Страница 35 из 49
— Как здорово! То есть, разумеется, эрл Лесск… — потупила взор.
Голод любого лишит вежливости!..
Он улыбнулся:
— Кати, у вас недостаточно серидан? Стоило просто приказать, и вас бы оставили в покое — трапезничать. Если необходимо, я прикажу подыскать вам ещё нескольких серидан.
— Как раз об этом я и хотела спросить. В Лесскане процветает рабство? Это же ужасно!..
Седой, но всё ещё красивый эрл внимательно посмотрел на меня выцветшими глазами стального оттенка.
— Это не то рабство, что вас так пугает, дорогая Кати. Серидан просто так не становятся, это очень почётное место во дворце для любого жителя Лесскана. Их обучают долгие годы, и в результате только лучшие попадают в услужение королевской семье. Остальные возвращаются к своей прежней жизни. Да, они рабы — на почти добровольных основаниях. Да, они лишены прав на собственную жизнь, и единственный смысл их жизни — служить роду Лесск и отдать жизнь за его члена, если потребуется. Во дворце есть и просто прислуга. Но серидан — это личная собственность каждого члена семьи.
— А я могу отпустить своих серидан на волю?
— На волю? — он хрипло рассмеялся. — Это было бы забавно!.. Но мой вам совет: выкиньте из головы эти бунтарские мысли. И никогда больше ни с кем об этом не говорите. Просто примите как факт, что у вас есть услужливые девушки в пожизненном личном пользовании. Вы вольны поступать с ними как вам заблагорассудится — похвалить, наказать. Но не пытайтесь менять многовековые устои. Этим вы сделаете хуже не только себе, но и им.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего особенного, дорогая эрлиния Шейпси. Наслаждайтесь трапезой, — он чуть склонил голову, не сводя с меня взгляда, отодвинул стул для меня за овальным столом на восемь человек, а сам сел так, что дальнейшие расспросы были невозможны.
Красивый зал, витиеватые золочёные ножки белого стола, дорогая шёлковая скатерть. И живая музыка. Я огляделась в поисках Жана, но не нашла его среди присутствующих. Тоскливо. Принесли горячее, я вяло, не особо задумываясь, указала на какое–то мясо с овощами. Такое жуткое ощущение пустоты и беспомощного одиночества накатило, что по телу протестующим демаршем пронеслись холодные мурашки! Вкуса еды я так и не запомнила. Единственное, чего мне сейчас хотелось — просто уйти. А что мне, собственно, мешает? Окинула взглядом трапезную и пришла к выводу, что ничего и не мешает.
По коридорам дворца я шла одна, ёжась от холода, хотя было довольно тепло. Перед чередой фамильных портретов замедлила шаг, всматриваясь в лица королей и королев Лесскана. Оказалось, серые или серо–голубые глаза в сочетании со смуглой кожей и тёмными волосами — семейная черта по мужской линии. Менялись только лица — незначительно. На всех портретах были или короли при полном параде — в короне и мантии, — или королевские семьи. Забавно, как менялись задорные мальчишки, вырастая важными властителями с надменным взором. Я дошла до портрета своего недавнего собеседника. Красивый молодой мужчина, и две женщины рядом, обе — прижимали своих мальчиков. Ой!.. А вот это интересно!
На портрете будущей свекрови мне внезапно померещилось лицо морского вояки! Даже глаза протёрла… Но нет. Тонкие черты лица, горделивый снисходительный взгляд, упрямо поджатые губы. И всё же, чем–то неуловимо она напоминала Салинийского короля, этого Ягава Улитра… Ох, я никогда этого не запомню и не выговорю!.. Позор!
По дороге на третий этаж (обедали мы на втором) мне повстречался тот самый добрый дядечка, что так любезно встречал нас сегодня.
— Прекрасно выглядите, ваше высочество! Ваши покои уже готовы, я провожу.
Дыхание перехватило от такого обращения!
— Но я ведь не принцесса! — осторожно заметила.
— О, это дело времени! Наш любимый принц так смотрел на вас сегодня утром — поверьте, зная его характер, свадьбу придётся готовить в спешке!
— Это так заметно? — смущена, но приятно.
— Как и то, что чувства взаимны. Я всю жизнь служу этой семье, и мне радостно видеть, что в глазах его высочества, которого мы все, без сомнения, любим, снова живёт любовь.
И как же хочется после этого убедиться в правдивости этих слов! Меня оставили в моей пышно прибранной комнате. Уютная, не очень большая: сначала вроде гостевой комнаты с диванчиком, затем спальня и две двери — в ванную и уголок задумчивости.
Вечер. Немыслимо хочется спать, но если Жан придёт? Он обещал!.. Как он там? Всё ли получилось? Его не было за ужином — неужели не поел? Да нет, не может быть, чтобы принца оставили голодным! Как же долго его нет. А если что–нибудь случится — как узнать?
Взволнованной тенью я бродила по гостиной, пока мой взгляд не упал на букет со знакомыми экзотическими цветами, такими же, что и на моем браслете. Красивая корзина со свежими фруктами. И вино с двумя бокалами. Сердце замерло и заликовало. И как я раньше не заметила этих милых знаков внимания? Ведь не могли же слуги принести всё это без приказа! Значит, любит...
Аппетитная клубничка была выловлена из корзины и отправлена в рот. Тихие, мягкие, почти неслышные шаги сзади. Никто не ходит такой походкой, кроме Жана. Бледные энергетические ароматы нежности и волнения пронизывают тело. Я жду, не поворачиваясь. Перестук сердца, едва контролируемое дыхание.
Большие, горячие ладони плавно скользнули на талию. Нежный поцелуй в шею, ушко, висок. Тонкий запах дорого парфюма в смеси с разномастными запахами чувств опьяняют и будоражат одновременно. Поворот головы навстречу его ласкам, тепло большого тела всей спиной, кольцо крепких объятий. Боги, как же хорошо!.. Льну, как кошка...
— А мне клубничку дашь? — коварные интонации интимно–низкого полушёпота.
— Ты голодный? — клубничка всё же перекочёвывает из вазы в мои пальцы, а затем в его рот.
— Не очень. Дел много, перекусил прямо в кабинете. А ты как день провела?
— Интересно и познавательно, — повернулась в кольце рук. — Я соскучилась.
— Завтра в десять мы должны быть в зале, нужно выспаться, — ласковое касание уголка губ, и мурашки по телу. — Ты себя хорошо чувствуешь? Немного бледная…
Обеспокоенный взгляд серых глаз, и пальцы на моем подбородке, разворачивающие его к себе.
— Ничего, это пройдёт. Спасибо за цветы!
Мягко улыбнулся в ответ, небрежно тряхнул своей гривой с золотым венцом на лбу, убирая волосы на один бок. И открыл бутылку. Вина не хотелось, но отказаться не посмела. Смотрела на него во все глаза. Я видела его разным — и как сражается, и как флиртует с девушками. Привыкла, что он простой воин, такой родной и скромно одетый. А тут… Дорогой шелковистый камзол стального оттенка, с золотой вышивкой по бортам, брюки и рубашка на два тона темнее, венец на лбу. На балу в Весигаре и то был проще. Он поймал мой взгляд, разливая вино по бокалам:
— Что, непривычный?
— Ты всегда очень красивый. Тебе говорили? — я застенчиво улыбнулась, стараясь не прятать взгляд.
— Ты — ещё нет, — протянул мне бокал шипящего напитка цвета вишни. — Но пить будем за тебя.
Не сводя с меня восхищённого взгляда, тронул своим бокалом мой. Чуть пригубила действительно вишнёвое игристое вино. Сладко–терпкое, с лёгкой кислинкой. Смотрю в его глаза и всё же решаюсь спросить:
— А почему за меня?
Нежность, любовь, теплота в его взгляде. Такие родные черты лица. Словно в забытьи тянусь к нему пальцами, чтобы прикоснуться, поверить, ощутить. Глажу его лицо подушечками пальцев — смолистые брови вразлёт, тёмные густые ресницы, скулы. Он прикрыл глаза, поставив свой бокал рядом на стол, и отобрал мой, для той же участи. Шумно выдохнул, обнимая, притягивая ближе. А я продолжаю гладить покорно прикрытые веки и щекотно скользящие по подушечкам пальцев ресницы. Его губы подрагивают в блаженной улыбке. Блики света скользят по смугловатой от природы коже. Поймал мою ладонь, прижимая к своему лицу. Осторожный поцелуй в центр ладошки. Неуловимые движения его рук, но он не даёт заострить на этом внимание.
— Драк–Хасси, ты любишь меня?