Истребитель зверья (ЛП)

— Да гораздо больше тебя, сударь, — не особо любезно ответила Ульрика.

Здоровяки–телохранители купца бросили на неё предупреждающий взгляд. Ульрика же просто ответила им ледяной улыбкой, поглаживая рукой навершие эфеса меча. Ни один из пары здоровяков не выглядел обеспокоенным, что было не очень–то умно. Феликсу доводилось наблюдать, как Ульрика обращается со своим мечом, она была способна дать отпор большинству мужчин.

— Я дочь Ивана Петровича Страгова.

— Боярин Пограничья, — с куда большим уважением произнёс толстяк, и его телохранители немного расслабились, словно боевые псы, хозяин которых подал знак, что прямо сейчас нападать не следует. — Не будешь ли ты столь добра, чтобы пояснить свои слова? Я уверен, что всем собравшимся будет интересно мнение дочери человека, который последние два десятка лет защищает нашу границу с Пустошами Хаоса.

— Среди них нет демонов, — произнесла Ульрика. — Нет огневиков. Никого из более причудливых чудовищ, что иногда забредают из Пустошей, чтобы жечь и разрушать.

— Почему так? — спросил купец.

— Я не знаю, — ответила Ульрика.

— Возможно, у меня имеется объяснение, — прозвучал знакомый голос.

Феликс обернулся и увидел, что на крышу поднялся и Макс Шрейбер. «Не за нами ли он следовал?» — подумалось Феликсу. Совершенно очевидно, что Макс очарован Ульрикой, что не есть хорошо. Феликсу вполне нравился Макс, но его немного раздражала настойчивость волшебника, искавшего расположения Ульрики. Феликс чувствовал, что вскоре им придётся объясниться. И сия перспектива его не радовала. Иметь врагом чародея крайне редко оказывается хорошим делом, в чём Феликс на личном опыте убедился в прошлом.

— А кто вы такой, сударь?

— Макс Шрейбер, имперский маг, некогда состоявший на службе курфюрста Мидденхейма.

Вряд ли бы Макса удостоили более холодным приёмом, объяви он, что был главным поедателем младенцев при дворе владык Хаоса. Все с подозрением уставились на него, словно чародей имел какое–то отношение к огромной армии захватчиков, простиравшейся за стенами. В душе Феликса боролись противоречивые чувства: удовлетворение замешательством своего соперника и сочувствие к человеку, который был его товарищем в опасных приключениях. Макс явно позабыл, что сейчас не в Империи находится. Даже там чародеи не пользовались популярностью, их только лишь терпели. В более уединённых же областях Кислева магов по–прежнему сжигают на кострах. Если Макс и был сбит с толку, то вида не подавал. Феликс предположил, что тот повернёт себе на пользу оказанный ему ледяной приём. Волшебник продолжал говорить, словно аудитория внимала каждому его слову, и по предположению Феликса, так в некотором смысле и было.

— В Пустошах Хаоса потоки ветров магии гораздо сильнее. Многим сверхъестественным существам вроде тех, о которых говорила Ульрика, требуется присутствие мощной магии, чтобы на какое–то время обрести материальную форму. Но так далеко к югу ветры магии куда менее сильны, особенно те, что связаны с Хаосом.

— Исходя из сказанного тобой, от демонов мы, по крайней мере, в безопасности, — заметил толстый купец.

В его голосе проскальзывало раздражение.

— Нет.

— Тогда как тебя понимать?

— Я говорю, что вы не можете наблюдать демонов по той причине, что их ещё не призвали. В этой местности силы ветров магии хватит лишь на то, чтобы подобные существа материализовались на короткое время, например, на время сражения. Я не сомневаюсь, что внизу находятся чародеи Хаоса, которым вполне по силам призывать демонов.

— Похоже, ты чересчур много знаешь о подобных вещах, молодой человек, — сказала одна из аристократок, насколько можно отстраняясь от Макса.

— Подозрительно много, — заметил толстый купец.

Феликсу не понравились взгляды, которыми уставились на Макса люди купца. Он осознал, что потребуется совсем немного, чтобы подтолкнуть этих людей к насилию. И ничего хорошего для них из этого не выйдет. Если уж на то пошло, Макс гораздо опаснее Ульрики.

— Я обучался в имперском колледже магов в Альдорфе, — произнёс Макс. — И я всего лишь сообщил вам то, что знает об этом любой сведущий маг. И вы глупцы, если настолько подозрительно относитесь к нашему ремеслу, чтобы верить в то, что я могу быть последователем Хаоса.

«Отлично, Макс, — подумал Феликс. — Ты прирождённый дипломат. Это поможет решить все проблемы, не так ли?» Феликс недоумевал, что нашло на чародея. Неужели в самом деле на него столь скверно влияет присутствие Ульрики? Действительно ли он поступает столь неосмотрительно, дабы произвести на неё впечатление? Похоже, когда Ульрика рядом, маг не в состоянии мыслить здраво. Обычно это тактичный мужчина с обходительными манерами. Среди толпы на сторожевой башне послышался ропот. Феликс гадал, а имеет ли Макс хоть какое–то понятие, насколько близко он подошёл к тому, чтобы спровоцировать насильственные действия. Эти люди напуганы и боятся, только и ждут того, чтобы обратить против кого–нибудь свой страх.

И, насколько заметил Феликс, у них есть все причины бояться. Та армия способна до ужаса напугать любого вменяемого человека. Ранее, когда они пролетали над Пустошами Хаоса, Феликс уже видел подобную армию, однако теперь имелась огромная разница — он знал, что находится на её пути, и сбежать отсюда некуда. Стоя тут, он ощущал, как растёт в нём чувство клаустрофобии. До этого самого момента ситуация в целом казалась немного нереальной. Разумом он понимал, с чем они столкнулись, но едва испытывал какие–то эмоции. Теперь же у него возникло ощущение, что он оказался внутри захлопнувшихся челюстей какого–то гигантского капкана. На его глазах всё больше и больше воинов Хаоса занимало позиции, окружая город. За ними шли бесконечные ряды зверолюдов.

Феликс понимал, что теперь он в ловушке. Из Праага не выбраться до возвращения „Духа Грунгни“, но даже тогда это может оказаться невозможным. Из Праага не выйти, пока та могучая армия не будет разбита, и это, вероятнее всего, означает, что живым из Праага не выбраться. Судя по воцарившейся вокруг тишине, Феликс оказался не единственным, кто пришёл к подобному умозаключению.

Жирный купец и его телохранители уставились на Макса, словно раздумывая, что бы предпринять. Должно быть, им хотелось сжечь его на костре, но Макс был чародеем, и никто из них понятия не имел, на что тот способен. По своей прихоти маг мог бы мановением руки испепелить их волной пламени или превратить в каких–нибудь омерзительных животных. Феликс знал, что на первое Макс способен.

— Я полагаю, что тебя следует высечь кнутом, — заявил жирный купец.

— А как ты это сделаешь, если снять твою голову с плеч? — поинтересовался Готрек.

Он всего лишь вступил в дискуссию, но выражение его лица было серьёзным. Очевидно, как и Феликсу, гному не доставляло удовольствия наблюдать за тем, как угрожают его товарищу. Охранникам купца явно стало не по себе.

— Почему ты защищаешь этого приверженца Хаоса? — заикаясь, промолвил толстяк.

— Так ты полагаешь, что я способен выступить в защиту какого–то последователя Тёмных Сил? — спросил Готрек.

Теперь в его голосе слышалась угроза. По выражению лица гнома купец понял, что находится на волосок от смерти. Феликс положил руку на рукоять меча. Он не сомневался, что реши Готрек прикончить купца, он так и сделает, и телохранители его не остановят. А затем на вершине башне произойдёт побоище. Несомненно, телохранители это тоже понимали. Они начали сдавать назад. Купец одарил их взглядом, в котором читалось, что их контракт только что аннулирован. Громкий возглас Готрека привлёк внимание купца.

— Нет, разумеется. На такое не способен ни один представитель Старшей расы.

Готрек ответил купцу ледяной улыбкой, обнажившей почерневшие пеньки зубов.

Казалось, купец был бы рад проскочить мимо Истребителя и сбежать вниз по лестнице, но духа ему не хватало.

В этот момент внимание всех привлёк вой труб и оглушительный барабанный бой. От массы воинов Хаоса отделился всадник. Это был здоровенный мужчина на самом крупном коне из когда–либо виденных Феликсом. Магические руны на крайне замысловато украшенных доспехах всадника сияли столь ярко, что было больно глазам. Было похоже, что всадник мерцает, подобно миражу, который можно наблюдать в пустыне, но внешность, явно говорившая о смертельной опасности, заставляла воспринимать его крайне серьёзно. В одной руке он держал массивную пику, на конце которой был стяг с изображением чудовищного когтя, сжимающего сияющий шар. Другой рукой всадник размахивал в воздухе огромным руническим мечом. На луке седла висел большой боевой топор. Управление злобным и агрессивно выглядящим скакуном не составляло всаднику особого труда. Он остановился вне досягаемости выстрела из лука, широко развёл руки, и огромная орда за его спиной погрузилась в молчание.