Страница 31 из 35
Незадолго перед постригом отца Льва в мантию старец Макарий получил письмо от архимандрита Игнатия, в котором он писал, что архиепископ Казанский и Свияжский Афанасий (Соколов) дарит Оптиной пустыни редкое собрание книг. Он, – пишет отец Игнатий, – «поручил мне передать его благословение Вам и единомудренному Вам братству. В особенности заинтересован он был участью отца Льва Кавелина, которого статьи он читал в “Маяке” и которому, как заочному знакомому, он особенно кланяется.
Я бы посоветовал отцу Льву по сему поводу написать письмо к преосвященному Афанасию, притом не от себя одного, но от лица Вашего и прочих единомудренных. Это будет не лишним для блага всей обители и для последующих действий Ваших в общую пользу»162 (13 апреля 1857). Отец Макарий благословил отца Льва написать владыке Афанасию письмо, он это сделал и копию его (как летописец) поместил в Летописи скита, как и предыдущее письмо. Вот некоторые отрывки из него. Он пишет: «Милостивое воспоминание Вашего Высокопреосвященства о слабых трудах моих, основанное, без сомнения, на сочувствии к направлению журнала, в коем они были помещены, приятно напомнило мне о нем как о единственном из современных журналов, в котором было место статьям, проникнутым православными убеждениями и чувствами; он один решался обличать открыто заблуждения нашего века и разоблачать дерзостные выходки других журналов, которые… успели подорвать в нашем молодом поколении веру и сочувствие к Православию в обширном значении сего слова, развивая в то же время безусловную любовь и поклонение всему западному, начиная с так называемых понятий о вере.
В частных беседах с людьми, сочувствующими журнальным идеям, аз, грешный, не раз слышал выражение того мнения, что Святая Церковь наша и ее благое влияние на народ составляют единственное препятствие к успехам европейской цивилизации и прогресса в нашем Отечестве, и потому все журналы (за исключением “Русской Беседы”) согласно трудятся над заподозреванием и искоренением так называемых ими условно “устарелых”, то есть религиозных, понятий и охотно дают у себя место всякой статье, имеющей предметом такое рассуждение или косвенные, но весьма понятные намеки на проповедуемую ими несовместимость православного образа мыслей с европейскими идеями, а опровержения этих статей, если бы кто по ревности к вере и вздумал написать их, как доказали многие опыты, не найдут себе места ни в одном современном журнале и газете. <…>
Издателя “Маяка” (Степан Анисимович Бурачок, флотский инженер, автор трудов по математике и кораблестроению; журнал его назывался “Маяк, журнал современного просвещения, искусства и образованности в духе русской народности”, издавался в 1840–1845 годах. – Сост.) я почитаю сыновне как моего прежнего наставника в деле благочестия, который слово мудрого совета подтверждал поистине подвижническою жизнию и Иовлим терпением находящих скорбей и искушений; ему я обязан весьма многим, и даже отчасти решимостью вступить на проходимый ныне, при помощи Божией, путь. Проживая в Оптиной пустыни с 1852 года, в нынешнем году я удостоен представления к пострижению в мантию, сознавая же искренне свое недостоинство и недостаточество к восприятию ангельского образа и всю важность соединенных с ним обетов, дерзаю смиренно просить у Вашего Высокопреосвященства особенного молитвенного предстательства о мне, грешном, у Престола благодати…
Прося Ваше Высокопреосвященство удостоить благосклонного принятия прилагаемую сию книгу, которая познакомит Вас с историческими судьбами нашей обители (“Историческое описание Оптиной пустыни”, написанное Л. Кавелиным, – Сост.), и паки испрашивая всем пребывающим в ней о Господе и себе, последнему, Вашего архипастырского благословения и святительских молитв, с благоговением и сыновнею преданностию имею честь пребыть Вашего Преосвященства милостивейшего архипастыря и отца всенижайший послушник Оптиной пустыни рясофорный монах Лев Кавелин. Апреля 1857 года»163.
В 1859 году отец Леонид вернулся из Иерусалима в Оптину пустынь и старец Макарий встретил его словами: «Бог вернул вас помянуть нас». И в самом деле, отец Леонид был возле старца во время его предсмертной болезни и хоронил его. А потом написал и книгу о нем: «Сказание о жизни и подвигах блаженныя памяти старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария» (1861). В 1863 году отец Леонид был возведен в сан архимандрита и снова послан в Иерусалим – начальником Русской духовной миссии. В этой миссии с 1857 по 1861 год находился и другой сотрудник старца Макария по изданию книг – отец Ювеналий. В 1865 году отец Леонид перемещен был в Константинополь, в посольскую русскую церковь. За четыре года служения там он изучил турецкий и арабский языки.
С 1869 года отец Леонид – настоятель Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. Здесь он не только деятельный начальник, не только духовно чуткий наставник, но и историк, исследователь монастырской старины. Собранные им документы составили «Историческое описание Воскресенского ставропигиального, Новый Иерусалим именуемого, монастыря». В 1877 году отец Леонид назначен был наместником Троице-Сергиевой Лавры. Старец Амвросий писал ему: «Поздравляю вас с перемещением в область Преподобного Сергия. Молитвы великого угодника Божия да помогут вам понести нелегкое бремя сие. <…> Молитвы покойных старцев наших да помогут вам в многотрудном вашем служении»164.
В Троицкой Лавре отец Леонид, исполняя многочисленные обязанности по должности, посвящал свободные часы историко-церковным трудам. Вместе с перешедшим с ним сюда из Воскресенского монастыря послушником, вскоре иеромонахом (а позднее и владыкой) Никоном (Рождественским) он задумал издание «Троицких листков» – книжек для народа – несколько серий разной цены, все на духовные темы. Книжки эти получили большое распространение среди простого народа. Отец Леонид составил описания нескольких десятков православных монастырей и храмов, издал со своими комментариями множество древних документов и памятников церковной письменности. Всего им издано разных работ до двухсот семидесяти. Труды эти так разнообразны и исторически значимы, что требуют отдельного подробного разговора.
Архимандрит Леонид отошел ко Господу 22 октября 1891 года (то есть двенадцать дней спустя после кончины старца Амвросия). Могила его находится за алтарем Духовской церкви Троице-Сергиевой Лавры. «Помянух дни древния, поучихся во всех делех Твоих, в творениих руку Твоею поучахся» (Пс. 142, 5) – написано на кресте, стоящем над этой могилой.
Мы уже упоминали выше имя иеромонаха Ювеналия: он также был сотрудником старца Макария, но он пользовался вниманием старца не только поэтому (как и отец Леонид). Дорого было то, что эти молодые образованные аристократы, не в пример многим другим ученым и многознающим людям, всей душой и всеми помыслами обратились ко Христу и искренне пожелали добровольного мученичества ради Христа – монашества. Отец Ювеналий – в миру Иван Андреевич Половцев – родился в 1824 году в семье Псковского дворянина, впоследствии окончил в Петербурге Михайловскую артиллерийскую академию, но через два года после этого, в 1847 году, оставил все и поступил в Оптину пустынь165.
Родственники пытались «извлечь» его из монастыря. Позднее, будучи уже архиепископом, он рассказывал: «(брат Александр) пришел ко мне и говорит: “Брат Михаил проигрался в карты. Но имение его Старая Мойна – это золотое дно. Я продал дом и мог бы уплатить долги брата, но для этого нужно, чтобы в Мойне был честный управляющий, который вел бы там дела года три. Тогда я и получил бы свои деньги обратно, и у брата Михаила осталось бы порядочное состояние”. Слушая это, я подумал: вот бес выдумал какую штуку; да не удастся. Я сказал, что без благословения старца ни на что не решусь. Мы пошли к отцу Макарию, который принял нас в маленькой комнате, служившей ему приемною. Александр говорил красноречиво о пользе, которую я мог бы принести родным, о необходимости управляющего в Мойне и прочее. “Да приискивайте”,– сказал отец Макарий. “Мы и нашли вот его”,– ответил он, указав на меня. “Нет. Это вы хотите часть у Бога взять. Этого нельзя. У вас другие братья есть”. И тут старец спросил меня: “Что ж ты, Иван Андреевич, молчитттъ? Как же ты думаешь об этом?”. Я не помню буквально, что я отвечал, но смысл был тот, что я отказываюсь. Александр очень огорчился. <…>…Так был расстроен, что уехал, не дождавшись меня и даже позабыв передать мне переплетный инструмент, который прислала мне маменька»166.