Страница 6 из 7
Михаил Николаевич Мудьюгин, 1947 год.
Все эти почти двадцатилетние мытарства, показавшие, насколько верными были слова пастора Мусса о призвании Михаила Мудьюгина, дали возможность будущему архиепископу пережить и понять смысл страдания, который он много лет спустя сформулировал следующим образом: «Через страдания человек очищается и идет к счастью: не следует здесь проводить разграничения между внешними и внутренними страданиями, так как внешние важны лишь постольку, поскольку переживаются нами и, следовательно, являются возбудителями внутренних страданий».
Последующие события, вплоть до принятия сана, мало отразились в воспоминаниях, интервью и сохранившихся документах. С лета 1937 по декабрь 1942 года Михаил Николаевич работал в Центральном Конструкторском Бюро при станкостроительном заводе, вместе с которым в августе 1941 года был эвакуирован с семьей на Урал в Свердловск, а затем в Новосибирск, куда был переведен в строившийся тогда Новосибирский завод «Тяжстанкогидпресс». Здесь он был назначен на должность старшего инженера-теплотехника. Поскольку Михаил Николаевич был военнообязанным, он сам добровольно дважды приходил в военкомат с просьбой отправить его на фронт. Во второй раз ему ответили: «Когда будет нужно, вас призовут. А пока вы нужны там, где работаете».
В 1946 году Михаил Николаевич окончил энергетический факультет Заочного Института металлопромышленности и, защитив в Москве дипломный проект, получил звание инженера-теплотехника по паросиловым установкам. В 1947 году семья вернулась в Ленинград, где Михаил Николаевич работал сначала на 7-й ЛГЭС в качестве старшего инженера Отдела капстроительства, а с 25 июня 1948 по 5 ноября 1954 года – в Центральном котлотурбинном научно-исследовательском институте им. И.И. Ползунова в качестве младшего научного сотрудника и старшего инженера. В октябре 1953 года, окончив аспирантуру при Котлотурбинном институте, он защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. В эти годы у Михаила Николаевича родились две дочери – Татьяна и Ксения.
Посвящение в сан
В конце 1940-х – начале 1950-х годов страна стала довольно быстро меняться. Хотя в отношении Церкви перемены стали ощутимы уже в ходе Великой Отечественной войны, государственная политика стала заметно иной только к 1947-1948 году. Несмотря на некоторое облегчение, положение Церкви продолжало быть очень тяжелым, а открытие учебных заведений обещало облегчить кадровую проблему лишь через несколько лет – к началу 1950-х годов. Власти крайне неохотно соглашались и на открытие храмов. Однако после смерти Сталина, казалось, свободы в жизни Церкви стало чуть больше – стали чаще появляться сообщения об открытии храмов, а нападки на церковь в 1955-1957 годах временно поутихли.
По-видимому, эти изменения государственной политики обозначили и изменения в жизни Михаила Николаевича Мудьюгина. Ему показалось, что наступил желанный благоприятный момент для рукоположения в священный сан. Будучи прихожанином Спасо-Преображенского собора, он начал активнее заговаривать о своих намерениях с местным духовенством.
Первым был протоиерей Александр Осипов, который в декабре 1959 года объявил о своем отречении от веры. Женившийся вторым браком в 1951 году, он под предлогом больных ног уже не служил в соборе, но продолжал преподавать в Духовной академии. Мыслей о разрыве с церковью у него, видимо, в тот момент еще не было, лекции по Новому Завету он читал с прежней энергией и убежденностью, все более укрепляясь в том, что ему предстоит «интеллигентское» профессорское будущее. Служить в храме академии отцу Александру запретили только летом 1955 года, а в ноябре скончался оказывавший ему значительную моральную поддержку митрополит Ленинградский Григорий (Чуков). Видимо, разговор с будущим архиепископом Михаилом состоялся незадолго до этих печальных событий. Сам владыка Михаил описывал их встречу так: «Я был в церкви Ленинградской духовной академии, слушал его прекрасную проповедь, увлекся его внешним видом. Это служит большим предостережением, чтобы никто никогда не приходил к Богу, увлекаясь какой-то отдельной личностью, будь то священник или епископ. Это совершенно ложный путь. Я пришел к о. Александру и очень искренне рассказал ему про свою жизнь, свои грехи, свои трудности. И он мне сказал: не надо вам даже думать о духовном сане. Вы светский человек, имеете совершенно определенное и законченное положение в обществе, работаете как научный деятель. Зачем вам это нужно? Своей деятельностью в Церкви вы только ее загрязните, потому что вы не сможете ей отдаваться с такой же интенсивностью, с какой отдаются те, кто в Церкви с молодых ногтей». Однако этот разговор не удовлетворил Михаила Николаевича. Он обратился к клирику собора священнику Михаилу Гундяеву (+1974), отцу Святейшего Патриарха Кирилла. У них наладились дружеские отношения. Святейший Патриарх Кирилл так вспоминал эти годы: «Мое знакомство с Михаилом Николаевичем Мудьюгиным, доцентом одного из ленинградских вузов, состоялось в отроческие годы. Находясь в дружественных отношениях с моим отцом, покойным протоиереем Михаилом, он часто посещал наш дом и проводил с папой долгие часы в интересных беседах». Священник Михаил Гундяев и Михаил Николаевич Мудьюгин начали вместе готовиться к поступлению в семинарию, сдавая ради тренировки друг другу экзамены по семинарской программе. Святейший Патриарх Кирилл связал эту «подпольную просветительскую деятельность» с начавшимися в жизни его отца проблемами: «Отразилось это событие и на жизни нашей семьи. Очень скоро над отцом нависла угроза лишения так называемой регистрации, которая выдавалась уполномоченным по делам религии и являлась фактически разрешением власти на священническую деятельность. По милости Божией эта страшная для каждого священнослужителя того времени участь миновала родителя, и прещения ограничились его переводом из Ленинграда».
Протоиерей Михаил Гундяев.
Ленинградский Горный институт, 1957 год.
В это же время Михаил Мудьюгин сменил и место работы. 5 ноября 1954 года он поступил на должность преподавателя теплотехники Ленинградского горного института и вскоре был избран по конкурсу на должность доцента. Работа его в Горном институте оказалась успешной, и 21 ноября 1956 ему было присвоено ученое звание доцента. Впоследствии владыка Михаил рассказывал, что, узнав о посещении им храма, начальство попыталось воздействовать на него «пряником» – он был представлен к званию профессора, а также его попросили преподавать историю КПСС. Он согласился, посчитав, что «врага нужно знать в лицо».
Действия руководства института не смогли пошатнуть веру доцента Мудьюгина в Бога, однако вопрос с рукоположением не только затянулся, но и начал принимать нежелательный оборот. Еще в 1955 году Михаил Николаевич смог поговорить о своих мечтах с митрополитом Ленинградским и Новгородским Григорием (Чуковым) и получил от него благословение стать священником, однако смерть владыки Григория помешала осуществлению этого плана. Новый митрополит Елевферий (Воронцов) (+1959) на рукоположение доцента Горного института, автора многих научных трудов, не решился, поскольку это грозило ему серьезными осложнениями в отношениях с Отделом по делам религии. Скорее всего, в отделе уже знали о планах Михаила Мудьюгина и не хотели дать им осуществиться.
Михаил Николаевич Мудьюгин, 1955 год.
Проблему разрешило давнее, еще детское знакомство Михаила Николаевича с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) (+1961), который рекомендовал его епископу Вологодскому Гавриилу (Огородникову) (+1971). Архиепископ Гавриил был человеком очень мягким, интеллигентным, прожившим половину жизни в эмиграции в Китае – с ним Михаилу Николаевичу было нетрудно найти общий язык. С митрополитом Николаем Михаилу Николаевичу удалось встретиться в 1957 году. Теперь было необходимо выждать удобный момент, уволиться под благовидным предлогом со светской работы и «исчезнуть» из Ленинграда.