Страница 12 из 14
- Ты выдал меня полиции, чтобы поскорее избавиться от меня! - сгоряча закричал он и ударил меня палкой. Так вот печально закончилась эта история.
Наступило долгое молчание, слышно было лишь, как потрескивают дрова в камине.
Стивенсон долго смотрел на пламя, потом медленно перевел взгляд на доктора, заглянув в глубины его бледно-голубых глаз.
- И все же, доктор, это вы убили Адама Лэйна, - тихо сказал Стивенсон.
Он продолжал остро и тяжело смотреть в глаза доктора, пока те не стали в маслянистыми.
Доктор Джонсон открыл рот, глотнул воздух, и, наконец-то, произнес:
- Вы что с ума сошли? Да как вы смеете?
Стивенсон дернул тощими острыми плечами.
- Увы это так. Я тайно заходил в вашу комнату, пока вы спали. Вы уж извините... Я видел кровь на вашей одежде. Ту кровь, которую вы так активно очищали. А в ящичке лежал револьвер, в котором одного заряда не доставало.
- Это еще не доказывает... – простонал доктор.
- Наверное, - тяжело вздохнул Стивенсон. – Но, все же вам нужно снять камень с души, мистер Джонсон.
- Адама убил Генри... – хрипло сказал доктор.
Стивенсон сказал жестко:
- Зачем возводить напрасные обвинения на брата, которого вы так любите?
И добавил мягче:
- Я клянусь, мистер Джонсон, что все останется между нами. Вы, конечно, можете упорствовать, доказывая свое. Но меня охватывает жалость, когда я думаю о Генри, о восстановлении его доброго имени! Я беспокоюсь о вашем брате, несчастном и заблудшем, чья судьба очень горька. Смерть Вильяма Лэйна – это было возмездие за долгие страдания, за поруганную честь Виолетты, за ее смерть, за собственную исковерканную жизнь. Кроме того, это был честный поединок, в котором кто-то должен погибнуть, а кто-то остаться в живых. И справедливость восторжествовала!
- Это так..., - выдавил из себя Джонсон.
- Доктор, ваш брат Генри не стал бы убивать сына женщины, которую он любил. По сути, он не убийца, хотя ему и доводилось убивать на войне. Но Адама убили вы...
Джонсон взялся за горло и захрипел.
- Уйдите, ради бога, уйдите! Мне плохо, и я не хочу слышать ваши выдумки, мистер литератор! Уходите, прошу вас!
Он схватил колокольчик и вовсю затрезвонил.
Стивенсон стоял в растерянности, переступая с ноги на ногу.
Потом, опомнившись, отметив резко побледневшее лицо мистера Джонсона, отбросив весь свой праведный гнев, подскочил, начал приводить его в чувство. Прибежала Жанна, взмахнув руками, в гневе выпроводив Стивенсона за дверь, стала укладывать доктора в постель.
Дальнейшее завертелось, подобно зимнему вихрю. Доктора вновь отправили в больницу, и тут же Стивенсона вызвали запискою на почту, откуда отправлялся дилижанс.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Стивенсон приехал в городок только спустя три месяца, узнав о скоропостижной кончине доктора Джонсона. Он также узнал, что доктор оставил у миссис Андерсон письмо для него с пометкой «лично в руки». Адрес на конверте был написан женской рукой (этой женщиной, несомненно, была миссис Андерсон), а внутри оказалось письмо от самого доктора.
Поблагодарив любезную хозяйку меблированных комнат, Стивенсон пошел в харчевню и, заказав хереса, осторожно вскрыл письмо.
20 января 18...года
Дорогой мистер Стивенсон, находясь на пороге смерти, я посылаю вам эту горькую исповедь, так как вы единственный человек, который был в курсе всех наших дел, и, если ваша душа еще не охладела, вы примите ее и поймете мои слова.
Сейчас на пороге смерти меня мучает страх, что тайна всего дела так и уйдет со мною в могилу. Дни мои сочтены и мне нечего таить. Твари земные не имеют души, они живут на земле очень короткий строк, и дай бог, чтобы это их существование прошло без страданий. А бессмертные люди летят прямо в бездну, навстречу грозным мучениям. Один из них – я!
Да, вы были правы, на моей совести страшное убийство этого младшего Лэйна, и я клянусь вам, и скажу то, что не решился сказать при последней встрече – это было непреднамеренное дело, совершенно случайная гибель!
Дело было так. Как вы знаете, ночью я пошел проведать своего брата. В планах моих было передать ему некоторую сумму, помочь уехать далеко и навсегда.
И вот я на кладбище в склепе. Я нашел брата заболевшим – холод одолел его, он весь дрожал, как в лихорадке, из носа шла кровь. Он очень обрадовался мне. Я решил сходить к аптекарю, которого хорошо знал, попросить сейчас необходимые порошки, посчитав, что к утру брату станет совсем туго. Он умолял не бросать его одного. Мы пошли вместе.
Он ждал за стволом высокого платана, пока я упрашивал уже уснувшего было аптекаря продать необходимые лекарства.
Когда мы возвращались, то внезапно в парке натолкнулись на человека, которого поначалу приняли за полицейского соглядатая.
Брат мгновенно надел на лицо маску Сократа, чтобы быть неузнанным, а я успел отступить в тень и нащупать в кармане рукоятку револьвера.
Стоящий перед нами человек в широкополой шляпе, весь вздрогнув, мгновенно выхватил тонкий блестящий нож, мелькнув им в свете фонаря! Моя рука выхватила револьвер, и палец тут же нажал на спуск! После хлопка выстрела мы с братом бросились бежать.
Мы вернулись в убежище брата и, дав ему необходимые лекарства, я поспешил вернуться в комнаты миссис Андерсон.
Проснувшись после долгого сна, я заметил пятна крови на моей одежде, но принял ее за кровь Генри. Потом днем я слышал о шуме вокруг убийства, но не сразу понял, что виновником этой страшной гибели был я сам! Ведь не был уверен, что даже попал в цель, стреляя, по сути, наугад!
Купив новые лекарства, я понес брату. Он был в горячке, рядом с ним был могильщик Франц. Вернулся я поздно. Но ночью вновь отправился к брату. Надо было уговорить его оставить город, возможно, с помощью Франца нанять кучера и повозку.
Когда я прибыл – Генри я не нашел! Он бродил в маске при луне и был весь в печали. Он чувствовал себя намного лучше, в руках у него была бутылка бренди.
Потом он набросился на меня с обвинениями, сообщив, что именно я виновник гибели несчастного Адама Лэйна!
- Это рок, злой рок, который преследует меня!
Далее надо признаться в недостойном. Между нами возникла ссора, во время которой он, схватив мою трость, в исступлении начал бить меня! От страшной боли я упал, а брат мой побежал по аллее - я слышал стук его башмаков!
Вас, дорогой мой друг, он, наверное, принял за переодетого полицейского и побоялся лишать жизни. Так что вам более повезло, чем мне – он просто столкнул вас в вырытую могильную яму!
Все остальное вы знаете! Вы с этим Фрэнком Бирном нашли меня, но я был в таком состоянии, что не мог тогда, в комнате, вам признаться. Сейчас пишу все начистоту.
Под конец скажу, что я рад тому обстоятельству, что невиновный человек не пострадал – за недостаточностью улик мистер Бирн был отпущен.
Вот, пожалуй, и вся моя исповедь. Последнее, что я знаю о брате, что он исчез во время облавы полицейских, устроенной на него на кладбище. На берегу речушки нашли лишь маску Сократа. Не покончил ли он с собой? О, господи, зачем ты послал нашей семье столько испытаний? Наверное, моя смерть, это расплата за грехи... Пусть будет так!
Дорогой Стивенсон, я прошу вас посетить и по возможности как-то утешить бедную Маргарет, ведь из-за меня она лишилась жениха. Но она еще совсем молода и, я уверен, найдет еще себе достойную партию.
Вам же желаю всего самого наилучшего.
Габриэль Джонсон.
В эти дни зима уже властвовала над городом, снег белым саваном покрыл остроконечные скаты крыш и разлапистые деревья. Меловые сугробы лилейно блистали и таинственно синели под черными ветками сивых деревьев.