Страница 32 из 35
29 апреля 1855 года Иоанн Андреевич был пострижен в монашество с именем Ювеналий. 8 ноября 1856 года рукоположен во иеродиакона, 11 июля 1857-го – во иеромонаха. 22 октября 1857-го отец Ювеналий был назначен членом Российской духовной миссии в Иерусалиме (в феврале того же года отправился туда же отец Леонид (Кавелин)). Оттуда он писал в Оптину старцу Макарию, в частности прислал «Заметки о посещении Палестины» (они сохранились, на них есть пометы рукой старца). В апреле 1861 года он по болезни уволился из миссии и был назначен настоятелем Глинской пустыни. Посетив Оптину, он выехал на новое место и писал оттуда архимандриту Моисею: «По выезде из Оптиной пустыни поехал я в Курск, куда приехал 20 октября… В самый день Введения во храм Пресвятой Богородицы получен был указ Святейшего Синода о назначении меня, недостойного, игуменом в Глинскую пустынь. 22 ноября был я посвящен в это звание преосвященным Сергием, а 28-го прибыл в обитель… Братии у нас довольно, 163 человека, и много из них весьма способных, все, по милости Божией, в подвиге духовном, есть очень преуспевшие»167.
8 мая 1862 года отец Ювеналий был перемещен настоятелем в Коренную Рождество-Богородицкую пустынь. 15 августа этого года он был возведен в сан архимандрита. Недолго он пробыл на этих настоятельских должностях, но оставил весьма заметный след своих трудов: там была высоко поднята при нем духовная жизнь. Как сам он писал в Оптину: «Глинские собратья весьма полюбили меня, недостойного». Курский владыка Сергий писал о нем: «Игумен Ювеналий приобрел весьма доброе к себе отношение как человек духовно просвещенный, в слове назидательный и как ревнитель иноческих добродетелей своим примером и братию поучающий не менее, как и словом». В отчете о состоянии Курской епархии за 1862 год преосвященный Сергий писал: «Лучшей обителью в епархии продолжает быть Глинская пустынь, за ней следует Коренная, в которой архимандрит Ювеналий (Половцев) с примечательным успехом проводит в жизнь братии строгие правила иноческие… он трудится для Бога и других учит тому же»168.
21 декабря 1867 года отец Ювеналий был назначен наместником Александро-Невской Лавры, но в 1875-м по болезни оставил эту должность и возвратился в Оптину пустынь, где поселился на покое в доме И.И. Полугарского, скончавшегося в 1859 году (это был богатый благотворитель обители, построивший для себя дом вблизи нее). Живя здесь, архимандрит Ювеналий занимался работой над книгами, переводя духовные тексты с греческого языка, помогая старцу Амвросию в продолжаемом им оптинском издательском деле.
21 мая 1884 года отец Ювеналий был назначен наместником Киево-Печерской Лавры. Через восемь лет он был наречен во епископа Балахнинского, викария Нижегородского (25.10.1892). 3 января 1893 года был перемещен на Курскую кафедру, а 7 мая 1898-го – на Литовско-Виленскую архиепископом, вместе с тем и настоятелем Виленского Свято-Духова монастыря. Архиепископ Антоний (Храповицкий) так отзывался о деятельности владыки Ювеналия в Литве: «Как защитник Православия и православных, владыка стяжал себе высокое уважение и преданность паствы; даже с высоты царского престола засвидетельствована его благопопечительность об охранении целости Православия во вверенной ему епархии, где ведется постоянная борьба Православия и латинства… Будучи одушевленным и самоотверженным подвижником Православной Церкви, он встал в ряды приснославных возродителей русского монашества, которые имели своего вождя в лице великого старца Паисия Величковского»169.
Скончался владыка Ювеналий 12 апреля 1904 года. «Литовские епархиальные ведомости» писали тогда: «Подвиг постоянного пребывания в деятельном молитвенном устроении, духовной самособранности, смиренной преданности Божественной воле – вот те сокровища его души, которые были явны всем окружающим»170. Об управлении владыкой Ювеналием этой епархией всегда будет напоминать величественный Знаменский собор в Вильно, возведенный его трудами.
Владыка Ювеналий – автор книг «Жизнь и творения святого Петра Дамаскина», «Жизнеописание настоятеля Козельской Введенской пустыни архимандрита Моисея», «Монашеская жизнь по изречениям о ней святых отцов подвижников», перевода на русский язык «Лествицы» святого Иоанна Лествичника и других.
Среди сотрудников старца Макария (а потом и старца Амвросия) была еще одна яркая личность – иеромонах Платон, в миру Павел Степанович Покровский. Он родился в 1816 году и впоследствии был учителем Липецкого духовного училища, в то же время, что и старец Амвросий, бывший его товарищем. Летом 1839 года они поехали в село Троекурово к затворнику Илариону, чтобы испросить у мудрого старца совета и благословения на дальнейшую свою жизнь. Старец сказал будущему отцу Амвросию: «Иди в Оптину, ты там нужен». А Павлу Степановичу добродушно посоветовал пожить еще в миру. После этого друзья совершили поездку в Троице-Сергиеву Лавру. Вскоре после этого Александр Михайлович (будущий старец Амвросий) тайно покинул училище, сказав только Павлу Степановичу, что уходит в Оптину пустынь.
Павел Степанович также думал о монашестве, но его не скоро оставили колебания. Только 14 декабря 1850 года он пришел в Оптину пустынь и был зачислен в братство. Два года он был помощником монастырского письмоводителя, после чего по благословению старца Макария перешел в скит. Здесь он проходил клиросное послушание, но ему было очень трудно перебороть мирскую привычку к светской музыке, которую он весьма любил (и сам играл на скрипке). Все выбирал для пения что-нибудь партесное, в итальянском вкусе… Старец Макарий с большой осторожностью выводил его из этого искушения. Он давал ему ноты и говорил: «Павел! Ha-ко вот, распиши… разучи к празднику». На целую неделю работа…
Был и один особенно замечательный случай, о котором сам отец Платон и рассказал: «Пришел я однажды к батюшке испросить у него благословение пропеть в церкви вместо причастного стиха вновь расположенный по нотам догматик 6-го гласа: “Кто Тебе не ублажит, Пресвятая Дево”. Батюшка в это время сидел в своей келии один за письмами. На мою просьбу он, положив на стол перо, начал рассматривать принесенные мною ноты. Наконец, послушав от меня напев догматика и, без сомнения, желая преподать надлежащее понятие о пении церковном, и притом разумном, он сказал мне: “Ну что ты разучаешь все новое партесное? Ну что в нем особенного? Как его можно сравнить с нашим церковным пением? Мы вот как этот догматик певали”. И старец запел его по церковному напеву. Строго церковное его нотное пение проникнуто было самым искренним чувством вполне понимаемого им песнопения. Он воспевал Небесную Царицу Деву, как бы стоя пред Нею и созерцая славу Ее. Я забыл свои ноты и с изумлением глядел на поющего старца и не мог надивиться: как это у такого маститого старца, строгого подвижника, мудрого учителя, такое детски нежное чувство, такая пламенная, младенчески верующая любовь к Божией Матери! Батюшка чем дальше пел, тем глубже проникался чувством песнопения. Голос его уже начал дрожать. И лишь только пропел он: “…быв человек нас ради”,– пение его прервалось. Слезы полились у него ручьем. Склонив голову, он плакал…»171.
24 марта 1853 года Павел Степанович накрыт был рясофором, а 20 декабря 1858 года пострижен в монашество с именем Платон. 2 февраля 1859-го – иеродиакон, 17 июня 1863 года – иеромонах. В 1875 году потерял зрение и не мог служить, но был (с 1881 года) братским духовником, а потом и духовником богомольцев. Он деятельно участвовал в подготовке к изданию духовных книг при старце Макарии и при старце Амвросии. Здесь пригодилось его превосходное знание латинского языка. Из собственных сочинений отцом Платоном изданы были «Размышления о вечном блаженстве праведных при воспоминании видений о сем святого Андрея, Христа ради юродивого» и «О вечных мучениях грешников»172.
В самый разгар оптинской издательской деятельности, в 1856 году, старец Макарий хоронил Ивана Васильевича Киреевского, русского православного философа, с которым очень плодотворно сотрудничал. На стене его келии среди разных портретов появился дагерротип – Киреевский в гробу… Старец сам отправился в село Долбино, где жили Киреевские, чтобы сообщить своей духовной дочери, Наталье Петровне, о кончине ее супруга в Петербурге от холеры. Она пережила супруга своего на сорок пять лет и все эти годы была посильной помощницей оптинцев во многих богоугодных делах.