Страница 60 из 86
- Давай же, - тяжело дыша, Джеймс швырнул Анну на постель, будто плюшевую игрушку, - я знаю, о чем ты мечтаешь, я понимаю как никто другой то, о чем ты рассказывала мне с таким упоением.
Вайолет бросило в жар. Реальность вдруг яркой вспышкой озарила ее помутневшее сознание. Он хочет смерти Анны. Ее затрясло.
- С ума сошел?! – Вайолет бросилась к девушке, дрожащими руками нащупывая узлы веревок. Не прошло и минуты, как те были ослаблены, Джеймс даже не успел отреагировать. – Ты что, псих? – повторяла девушка, помогая развязывать последний узел. Как могла она поддаться его чарам, помыслив хоть на мгновение, что она действительно способна распоряжаться чужой жизнью? Немыслимо! Но, лишь только руки и ноги Анны оказались свободны от пут, как девушка со всей силы оттолкнула Вайолет к двери. Последняя рухнула на пол, шумно выдохнув от удара о стену. Острой болью пронзило спину.
- Я подозревала, что ты чокнутая, что чтобы настолько, - эмоционально выкрикнула Анна. – И как только в голову пришло устраивать такие розыгрыши? – ее взгляд перебегал с Вайолет на Марча. Казалось, она не знала, кого из них двоих бояться и ненавидеть больше.
Вайолет была в шоке. Это вот так-то ее благодарят за помощь? Швыряя об стены?
- Если ты не заметила, я хотела помочь! – с трудом поднялась на ноги Вайолет, вымолвив в отчаянии. Резво соскочив с постели, Анна схватила лампу с прикроватного столика и, не думая о воткнутом в розетку шнуре, зашвырнула предмет освещения в Вайолет. Та увернулась, лампа с треском и грохотом развалилась на кусочки, покрыв ковролин. Вайолет разинула от негодования рот. Мало того, что у Анны нет никаких оснований злиться на девушку, так и права крушить чужое имущество тоже отсутствуют.
- Из ума выжила?! – вскричала Вайолет. Весь ее гнев, улетучившийся словно эфир, теперь будто вновь собрался обратно в сосуд. И опять она ощущала ненависть к этой девушке.
- Считаешь, раз сюда по блату устроили, так тебе все позволено? – кричала та, делая шаги все ближе к Вайолет. Она выпрямилась, чувствуя, как медленно уходит из поясницы пульсирующая боль.
- Я не связывала тебя, истеричка психованная! – удар, и щеку Вайолет в одно мгновение прожгла пощечина. Анна была в бешенстве. Оно и ясно было: свяжите человека без его на то согласие и спросите, насколько ему понравится ощущение. И вновь поступок Анны был последней каплей. Вайолет выпрямилась, откидывая волосы; щека саднила. Одно мгновение – она даже не контролировала себя, – и ее рука сжимает шею Анны. Вайолет резким движением впечатала однокурсницу в дверь.
Джеймс, все это время являясь молчаливым наблюдателем со стороны, теперь же сделал шаг вперед, подступив к юной Хармон.
- Сожми сильнее, - прошептал тот сладким голоском за спиной девушки. Вайолет не понимала, откуда в ней столько силы: носки Анны едва касались пола. Факт оставался фактом: лицо Анны краснело. Ее длинные ногти с отчаянием и жаждой жизни впивались в руку Вайолет. Будь первая в каком-нибудь фильме, то использовала бы и силу ног, ударив нападавшую, но это была реальная жизнь, а посему Анна была слишком напугана, чтобы соображать на полную силу. – Еще сильнее…
И Вайолет послушно следовала приказаниям. Как будто что-то управляло ей: какая-то невидимая сила. Ее эмоции, ее физические способности – все словно находилось под чьим-то сверхъестественным контролем. И все человеческие качества затмевались ревностью, гневом и отчаянием. Чем сильнее Вайолет сжимала пальцами горло Анны, тем большее удовлетворение получала.
Она чувствовала дыхание Джеймса, ощущала холод рук Анны. Та бледнела, порой сглатывая, и пульсация ее вен на шее отдавалась на коже Вайолет.
« Между принуждением и реальной волей человека – тонкая грань. Тебе может казаться, что ты заставляешь, но никогда никто не будет ничего делать, если не обладает хоть каплей желания» - слова Джеймса, - «Ты стоишь гораздо большего» - вспыхивали, словно огни, обрывки фраз в голове Вайолет. – « В тебе должен говорить разум, а сейчас у тебя одни эмоции», - вновь слышала голос Лиз та, - « Быть с кем-то, значит найти свое предназначение, особенно, если до этого ты чувствовал, что скатывался в пропасть» - голоса оглушали Вайолет, стояли точно звон в барабанных перепонках. Джеймс шептал что-то еще, но она не слушала. Просто не могла выносить всех этих звуков. Правильные, хорошие речи превалировали над всем тем злом, что постепенно брало в ней верх, и глаза увлажнились. Вайолет не чувствовала, как в ее кожу впивались ногти некогда ненавистного ей человека, пульсация на щеке заглушалась. Анна еле дышала. Вайолет разомкнула пальцы, Анна с истошным выдохом повалилась на ковролин.
- Я не… я так не могу, не могу… - Вайолет дернула ручку, распахивая дверь. В мгновение ока ее тельце испарилось из помещения номера. Анна тяжело дышала, продолжая надрываться от кашля. Отряхивая свои брюки от несуществующей пыли, Джеймс выглядел обиженным, расстроенным, словно бы Вайолет забрала с собой какую-то любимую им вещь или не сдержала существенного обещания. Он растворился в полутьме коридора, не обратив на оставшуюся в номере девушку абсолютно никакого внимания, будто ее здесь никогда и не было.
***
Первая мысль – убежать на совсем. Вновь поддаться чувствам, вызвать такси прямо сейчас и испариться, оставив все как есть, ничего не пытаясь выяснять или исправлять. Но что-то опять останавливало. Вайолет зажимала рот, боясь, что расплачется, решительно не зная, что делать дальше. Куда идти? К Айрис? Лиз? Доновану? А, может, к Киту? А что, признаться во всем сейчас, раньше, чем это сделает отравленная страхом Анна, было бы правильным решением. Высказать ему все: о чувствах, о ненависти, о желании одновременно любить и причинять ему страдание. Чем не выход? Но Вайолет не могла. Ее сдерживало что-то, чего она не понимала, и ненавидела это. Единственное, по ее мнению, сейчас пустовавшее место, - был бар. Четвертый час утра – все давно трезвеют в своих постелях. Ей нужно было тихое место, где можно было бы прорыдаться, а затем успокоиться, все обдумать.
Вайолет свернула налево, желая удалиться то своего номера на как можно большее расстояние. Лифт шел ужасно долго. Во время ожидания кабины Вайолет дико колотило, точно в бреду; каждое колыхание занавески на окнах противоположного конца коридора казалось нежеланным гостем. В полутемном коридоре привычно пахло новой колодой игральных карт, и этот запах, вкупе со свежими простынями, почему-то так растрогали девушку, она так свыклась с этими ароматами, что более не было сил сдерживаться. Ее влажные глаза и дрожащие губы подвели к очевидной черте. В позолоченном корпусе лифтовых дверей Вайолет видела размытое искривленное отражение не человека, а какого-то жалкого заплаканного существа с розовеющим носом, припухлыми от слез губами и большими красными глазами. Она так горько зарыдала, осознавая то, в кого превратилась за последний месяц. Печальное зрелище. И вплоть до самого бара Вайолет казалось, что оплакивает она свой страх, но это было не так. Осознание произошедшего надлома наступило не сразу.
Вайолет сползла по обратной стороне барной стойки, рухнув на пол. Слезы так неконтролируемо лились из глаз что казалось, будто это и не она вовсе. Они опьяняли, как тот дорогущий виски Джеймса.
Джеймс.
Вайолет его не винила. К ее ужасу, он был и будет единственным, кто по-настоящему понимал все ее желания, кто выслушивал ее жалобы, и, что немаловажно, соглашался со всем. Вайолет не сможет возненавидеть Марча, это она уже давно усекла.
Слезы были столь жгучими, а истерика столь яркой и болезненной, что любые размышления сводились к какой-то чепухе. Она не могла думать. Все ее ощущения сейчас были в прямом смысле размыты водой. Хотелось выплакаться, и самой себе по не особо понятной причине. Жалко Анну? Ну вот еще! Жалко себя? Конечно нет. Хотя и не в новинку ей было так рыдать. Лежа в своей постели сумрачными послерождественскими рассветами, Вайолет плакала так горько и надрывно, что казалось вот-вот потеряет сознание.