Страница 3 из 7
Ещё очень, очень рано. Так рано я тут ни разу не просыпался. Сквозь грязное окно пробиваются лучи восходящего солнца и перекрашивают мою гробницу в бледно розовый цвет. Есть что-то странное в этих первых лучах, что-то необычное. И я понимаю что. Эти лучи– первые лучи пробившиеся сквозь это грязное окно за всё время моего тут заточения. Первое солнечное утро первого солнечного дня. Я лежу, впервые смотрю на розовые стены, на розовый потолок и так мне становится тоскливо, так выть хочется, что сил моих больше нет. Ведь оно дразнит меня. Оно, это солнечное утро издевается. Оно там, бодрое, весёлое, говорит мне: «давай, пойдём, ну что же ты не встаёшь, ах да, ты же прикован к этой постели, ты же ни когда больше не выйдешь оттуда.». Дрянь. Сволочь. Гадина. Слёзы катятся большими каплями. Я всхлипываю и начинаю рыдать. Впервые за всё время моего заключения.
***
Солнечное утро взбудоражило похоже не только меня. За окном урывисто и беспорядочно загудели моторы, забегали, засуетились, загалдели. По началу я не придал этому существенного значения, но быстро понял, что шум за окном сейчас сильно отличается от того, что было раньше. Если раньше я слышал монотонный, ритмичный, скучный шум, то сейчас это был настоящий гвалт, суета, можно даже подумать, что паника. Там явно что-то необычное происходит. Утерев уже начавшие высыхать слёзы я выглянул в окно. Действительно. Грузовики беспорядочно ёрзают туда сюда пытаясь выскочить в узкий проём ворот. В эти грузовики на ходу прыгают солдаты, которые вчера ещё строем месили грязь под этим окном. Кто-то орёт, кто-то мечется с чемоданами. Похоже все просто-напросто разбегаются. Крысы. Значит про меня просто забыли.
Из под моего окна как бобы посыпались какие-то люди в одетые кто в чём. Кто-то в ночные рубашки, кто-то лишь в подштанниках, кто-то в мундире гвардейца, кто-то просто в гражданском. Руки у всех связаны, но по тому, с какой скоростью они бегут мне сперва показалось, что эти смельчаки пытаются сбежать под шумок. Начал было радоваться за них, пока не увидел толкающих их конвоиров. Конвоиры штыками подгоняют пленных к кирпичному забору и даже не дождавшись пока те добегут до самой стены начинают стрелять. Стреляют в спину. Почти не целясь, спешат. Грохот и серый пороховой дым заволакивают небольшой двор больницы. Дым сносит ветер и теперь я вижу скорчившиеся тела. Ни кто не шевелится. Про них не забыли.
По коридору грохочут шаги. Быстро, ритмично. Сердце моё замирает. Про меня тоже не забыли. Все мысли о желании скорой смерти куда-то испарились, убежали, попрятались. Я теперь хочу слиться с этой тюрьмой, с этой койкой, с этим грязным окном, лишь бы меня не заметили. А может сражаться? Откроет дверь и я брошусь в атаку? Ведь так у меня хотя бы будет шанс. Ведь понятно же, что со мной вот так же как с ними, теми, чьи безжизненные теля лежат сейчас в луже под забором. Но я не хочу. Я понял, я боюсь этого.
Лязгнул замок, распахнулась дверь. На пороге дед. Обрез смотрит на меня. Дед махнул обрезом, мол выходи. Я замешкался. Вот сейчас, давай, прыгай на него. Нет, чуть позже. Подойду поближе.
–Ну,– рявкнул дед– пошёл.
И я пошёл. Вышел в коридор. Дед меня пропустил. Ткнул стволом меж лопаток.
–Иди, не оборачивайся– скомандовал он.
Коридор узкий, едва освещён тусклыми лучами проникающим через полукруглое окно над дверью в конце него. Толкает, подгоняет меня к той двери. Мне нужно бежать. Ещё немного. До двери осталось всего пять шагов. Дед где-то сзади. Остановился. Я чувствую это по удаляющемуся его тяжелому дыханию. Но я иду. А надо бы бежать. Я хочу бежать, но ноги мои немеют, подкашиваются от страха. Всё тело начало знобить и колотить. Каждый шаг стал для меня невыносимо труден. Ноги еле двигаются. Но я делаю шаг, ещё шаг. От этого озноба двоится, мутится в глазах. Но я чувствую, спасение всего в двух шагах, там, за дверью. Но я могу не дойти. Я задыхаюсь. Стены и потолок коридора сужаются, давят на меня, душат. Воздуха нет даже что бы закричать. Я почти падаю. Ещё шаг. Ноги со скрежетом волочу по избитому паркету. Ещё шаг и я наваливаюсь на железную ручку замка. Только бы не заперто. Не заперто. Ручка покорилась, нажалась и клацнул засов. Почти падая я потянул дверь и та открывшись раскинула передо мной цветущий сад. Тёплый, ароматный воздух нежно обнял меня и тут же согрел. Дрожь ушла, помутнение в глазах рассеялось. Поступь стала лёгкой и свободной. Я шагнул за порог и только теперь удивился.
***
Глава 2.
Поезд отправляется точно по расписанию.
***
"В том саду нет цветов и трав. В том саду нет поющих птиц и журчащих ручьев. В том саду нет надежды на чудо. Но лишь одно меня там печалит. В том саду нет тебя."
(Георг Эргман. Письмо к Паоле. 1893 год)
***
И снова я ни чего не понимаю. Откуда тут этот цветущий сад? Откуда тут эта зелень? Неужели сейчас весна? Но я же помню холодные серые осенние дни, промозглый ветер за грязным окном, рваные тучи загадившые небо от горизонта до горизонта. Быть может меня куда-то незаметно перевезли? Быть может я провалялся в коме и очнулся лишь весной? А ещё так может быть, что я просто сошёл с ума. Мне нужно обернуться и просто спросить старика, что вёл, толкал меня к этой двери. Но я не обернулся. Побоялся, что дед опомнится, схватит меня и потащит снова в какой ни будь чулан где я снова буду торчать в ожидании своей личной неизвестности не ведомо сколько времени. Я шагнул за порог, из темноты на свет и солнце пробиваясь сквозь цветущие деревья яблонь и черешни ослепительно резанул мне по глазам. Наверное с минуту я жмурился, привыкал, моргал закрываясь от этого нестерпимого света ладонью. Сумел оглядеться. Сад прекрасен. Любой сад в это время чист, свеж и прекрасен, но почему-то именно этот показался мне особенным, невероятным, почти волшебным. Наверное всё дело в контрасте, думалось мне. После серой больничной палаты с ржавой кроватью и миром видным лишь через грязное окно любой чахлый куст должен казаться чем-то волшебным и неземным. Что уж говорить про целый цветущий сад.
Круглая поляна с шелковистой изумрудной травой окружена плодовыми деревьями и кустами укутанными плотной вуалью мелких белых и розовых цветов. Я не разбираю, что именно тут были за цветы, но их буйство и разнообразие не оставило меня равнодушным. Мне не хватает лёгких, что бы вдохнуть этот свежий воздух. Мне не хватает рук, что бы обнять это всё. Я чувствую свою свободу и я счастлив. Вот так, за мгновение из дрожащего запуганного юнца загнанного в угол и раздавленного своей же собственной беспомощностью я превратился в самого счастливого и беззаботного человека на этом свете. Босыми ногами я пошел по мягкому травяному ковру. Сейчас раннее утро и трава слегка влажная и прохладная от росы, но это меня только радует. Я до этого ни когда прежде вот так просто не ходил босиком по утренней росе и я жалею об упущенных мгновениях. В прочем я здесь и сейчас и мгновение здесь и сейчас и вот мы сошлись и что мне ещё надо? Я стою и мокрая трава пробивается сквозь мои пальцы ног и мне хочется так стоять ещё и ещё, но я чувствую, что впереди меня кто-то или что-то ждёт и я иду дальше. Поляна быстро закончилась, а за ней склон уходящий куда-то вниз. А по этому склону струится серой неровной лентой ступенчатая дорожка. Она выбегает прямо из травы и стремится куда-то вниз. Не хочу идти туда. Нет, не страшно и не устал, просто тут мягкая и нежная трава, а там, на этой дорожке жёсткие и холодные ступени. Но теперь к прежнему чувству, что внизу меня ждут примешивается ещё и любопытство.
В руках я держу ботинки. Как я сразу их не заметил? Видимо меня так сильно поразил цветущий сад, что всё прочее для меня перестало существовать. Ботинки простые, коричневые, потёртые с чёрными шнурками сильно походят на те, что носят ребята в кадетском корпусе. Я такие раньше не носил, меня обеспечивали по высшему разряду и разумеется подобной обуви я предпочитал что-то посолиднее и побогаче и непременно что бы лакированное. В ботинки запрятаны носки. Я обулся сев на верхнюю ступеньку лестницы, вскочил и побежал, по почти полетел вниз. Я так быстро бегу. Что едва ли не падаю. Перескакиваю иногда одну, а иногда и целых три ступени. Мимо меня проносятся деревья, колонны, фонарные столбы причудливой формы, но я замечая их думаю, что потом когда ни будь вернусь и успею всё как следует рассмотреть, а сейчас мне нужно спешить вперёд, быстрее и быстрее.