Страница 6 из 7
С мамашами было не более интересно, чем с этими чумазыми копателями. Наверное везут своих неразумных, вертлявых чад куда ни будь в деревню, подышать свежим воздухом, побегать за бабочками. Месяц, другой и вернутся они снова в город толком даже и воспоминаний не оставят о проведённом в деревне времени. Воздух снова станет прогорклым от городских дымов, отловленные бабочки поблекнут и осыплются, после чего будут просто выброшены в корзину с прочим мусором, воспоминания затрутся, замусолятся и померкнут. До следующего раза. Я это знаю потому, что сам вот так же под присмотром матушки моей, когда была она ещё с нами не раз проводил летние дни, недели и месяцы в нашей деревне среди лугов, озёр и рек. Тогда мне всё это было не нужно, вызывало лишь скуку и почти отчаяние от мысли, что всё это приходится терпеть повинуясь чьим-то непонятным желаниям. Сейчас, я наверное всё отдал бы, что бы хоть на денёк очутиться средь тех лугов, озёр и рек, а главное в том же беззаботном состоянии. Нет, я вовсе не жалею, что не ценил то, что было. Я понимаю, что всё должно быть вовремя и к месту и что нужно понимать, чего же мы хотим и к чему стремимся.
Погруженный в мутные мысли почти ни о чём я почти не заметил, как мимо меня пролетел, именно пролетел Макс, тот, что курил в тамбуре когда я вскочил в поезд. Я лишь краем глаза заметил промелькнувшую мимо фигуру, обернулся и чуть было не закричал от удивления. Он не шёл, не бежал, он действительно летел и опустился на пол лишь примерно в середине вагона. Я остолбенел. Посмотрел на ребят, думая не привиделось ли мне это, но те не проявляли ни какого интереса к происходящему. Как будто ни чего необычного в летающем человеке и вовсе нет. Макс тем временем вернулся в начало вагона, оттолкнулся и снова полетел меж рядами. Приземлившись опять примерно в центре вагона он повторил свои кульбиты раз, затем ещё и ещё. Я наблюдал за этим как завороженный не в силах ни пошевелиться ни вымолвить хоть слово. Я был поражён происходящим. Мак заметил моё это состояние и предложил:
–Чего сидишь, давай со мной. Круто же. Где мы ещё так попрыгаем, пока ни кто не видит?
Я робко встал, не зная что мне делать.
–Эй, пацаны– продолжил свои призывы макс обращаясь уже к Тохе, троице и всем остальным из нашей группы– хватит киснуть. Совсем сопреете от скуки. Давай за мной.
И все начали прыгать и веселиться. Первым решился Тоха. Явно, что он чётко знал, в отличии от меня, что нужно делать и само действие не казалось ему чем-то невероятным. Видимо опасался он, что кто ни будь из взрослых выразит недовольство поведением оголтелых юнцов. Но взрослые молчали. Им было не до того. Погружённые в свои глубины они даже и внимания не обращали на всё больше и больше резвящихся юнцов. Вскоре к веселью присоединилась почти вся группа. Все, кроме меня. Я просто не знаю, что мне нужно делать. Я сижу и смотрю.
Ребята оттолкнувшись от края вагона парят вдоль прохода пока сила тяжести не возвращает их обратно. Затем они бегут вновь к началу вагона и всё повторяется. Чем сильнее они отталкиваются в начале прыжка, тем дальше летят. Бегут, отталкиваются и летят. Смех, визги, пронзительный звон веселья залил весь вагон. Кто-то в полёте устроил шуточные баталии, кто-то умудрился в полёте отталкиваясь от скамей долететь почти до самого конца вагона, кто-то пытался делать кульбиты, а кто-то просто сталкивался в полёте и разлетался потом в стороны как бильярдные шары. Я смотрю на всё это привстав на своём месте и всё ни как не могу понять, как у них всё это получается. Мне тоже хочется попробовать, но я боюсь, что у меня не получится, что сделаю что ни будь не так. Сделаю что ни будь неуклюжее, то, что по идее должно само получаться, не задумываясь, как «держать ложку» или «ходить» и надо мной будут смеяться, подумают, что я не в своём уме, раскроют мою тайну.
Мою нерешительность заметил Тоха. Он, как я вижу и сам-то не лучший тут прыгун. Отталкивается и грузным пузырём летит задевая боками скамейки и прочих бедолаг. Летит не далеко, ни как особо себе в этом не помогая.
–А ты чего стоишь? Давай с нами– крикнул он махая рукой, приглашая меня в компанию. Затем просто выдернул меня в проход и подпрыгнув потащил куда-то вдаль над полом и скамейками. От неожиданности я не успел ни чего сообразить. Нужно было тоже оттолкнуться, но я не успел и ноги бесполезно задёргались в воздухе. Пролетели мы не много, наверное шага три, не более, но это был мой первый полёт и я был в восторге. Вскоре я освоился и прыгал и летал не хуже как мне казалось многих прочих. Мои прыжки становились всё плавнее и чётче, всё легче и аккуратнее. Я понял механику полёта и был крайне сильно удивлён простоте самого принципа этого действия. Подпрыгивая в начале вагона я как бы остаюсь на одном месте в то время как сам вагон продолжает подо мной двигаться. Даже если просто подпрыгнуть в начале вагона то вагон под ногами успевает сместиться, но тебе кажется, что это ты пролетел один-два шага. Если же как следует оттолкнуться против движения поезда то будешь лететь долго и плавно в конце концов приземлишься. По началу я не понял, почему обратно все бегут, но выяснил личным опытом, что прыгать против движения поезда бесполезно и либо тебя отбрасывает назад, либо ты просто невысоко подскочив плюхаешься обратно при этом больно ударившись пятками об пол.
Я начал прыгать позже всех и когда все прочие уже от этого дела изрядно подустали я только только вошёл во вкус. Мне было весело и я уже не обращал внимание как на меня могут тут посмотреть. В прочем на меня и не смотрели. Я прыгал и прыгал спотыкаясь в полёте то о Тоху, то об Макса усевшегося на против троицы, то об кого ни будь из той троицы. На меня фыркали, грозились и призывали в лёгком раздражении быть поаккуратнее, но всерьёз ни кто не злился. В этом вагоне мы стали друзьями.
***
Поезд начал замедляться. Светло-серое месиво весенней листвы размазанное по окну начало принимать более понятные, более строгие и более привычные очертания.
–Тут поезд делает большую петлю.– оживился Тоха, до этого видимо от усталости после прыжков находящийся в каком-то полу дремотном состоянии– сейчас совсем медленно поедет.
–Откуда знаешь?– Выскочил Петька с недовольным видом от того, что кто-то тут может знать больше чем он.
–Оттуда– буркнув огрызнулся на мальца Тоха– я между прочим в отличии от некоторых типа самых тут умных– ущипнул так ущипнул, да так, что у Петьки даже очки задрожали от возмущения– хорошенько изучил весь наш маршрут. И вот повторяю, сейчас будет большая петля на подобии бутылки и мы сейчас приближаемся как бы к её горлышку. Поезд тут медленно должен ползти, а потом примерно минут через тридцать так же медленно ползёт по линии, что тут недалеко. Будет выходить из петли.
–А зачем тут эта петля? Глупость какая-то– влез Вадик.
–Этого не знаю– ответил Тоха– видел карту, тут то ли карьер, то ли кратер какой, вот поезд его будет объезжать. Только если ехать на поезде то мы ни чего кроме кустов не увидим. Я предлагаю…
–У меня идея– вдруг заорал Петька перебивая, затыкая рот конкуренту Тохе, посмевшему прилюдно поставить под сомнение всезнайство великого и ужасного человека в очках, обладание которыми для Петьки были чуть ли не главнейшим символом своей невероятной неоспоримой исключительности– давайте мы тут выскочим и посмотрим на этот кратер, а когда поезд будет ползти обратно мы на него опять запрыгнем. Он тут не должен разогнаться. Думаю успеем.
Тоха скривился этому наглому поступку, который ни кем не остался не замеченный, но ни чего не сказал. Тут и сказать пожалуй нечего, всё и так понятно.
Порешили. Будем прыгать на ходу. Я как часть этой компании хоть и не в восторге от такой идеи, но всё же не хочу отбиваться и становиться чужаком. Куда они, туда и я. Без них я пока ещё не знаю кто, а с ними. Хм, хоть и тоже не знаю, но с ними как-то спокойнее.
Поезд сбросил скорость чуть ли не до скорости неспешного пешехода прогуливающегося по вечернему парку в единственном желании, поскорее убить остатки надоедливого дня. Первым спрыгнул Тоха. И по праву старшинства и всё таки по праву автора, а значит и негласного ответственного за данную авантюрную операцию. За ним сиганул Макс. Тоха не смотря на свою не самую подходящую для подобных упражнений комплекцию и юркий на вид Макс справились на «ура» лишь слегка пробежавшись при приземлении для лучшего равновесия. Павлуха, Вадик и Петруха посыпались как картошка из опрокинутого ведра. Они спотыкались о торчащие корни и падали на сырую траву или на засыпанную сосновыми иглами землю, причитали и чертыхались кто на что горазд. Теперь моя очередь. Я растерялся, замешкался и стал замечать, что поезд выходит из крутого поворота, начинает удаляться от нашей компании и не спеша, но всё же ощутимо набирает скорость. Это понимание начало холодными тисками страха сжимать моё сердце. Я на мгновение оцепенел, но другой страх, страх потеряться, а так же страх, что друзья меня после этой слабости не поймут и не примут обратно в свою компанию победил. Я отпустил поручни и оттолкнулся по ходу движения вагона. Сзади я слышу вопли и победные крики и лечу куда-то в неизвестность. Думаю полёт мой длился на этот раз какие-то доли секунды, но мне он показался вечностью. Я даже успел поймать себя на мысли, что совершил непоправимую ошибку, глупость и сам себя теперь за это не прощу и то, что не хочу приземляться зная, что грозит мне это падением, ушибами и грязью в лицо.