Страница 82 из 98
Собственно, моя жизнь здесь, внутри этого мира, очень похожа на компьютерный рай.
Можно даже предположить, что меня используют как подопытного кролика, затянутого внутрь компьютерной сети, и это именно для меня создали всю эту цифровую реальность, так безумно похожую на настоящую.
Какой-нибудь агент из секретного правительственного отдела по изучению психологии и выведению нового неуязвимого и управляемого через сеть бойца, вполне мог перекинуть меня сюда, ну, хотя бы потому, что я оказался непосредственно в зоне их магнитного излучения.
Получается, что только природные наклонности спасли меня от деградации. И вместо выдающихся физических способностей, во мне пробудилось то, что раньше спало.
У меня, вероятно, был талант, а это место полностью его раскрыло: оно не создало ничего нового, но стало питательной средой для роста того, что изначально было в моей душе.
Это понятнее, чем какое-то там волшебство и черная магия.
Но если принять эту версию, то разве экспериментаторы не победили все человеческое во мне? Да, мне не уютно без Леры, но я ведь не просто живу, я не прикован здесь цепями, однако и бежать не пытаюсь…
Если разобраться, то даже приступы головной боли обрушились на меня именно потому, что я полностью потерялся в собственных мыслях и эмоциях.
И в этом волшебном мире я уже дважды засыпал, и видел во сне не только главу романа, но и как уже меня самого пытаются вывести назад, в реальность.
Но даже во сне я не особо доверял проводнику, похожему на того старичка, с которым я столкнулся до того, как меня втянуло в этот затянувшийся кошмар.
Странное дело, но именно тогда, до того момента, как Лера на том берегу закричала об обмане, я уже догадывался, откуда приходил старик, просто не мог себе в этом сознаться.
И только после появления здесь Льва Григорьевича, я окончательно убедился, что придуманные мной герои могут шастать по моей виртуальной квартире и наяву, и во сне.
Все настоящие живые люди остались по ту грань бытия: им дозволено лишь приближаться, но они не могут пересечь запретную черту, точно я попал в страну мертвых. И только книжные герои могут шляться туда-сюда!
В общем, они пришли друг за другом – вымышленные мною чародеи. И даже само их появление произошло как логическое продолжение того, что я уже сочинил. И это было страшно, потому все написанное мною здесь, в пещере, каким-то непонятным образом материализуется или меняет судьбы живых, не выдуманных мною людей.
В этой ситуации меня, по-прежнему, смущало только то, что внешность Николая Петровича представлялась мне совсем другой, и это означало: либо я его не выдумывал, либо он вырвался из-под моего творческого контроля и живет не по сюжету, а как хочется его левой пятке. И в том, и в другом случае – он опасен и непредсказуем…
А теперь, прямо сейчас, мы сидели втроем за столом в моей комнате и цедили из стопочек коньяк. Я, длинноволосый старик с козлиной бородой и Великий Инквизитор. Славная из нас получилась троица!
Никому даже в магазин бегать не пришлось. Николай Петрович щелкнул пальцами – и бутылка сама оказалась на столе вместе с плиткой горького шоколада.
И вот что удивительно, эти двое, наверняка, должны знать, что Лера в последнее время увлеклась модными идеями фэншуя, согласно которым, все наши квартиры проектировались так, чтобы мы рождались и умирали в нищете. Вот Лера и притягивала изобилие шампанским в холодильнике, красными ленточками на трубах в ванной и на унитазе, чтобы, дескать, добро не утекало бы из дома.
Но, вместо того, чтобы просто пройти на кухню и взять шампанское, магам непременно нужно показать свою силу и наколдовать что попрестижнее.
Когда-то я думал, что приближение к тайнам мироздания делает людей лучше и чище, освобождает их от стремления пускать пыль в глаза и важничать на пустом месте.
Наверное, я до сих пор не до конца понимаю человеческую психологию, и мне не совсем ясно, почему появился именно коньяк, ведь я его терпеть не могу. Возможно, в этом был какой-то символ, подсказка, что же мне делать дальше. Но я не понимал ее.
Мы, молча, выпили по три стопки. Я пытался разобраться в сложившейся ситуации, но ничего в моей голове не прояснялось.
Мы смотрели друг на друга: автор, инквизитор и сильно постаревший руководитель военных и силовых проектов Ордена.
Два придуманных мага и один настоящий писатель, который провалился в придуманный кем-то другим мир. Забавный расклад…
Может быть, настоящие писатели – это скрытые маги, которые сами об этом не догадываются? И тогда мы все тут в равных условиях.
Вот только никогда не думал, что когда волшебники собираются вместе, они сразу начинают «соображать на троих»…
Наконец, Николай Петрович отодвинул от себя пустую стопку:
– Я явился сюда, Лев Григорьевич, чтобы сообщить неприятное известие.
– Что, к нам едет ревизор? – усмехнулся инквизитор. – А мы ждем-с, волнуемся, можно сказать.
Я смотрел на осколок алмазного щита, лежавший посередине стола, возле бутылки, и думал, что вся эта возня с открытием магических порталов и завоеванием миров – лишь игры не повзрослевших волшебников.
– Собственно, зря вы иронизируете, Лев Григорьевич. – старый магистр лишь покачал головой. – Из вас, так сказать осколок зеркала тролля вытащили, и в вас книга больше не нуждается. Ни в вас лично, ни в душе Великого Инквизитора. Скажем так: Кай, который снова видит красоту мира, невыносимо скучен для Снежной Королевы. Вы, Лев Григорьевич, даже сможете воссоединиться в реальности с той, потерянной своей половиной души, которая известна в мире под именем Великого Инквизитора, если захотите, конечно. Книга вас спасла просто так, по доброте душевной. Но вы, по-прежнему, подмечаете во всех мирах одни лишь гадости, видимо, в силу неистребимой привычки.
– Стало быть, – глава Ордена криво усмехнулся, – книга сама не несет в себе осколка. Душевные и благородные порывы щиту неведомы. Значит, это был преднамеренный обман для таких вот неуемных господ, как я. Нас трое – и мы носители самого страшного проклятия собственной цивилизации. А этот «Некрономикон», вернее – хамелеон, он, на самом деле тот, кто противостоял Ра, тот, кто воспользовался когда-то порталом для переброски своей армии, превратившейся в демонов, расселившихся по всему свету.
– Может быть и так… – Николай Петрович равнодушно пожал плечами. – Какая теперь разница? Нам дали свободу выбора. Нас ни к чему не принуждают. Догадываетесь, почему?
– Потому что мы соединим щит, вдохнем в него жизнь, а потом сами же перебьем друг друга из-за права обладать им. – это сказал я, Герман.
Маги с удивлением посмотрели на меня.
– Мы же разумные люди. – Николай Петрович отчаянно потер переносицу. – Мы сможем договориться.
– Ничего подобного. – Лев Григорьевич стукнул кулаком по столу. – В каждом из нас была одна треть всей магической мощи, и каждый получил почти все, о чем желал. Ради полноты власти и силы, любой способен на убийство. Более того, мы не сможем отказаться от простого желания прикоснуться к чуду. Мы обречены. И, самое мерзкое, во всем этом, что, объединившись, мы могли бы править миром, но этого никогда не произойдет.
Я судорожно плеснул себе еще коньяку:
– Из меня осколок щита выпадет в тот момент, когда я в романе про вас обоих поставлю точку? А если я поставлю многоточие? Если осколок не выпадет из меня, то что?
Волшебники посмотрели в пол.
Так я и думал. Это ничего не изменит.
Похоже, я умер ночью у себя на кухне. Меня не отправили в ад, а увлекли грязной работенкой по выдавливанию из себя куска алмазного щита, который не может уйти вместе со мной в загробный мир. Что ж, двум смертям, все едино, не бывать!
– А если я остановлю работу, господа всезнайки? Что тогда? Никто не сможет дописать этот дурацкий роман! Талантишку не хватит. Харизма либо есть, либо ее нет! – я выпил. – Я думал, что мне диктуют текст, мне казалось, что кто-то когда-то все это придумал, а я лишь воспользовался отмычкой, отворил волшебную дверь, подглядел все, и написал, но это не так, отнюдь! Это, оказывается, из меня выходил ваш дурацкий осколок. Но, если бы я обладал, скажем, тяготением к музыке, то пиликал бы сейчас на скрипке. А, самое главное: осколки в бездарей не вселяются! Вы же считаете меня вечным художником, который столетиями бродит по Италии. Как же это меня в Россию забросило?... Но даже если не думать об этих мелочах, все равно, ваш пасьянс не раскладывается. Мы все здесь одарены и могущественны. И только я не владею вашей хваленой магией. Вопрос в том, как же это я все смог описать, если никогда ничего не видел?