Страница 13 из 14
Он шел по белому городу - сокровенная тишина, повисшая в морозном воздухе, нарушалась лишь криком черных птиц. Вспорхнув, взмахнув крыльями, они стряхивали блестящий порошок легкого снега.
На кладбище было тихо, только между могильными памятниками завывал ветер, неся острые снежинки. Ветер наносил небольшие сугробы. Стивенсон пробирался полузанесенной тропкой к могиле Габриэля Джонсона. Постоял, разгребая снег.
Когда отходил от могилы - из-за памятника вынырнула стройная фигура женщины, уже немолодой, но сохранившей необычно – магическую, притягательную южную экзотическую красоту. Посмотрев в ее черные глаза, Стивенсон вдруг вспомнил Маргарет.
- Здравствуйте, - смущенно сказал он.
Женщина приветствовала его и спросила:
- Вы были на его могиле? Вы знаете, доктора Габриэля Джонсона?
- Довелось быть знакомым.
- Я тоже хорошо знала его. Вот зашла проведать, да только поздновато уже, скоро начнет темнеть. Меня зовут Камала Эванз.
Стивенсон представился.
Они молча постояли у могилы.
Стивенсон чувствовал себя как-то неловко, как чувствует себя мужчина рядом с красивой женщиной, которая его волнует.
Стояли молча и слушали, как свистит ветер, неся снежинки.
Женщина закрыла вуалью лицо, отошла от могилы, и Стивенсон предложил проводить ее.
Шли молча, а когда подходили к площади, он осмелился ее спросить:
- Простите, передо мною мать Маргарет Эванз?
Миссис Камала кивнула и в свою очередь, беглым взглядом окинув худую и нескладную фигуру Стивенсона, спросила:
- Вы задержитесь или сегодня вернетесь в Лондон?
Стивенсон вздохнув, глядя на нее во все глаза, ответил:
- Сегодня уже вероятно не успею. Скорее всего, остановлюсь у миссис Андерсон, а уеду уже завтра.
Миссис Камала сказала, посмотрев пристально в его глаза:
- Я приглашаю вас на вечер в свой дом. Вспомним Габриэля.
Стивенсон не мог не покориться ее обаянию, магии ее голоса и согласился.
Острый ветерок дул в лицо и сбрасывал с деревьев снег. Наступала темнота, но было причудливо, магически светло от снега. Над нами высилось вечное черное небо, на котором холодным стеклом, из-под туч, блистали звезды. Вскоре ветер стих, и темный щит неба полностью заняли тучи, серебристый снег, кружась в свете фонарей, стал падать сильнее.
Стивенсон узнал этот дом. Именно сюда они приезжали в поисках Маргарет.
Вот она – высокая ограда, большие ворота с дверными кольцами в львиных пастях.
Но за оградой уже не бегала сторожевая собака, деревья стояли, будто великаны из скандинавских мифов, одетые в причудливые одеяния из снега.
В доме было тепло и уютно. Мебель была хоть и куплена очень давно, но оставалась элегантной и красивой, хотя и казалась приветом из прошедшего века.
Хозяйка дома принимала Стивенсона в библиотеке, где солдатами выстроились ровные ряды книг. Свечи в старинных тяжелых подсвечниках потрескивали, колыхаясь багровыми язычками.
Миссис Камала вошла плавной походкой в черно-синем платье, подчеркивающим ее неувядающую чувственную красоту: пышные формы, черные как смоль волосы, темные глаза.
- Мне приятно видеть каждого человека, кто знал и помнит Габриэля, - произнесла она ровным бархатным голосом. Тем более, я рада принимать у себя его друзей. Вы знаете, чем ближе подходит наша старость, которую мы, женщины, чувствуем особо, и которая леденит нам душу страхом, тем больше значит для нас задушевный разговор...
Стивенсон смутился и покраснел, вспомнив, как он обвинял доктора, и, поневоле, своими словами, вызвал у него припадок.
- Миссис Камала, вы прекрасно выглядите, и вам еще далеко до старости. Что касается меня, то я не могу причислить себя к друзьям Габриэля Джонсона. Я ведь совсем мало знал его...
- Но вы были с ним рядом, когда он был болен, вы посетили место его последнего упокоения – этого достаточно.
Стивенсон, честно подняв глаза, сказал:
- Я обвинял его в.... убийстве... И делал это не корректно, не в ту минуту...
Мисс Камала взяла его за руку.
- О, не беспокойтесь. Вы ведь были правы – Габриэль виновен в гибели этого юноши. И он понес заслуженную кару – заплатил своей жизнью.
Она проглотила комок в горле, и Стивенсон, видя, что она не в себе, предложил налить ей вина, стоявшего недалеко на столике.
- О, не беспокойтесь, это пройдет.
Она взяла себя в руки и, придвинувшись поближе, шелестя платьем, показала небольшой портрет молодого человека с веселыми голубыми глазами и рыжеватыми кудрями.
- Посмотрите, вот Габриэль совсем молодой. Таким он был, когда мы встретились. Встретились на одном балу и полюбили друг друга.
Стивенсон перевел взгляд в темные, бархатные глаза Камалы, любуясь ее бровями и ресницами.
- Простите за вопрос, миссис Камала. Если вы ... любили Габриэля, почему же вы ...
- Не были вместе...это вы хотели сказать?
- Да, именно это.
Миссис Камала вздохнула, ее темные и глубокие глаза увлажнились:
- О, это печальная история. Но, у нас сегодня день поминовения Габриэля, поэтому, в двух словах... Мою мать, красавицу Сунити, вывез из Индии генерал Томпсон, будущий мой отец. Матери нельзя было больше оставаться в Индии – отец ее Амар участвовал в восстании сипаев! Он был раджей, но потерял все, был привязан к пушке и разорван на клочки. Здесь, в Англии, моя мать Сунити и родила меня. Сразу после рождения я была помолвлена с юным Ральфом Эвансом, сыном полковника Пола Эванса, служившим под началом моего отца.
Именно полковник Пол Эванс стал владельцем уникальных бриллиантов, захваченных у моего деда. Вот так определилась моя судьба. Я совсем не любила Ральфа, но не могла противиться воле отца!
И вот на балу я встретила Габриэля. Он деликатно ухаживал за мною, потом все настойчивее. Он был упрям, он был не из тех мужчин, которым отказывают. Он казался мужественным и благородным и тогда еще с крепкими нервами, словно якорные цепи. Я же была, без стеснения скажу – красивой, ловкой и умелой. Скакала по вересковым пустошам на моей верной лошади, оставив дома берейтора... Искусно владела оружием, прекрасно стреляла в цель. Страсть охватила нас обоих, и мы полюбили друг друга!
Потом у нас были свои семьи, но мы тайно встречались. Я забеременела и родила Маргарет. Так вот (она перелистнула альбом) Маргарет – дочь Габриэля, единственный мой ребенок от этого незаконного брака, хотя в мире есть законы любви, стоящие над всеми земными законами! Но никто в мире кроме меня и вас об этом не знает. Смотрите, какой она была маленькой. Резвая, непослушная девочка, словно маленькая индийская принцесса с шумными забавами и ранними проблесками милой красоты. Маленькая Маргарет, делающая первые шажки и держащаяся за мою юбку, кружила мою голову от ощущения собственной силы и значимости. И в то же время я боялась за ее судьбу, как будто струи холода бежали по спине.
Стивенсон взволнованно отшатнулся на спинку и поправил в волнении галстук. Он сидел прямо, потирая руки.
- Чудесная девочка! Но... постойте...Маргарет – дочь Габриэля? В это трудно поверить! Значит, он знал ее, когда увидел ее на вокзале, где она встречала Лэйна!
- Ради бога, тише, мистер Стивенсон – взволнованно зашептала миссис Камала. – Он, конечно, узнал ее, не сразу, но узнал, ведь до сих пор он мог видеть ее лишь издали, или созерцать ее портреты!
- Маргарет ничего не знает?
- О том, что ее отец Габриэль – нет! Об этом не могло быть и речи!
Стивенсон заметил огонек в ее горячих глазах.
- Значит Габриэль Джонсон ехал сюда на встречу с вами?
Миссис Камала на мгновение опустила ресницы.
- И со мной, и с братом.
- И Генри потому и оказался в этом городке, что его всегда могли прикрыть вы?
Миссис Камала кивнула:
- Да, я помогала ему, как могла, и едой, и одеждой, и помещением. Вы можете меня упрекнуть в том, что я помогала преступнику. Но, кто мы такие, чтобы судить несчастное божье создание? Разве мы можем детально разобраться во всех движениях человеческой души и судить по своим несовершенным законам, брать на себя решение там, где может судить лишь сам бог?