Страница 1 из 11
Знакомство со шкипером Юшей
Понтий Пилат и Гитлер капут
В зоопарк я попал после первого курса биофака. Вообще-то, если по уму, надо бы после второго, когда начинается специализация по зоотехнике, но мне не терпелось оказаться поближе к народу. В смысле – к животным. Декан факультета, подписывая направление, поддержал мое стремление: я бы, говорит, Масолов, загнал тебя туда навечно и не выпускал. Держись ближе к хищникам, они таких любят. Откормленных.
Звери меня любят, это точно. Особенно птицы. С детства мать вздыхала: «Санька, ты, как памятник Ильичу, – вечно ходишь, голубями обосранный». Ну ничего, зато с профессией сразу определился.
Директор зоопарка Семен Исаевич Гликман принял меня, как родного:
– Биологи нам во как нужны! Да все равно какой курс. Привыкнешь клетки от дерьма очищать – я тебе сам диплом магистра нарисую. А пока иди представься шкиперу.
– Кому представиться? – не понял я.
– Своему непосредственному шефу, кому еще, – пояснил Гликман. – Звать его Анатолий Ефимович, а за глаза кличут шкипер Юша. Или еще – «зверский кум». В глаза так обращаться к нему не рекомендую, а то клетки придется мести на четвереньках и на ощупь.
Мне стало не по себе, но тут Гликман отвлекся на разговор по телефону насчет пьяного слона, который грязно ругается со смотрителем. На фоне пьяного слона даже зловещая фигура «зверского кума» для меня несколько поблекла.
Шкипера я нашел быстро. Между прочим, это не так просто. Зоопарк Мокрого Паханска, на всякий случай, самый крупный в стране, да и в Европе он не то второй, не то третий. Правда, не по количеству живности, а по территории – шестьдесят гектаров! Что там шкипер – пиратский фрегат заблудится.
По счастью, выйдя из кабинета директора, я уже минут через пять наткнулся на киногруппу местного телевидения, которая снимала интервью с аборигенами – ну, с теми, которые по нашу сторону клетки. Собралась большая пестрая толпа, от которой отчетливо попахивало навозом, едким потом и прочим пролетарским букетом запахов местного зверинца. Большей частью аборигены состояли из молодых парней немытого возраста и девиц в линялых джинсах, с пластиковыми ведрами, швабрами и граблями.
В центре внимания находилась миловидная пухленькая женщина лет под сорок, с волосами бурачного цвета (бураком у нас на Юге называют свёклу). Как позже выяснилось, это замдиректора по всевозможным вопросам и ответам Ольга Игоревна Лисовская.
Слева от нее стоял, засунув руки в карманы широких светлых и давно не стираных брюк, грузный мужчина годов около семидесяти, с массивным ликом не то палача, не то булочника. Понтий Пилат на заслуженной пенсии. Особо выделялся крупный нос-румпель, зато терялись тонкие щелки глаз под выгоревшими белесыми бровями. Меня привлек необычный вид его огромной лысины. Она то и дело морщилась, как бы покрываясь мелкой морской рябью, а потом вдруг внезапно разглаживалась, как во время морского штиля. Загорелая поверхность живого глобуса была покрыта мелкими коричневыми крапинками и пятнышками – как перепелиное яйцо. Почему-то я сразу решил, что это и есть шкипер Юша. Догадку тут же подтвердила свекольная дамочка.
– А насчет приобретения гамадрилов – это целиком заслуга уважаемого Анатолия Ефимовича, – сообщила она любопытной корреспондентке, сжимавшей огромный микрофон, как обезьяна гранату, и широким жестом указала в сторону перепелиной лысины. – Он убедил коллег из немецкого зоопарка обменять нашего моржа на четверых приматов.
– Ого! – захлопала глазами журналисточка. – А это как – равный обмен? Или пришлось доплатить?
– Щщас! – возмутился хмурый шкипер. – Мы бы еще и коалу прихватили, если бы Ольга Игоревна не…
– Так, это не записываем! – замахала руками Лисовская. – Никаких подробностей! Анатолий Ефимович, без самодеятельности! Здесь я на вопросы отвечаю…
– Я это сотру, – пообещал телеоператор с пышным ирокезом. – Мне другое интересно. Гамадрилы, они же, наверное, только по-немецки понимают. Как вы с этим делом справляетесь?
– Так и справляемся, – вздохнула замдиректора. – Работникам пришлось засесть за словари. Уже кое-чему по-гамадрильски научились. Ну, «гутен морген», «фрессен», «нах хаузе»…
– А как они реагируют, например, на «Гитлер капут»? – не унимался любопытный «ирокез».
–Да никак не реагируют, – опять вмешался Юша.
– Откуда вы знаете? – засомневался оператор.
– Уж не дурнее тебя! – зыркнул на него шкипер. – Это первые слова, которыми мы их встретили!
К Юше я подошел сразу после интервью.
– Молодой человек, у нас принято представляться по старшинству, как в армии, – недовольно поправила меня женщина со свекольной головой после того, как я обратился к шкиперу. – Заместитель директора зоопарка здесь все-таки я.
Я стушевался, но вступился Юша:
– Ольга Игоревна, он же нулевой, откуда ему знать. Тем более этот киндер все равно будет под моей командой, вам с ним редко придется встречаться.
– Очень надеюсь, – сурово отрезала начальница. – И вообще, Анатолий Ефимович, вы бы с этими киндерами осторожнее, знаете ли. Бог знает чего сейчас бы им наговорили. Коала, коала… Что вы никак с ним не угомонитесь, с этим коалой?
– Виноват, Ольга Игоревна, – сокрушенно развел руками шкипер. – Само вырвалось.
– Вот как вырвалось, так пусть и ворвется.
После расставания с заместительницей директора Анатолий Ефимович внимательно осмотрел меня с головы до ног и обратно. Судя по всему, осмотром он остался доволен. А еще почему-то ему понравилось мое имя:
– Шурик, значит. Шурик – это хорошо. Шурик – это по-нашему.
Страшная тайна дяди Толи и побег Геночки
Мы потопали по аллее между широкими вольерами для парнокопытных – буйволов, яков, козочек, антилоп и разных баранов с экзотическими названиями на латыни.
– Меня называй дядей Толей, – добродушно разрешил Юша и ласково опустил огромную ладонь мне на спину, отчего колени мои подогнулись и я просел, как крепкий старик Розенбом из сказки о Нильсе с дикими гусями.
– Дядя Толя, а вас почему… это… шкипером называют? – осторожно поинтересовался я, памятуя о предупреждении директора Гликмана насчет неуместных вопросов. – Вы что, бывший моряк?
– Вроде того, – кивнул Юша. – Лишь бы не будущий. Я, брат, в таких портах чалился, что туда ни один пароход не дотелепает.
Он продемонстрировал мне кисть руки, где гордо было наколото восходящее солнце, чайка и «УХТА». Джентльменский набор, у нас в Паханске это вроде наручных часов. Только марки разные: «Инта», «Кресты», «Матроска»…
– Так вы… это… сидели? – робко догадался я.
– И сидел, и стоял, и чечетку бацал, – подтвердил Юша. – Я, брат Шурик, специалист широкого профиля.
– А здесь как оказались? У вас диплом зоолога?
– А то! Семь классов и цыганский факультет. Почти двадцать лет с такими животными по баракам пыхтел, такие зоопарки прошел, где нога пржевальской лошади копытом не била.
– Когда же вы шкипером побывали?
– Дался тебе этот шкипер… – Юша досадливо поморщился. – В шкиперы меня уже здесь произвели. Видел толпу бабуинов, которые прибежали вместе со мной в кино сниматься? Знаешь, как их называют?
– Вы же сами сказали – бабуины.
– Ну, это да. В смысле – в дружеском общении. А профессия у них называется – кипер. От слова «кип», что на английской фене значит типа ухаживать за разными тварями.
– «Ту кип», – поправил я. – К английским глаголам неопределенного вида прибавляется артикль «ту».
Юша поглядел на меня внимательно и мрачно. Мне стало жутко, по спине забегали крупные американские термиты.
– Вот умничать со старшими я бы тебе не советовал, – предупредил он. – А то загремишь, как курва котелками. Ту да ту… да в Воркуту. Вкурил?
– Чего? – не понял я.
– Проехали. Вернемся к киперам. Вот ты с этого дня – настоящий кипер. Зверье кормить, вольер убирать, жопу медведям вытирать эвкалиптовыми листьями – это все твое. А я вами, засранцами, рулить приставлен. И потому я – не кипер, а самый что ни на есть шкипер. И не просто шкипер, а шкипер Юша.