Безвыходное пособие для демиурга

А гении хотят донести какую-то свою мысль, которая, может быть, иным даже и не понятна, и потому они становятся элитными писателями, но в массе своей – скучными.

А ведь я хотел, чтобы меня читали!

Быть популярным писателем интереснее, чем непризнанным гением, чей роман лет через двести потрясет какого-нибудь отщепенца.

Но что я создаю сейчас? Действительно: что?

Учебное пособие для Демиурга или, скорее для Деструктора?

Я пишу сценарий для вторжения на землю иных рас. Собственно, даже не сценарий, а пошаговую инструкцию для одного единственного человека, который своей смертью откроет портал и развяжет такую бойню, которой человечество еще не знало.

Я ясно вижу, что не только страницы моего романа, но вся книга человеческой истории залита кровью тех, кто случайно оказался не в том месте.

Но стоит посмотреть на ситуацию с другой стороны.

Книги в современном обществе не имеют такой силы воздействия, как технологии мультимедиа.

Фильмы заставляют нас усомниться в том, что реальность – одна.

Компьютерные игры приучают стрелять во все, что движется, атрофируя способность размышлять, зато питая наши низменные страсти и желания.

Нас убеждают не словами, а образами 3-D графики, злобными мутантами и зомби. И нас готовят к массовому психозу. От нас хотят, чтобы мы сами перебили друг друга, и сами сделали за интервентов их грязную работу.

В кого стреляют в играх: именно в зомби, которые до смерти были обычными людьми, то есть, по сути, мы отвергаем бессмертие в любой форме, мы боимся его, пытаемся уничтожить. Нам легче принять идею собственной гибели, чем вечного существования.

И чем это я хуже всех остальных деятелей шоу-индустрии?

Кому нужна история о том, как душа мучилась, страдала, пока не осознала себя не человеком, а частью магического предмета? Не мой ли это инквизитор внушил философам красивую байку о половинчатости душ? Это было бы ему на руку. Люди бы тогда искали не Грааль, не гримуары, а друг друга. И в итоге все были бы довольны.

Мной управляют, чтобы я не написал чего лишнего.

Остальными вертят так, чтобы они страдали от неразделенной любви или от ревности, или от скупости – не важно, лишь бы были несчастными и полностью погружены в свою беду, которая на самом деле нужна для того, чтобы толпы не мешались под ногами у великих. Весь мир задействован в этой пьесе. Вернее – обе вселенные.

Два мира.

Что ж, похоже, все намного сложнее, чем казалось вначале.

Я застрял не просто в двух мирах физически, но и духовно. Я стою на грани выбора между двумя могущественными идеями. Лера верит, что любовь может спасти инквизитора. Она на той стороне.

Я убежден, что это – полная чушь. Я ухожу в другую сторону.

Нас с Лерой связывают чувства, но и они не могут меня переубедить. Пойти на уступки – это одно, но искренне поверить – совершенно другое.

И меня раздирают именно эти миры: вселенная Веры в очистительную любовь и космос Принятия того, что вижу. Они настолько разные, что войны между ними быть не может.

Однако, я ополчился на саму идею что какие-то там воспоминания могут остановить великого человека! И я даже знаю, почему это меня взбесило.

Да, именно это может уничтожить мой роман и выплюнуть меня на землю, затерев память об этом времени, как неудачный эксперимент.

Самое сложное, что мне предлагается сделать психологический выбор: что важнее карьера писателя или Лера. Вопрос пока так не стоит, но рано или поздно он возникнет.

Лера, ведь, в сущности, права. Если я смогу написать про воспоминания инквизитора, пещера яростно вышвырнет меня. Но, почувствовав вкус творчества, когда у тебя все получается без малейших усилий, отказаться от романа – невозможно.

Да я всю жизнь готовился к этому действу!

Ну, вернусь я сейчас, так ведь никогда себе не прощу, если роман выйдет из печати под другим именем, а мне нечего будет даже сказать, потому что, текст, что здесь создается в считанные дни любым студентом, – в моем мире пишется годами!

Ну, разрушу я магию пещеры, ну вернусь к Лере, а что потом?

Буду, как Даниила Мастер, бегать по ночам на кухню и ждать, не даст ли мне фортуна второго шанса?

Всю жизнь мучиться тем, что не дошел до конца – от этого с ума сойти можно!

И ведь подсознательно я всегда буду помнить, что подсказка Леры вытянула меня в реальность, и именно это будет меня коробить больше всего! Что я – подкаблучник, своего мнения не имею. И то, что Лера нашла выход – это гораздо хуже, если я вообще отсюда не вернусь. Здесь нет логики, а только уязвленное мужское самолюбие.

В конце концов, мне не позволят испортить роман.

Или позволят?

Вот же он: выход! Прямо сейчас я осознаю себя как личность в полной мере, и тогда могу продолжить Лерино творчество.

Могу?

Я набрал несколько глупейших фраз. Они остались в файле.

Ну что за чертовщина?!

Почему нельзя мне подыграть, мол, Лера классно все придумала, но сделать это невозможно. И тогда я был бы окончательно счастлив. Ведь получилось бы, что я ради Леры все сделал. Хотя это и не так.

Реальность пещеры такова, что помощь любимой девушки оборачивается для меня большей мукой, нежели само пребывание здесь. Вот как это может быть с точки зрения здравого смысла?

Наверное, этого здравого смысла просто не существует в природе!

У меня еще есть шанс оставить все как есть, уйти в магазин, купить водки, хорошенько нажраться.

Лера снова на связь выйдет – и напишет все, что ее душе угодно. И про то, как Великий Инквизитор угощал Аллу мороженым, и как они гуляли по ночной Москве, и как прогуливали вместе занятия, целуясь во мраке кинотеатра.

Бог пещеры обидится на мое слабоволие и вышвырнет меня обратно, закроет портал навсегда, чтобы я потом всю жизнь писал рассказы, которые не возьмут ни в один альманах.

Прямо сейчас я могу сломать свое будущее великого писателя.

Но если я не послушаю Лериного совета, то из-под моей клавиатуры родится шедевр, которого не знает современная мировая фантастика, именно так: ни больше, ни меньше!

В двадцать три стать автором бестселлера – кто может от этого отказаться?!

Я уверен, что когда все кончится, меня переместят обратно, но уже не как Геру, а как солидного и уважаемого романиста.

Конечно, есть шанс, что меня отсюда не выпустят. Но вот тогда я им такой второй роман напишу, что мало не покажется!

Нет, ну не могу я выйти отсюда победителем инквизитора, героем, о существовании которого мир никогда не узнает!

Меня зачем сюда втянули?

Мне дали шанс реализовать скрытые способности.

От меня хотели, чтобы я сделал то, что умею. Никто не собирался творить из меня супергероя. Зачем же плыть против течения? Отказавшись единожды, я утрачу право входа сюда навсегда.

Прикоснуться к мечте и отвернуться от нее, потому что она ломает стереотип привычной человеческой жизни: а что потом? Всю жизнь кичиться, что приобщился к Великому, и знать, что за твоей спиной хихикают более успешные авторы?

– на мониторе всплыла надпись.

Мне показалось, что пещера издевается надо мной.

«Я здесь, Лера, здесь».

«Я думал над твоими словами. Понимаешь, дело в том, что если я сам не верю в такой поворот событий, то никто не поверит. Возможно, такая концовка позволит мне вернуться, но вот только кем? Трусливым студентом, у которого кишка тонка замахнуться на настоящее художественное произведение, и он запутался в своих же хитросплетениях сюжета до такой степени, что дезертировал и концовкой не просто все опошлил, а высмеял саму идею, поставил себя в положение комедианта?»

«А вот это я и сам хотел бы выяснить! В мире, в котором можно править нашу с тобой реальность. Я верю, что когда допишу роман, меня вернут обратно».

«Нет, конечно, я провалился сюда один. Здесь все очень похоже на наш город. Да мне осталось-то описать, как инквизитор прочитает «Некрономикон», как они найдут художника, и превратятся в Древний щит».