько минут покоя и тишины. А я пригрелась, задремала…
— Почему ты вообще завела об этом разговор? — спросил он в тишине, спустя время.
Я помолчала.
— …Твоя бывшая… серидан… Она, кажется, влюбилась в тебя.
— Нариси? Я знаю. Но скажи мне, Хасси, как я должен приказать разлюбить? Приказы должны быть выполнимыми.
— У вас что–нибудь было?