Страница 24 из 98
Но, с другой стороны, кто же мог предположить, что она осталась открытой? Ведь, если моя догадка верна, то всех моих сил может не хватить даже на то, чтобы просто ее закрыть, не говоря уже о том, чтобы вывести из Казахстана.
Как ни крути, а я оказался в роли заложника. Если я смогу сообщить о разгроме нашей резиденции, меня сочтут сумасшедшим.
Если скажу, что она открыта, сюда нагрянет не один десяток наших боевиков. В отличие от меня, они примчатся уже на самолете. Вот только вряд ли я их встречу живым. Конечно, был у меня шанс и вовсе не закрывать ее, а использовать по назначению. Но вопрос был еще и в том, не увезут ли меня после этого на то самое казахское кладбище с куполами?
Опять же: если бандиты держат своих хакеров, то мои письма автоматически будут замещаться на благонадежные, мол, все идет по плану; телефонная связь вдруг станет скверной, телеграммы потеряются в пути.
Нельзя сбрасывать со счетов и то, что охрана, на самом деле, работает на Петровича, а Серега мог оказаться двойным или тройным агентом, втирающимся в доверие.
Не исключено также, что парень от долгой работы мог слегка тронуться умом. Мания преследования – это еще не самый тяжелый крест. Ведь если, действительно, ее нашли, то безумие – это милость богов. Она, особенно открытая, могла уничтожить все живое на сотни миль вокруг. Всякий, кто попадал в зону ее действия, менялся. Странно, что в городе до сих пор нет никакой эпидемии.
Мне казалась зловещей и смена памятников в центре Актобе.
Абулхаир не был казахом. Он был потомственным Чингизидом. В этом хане говорила кровь «Потрясателя Вселенной». Но важно было даже не это. По легенде, Абулхаир, так же, как Иоанн Грозный, Павел Первый и Ленин, держал ее в руках. Оригинал или копию. А Ленин осмелился даже открыть. Но Владимир Ильич готовился к этому десять лет. Кстати, именно благодаря этим тренировкам отравленные пули не причинили ему вреда. И хотя мозг Ильича еще при жизни начал преобразовываться, она все же убила вождя пролетариата.
Мы подъехали к кафе, но дойти до дверей не успели. Нас догнала «Вольво». Из иномарки выскочил двухметровый бритоголовый мужик в дорогом костюме:
– Вай, Сергей Иванович! Почему мы последними узнаем о визите столь высокого гостя? Что ж мы, и посидеть за одним столиком не можем?
Серега побледнел.
– Нет, ребята, я не высокий. – примирительно проворчал я. – Вот дядя Степа – он высокий.
– Шутник. – оскалился бритоголовый и протянул мне руку. – Муса. Типа из креативного отдела.
Серега отвел взгляд: похоже, ему было немного стыдно за бандитов. «Блатной» маленько попутал. Не было под крылом Юрия Петровича никакого креативного отдела. Этот умник еще чего бы про депозитные счета брякнул или про дебет.
– Мишель. – мою руку сдавило, точно клещами.
– Прикольно. – сказал Муса.
– Мне тоже. – съязвил я.
– Ну, подкрепимся, и – в нумера?
Я вопросительно посмотрел на Серегу. Тот пожал плечами: мол, отдувайся, как можешь.
– Ваш чемоданчик. – и Муса протянул руку к моему «дипломату».
– Сможет быть, тебе еще и ключи от квартиры, где деньги лежат?
– А чего я сказал? – обиженно моргнул «браток». – Типа, вежливость проявил.
– А я, типа, отказался.
Муса налился краской и сжал свои кулачищи. Но тут же из машины выскочило еще двое. Один такой же, как Муса, другой – более утонченный и интеллигентный.
Тот, что не был накачан, тут же затараторил:
– Вы на Мусу не обижайтесь. Он еще многого не знает. Всего вторую неделю стажируется. Только-только адептом стал. Сами понимаете: тяжелое детство, игрушки деревянные, к полу приколоченные. Он ведь до сих пор революцию с поллюцией путает. Что с него взять? – Повернувшись к Мусе, «браток» рявкнул. – Кет! Кет бала!
«Действительно: шкет и болван. – подумал я. – Неужели люди с таким интеллектом разгромили целое отделение секретной организации так ловко, что до сих пор никто об этом и не догадывается? Или все это – тщательно продуманный спектакль? Только кто режиссер? Бандиты? Петрович? Серега? Кто-то из центра?»
Мусу увели.
– Я – Ильяс. – не смолкал наш новый собеседник. – Вы уж на Мусу зла не держите. Петрович не санкционировал вашу встречу. Но ведь Муса – стажер. Ему так хотелось посмотреть на живую легенду.
– Да понял я, понял.
– Ну, пойдемте, перекусим с дороги, а то Серега сдуру какие-то гонки по городу устроил. Это у него нервное. Впрочем, мы тут все на взводе. После того, как ее обнаружили, нас всех точно подменили. Так что вы ничему особо не удивляйтесь. Побываете в зоне ее действия, сами все поймете. – тараторил Ильяс, увлекая нас к кафе.
Как только бармен увидел Ильяса, мигом подозвал к себе одну из официанток. Девушка покосилась в нашу сторону, мотнула головой, и как только мы уселись за столик, тут же возникла рядом.
– Чего изволите? – официантка безошибочно угадала во мне важную персону и склонилась передо мной так, чтобы я мог оценить ее декольте.
Я перехватил деланно рассеянный взгляд Ильяса и понял: прощупывают мои слабые места.
– Мартини. – сказал я.
А в голове моей крутилась бандитская песня из мультика про Врунгеля:
«Постоянно пьем Чинзано,
Постоянно сыто-пьяно. О-е!
И за энто режиссеро
Нас сниманто киноленто».
В глазах Сереги мелькнуло понимание и восхищение. Этим своим «Мартини» я бросал мафиози вызов.
Ни один мускул не дрогнул на лице Ильяса.
– Чего еще? – продолжала пытать девушка.
Я задумчиво потер подбородок:
– И чего-нибудь горяченького. Да побыстрее, а то так кушать хочется, что переночевать негде.
– Сию секунду из горячего есть только шашлык. Все остальное нужно греть. Подавать? Или все же ознакомитесь с меню?
Я вздохнул. К шашлыку не плохо бы пару рюмашек кагора. Но слово – не воробей. Мартини – тоже вещь хорошая.
– Тащите шашлык.
– Что на десерт?
– На ваше усмотрение.
– Десерт по вечерам едят только аристократы и дегенераты. – задумчиво заметил Серега. – Но мне, пожалуйста, того же, что и гостю. Хочу почувствовать себя белой костью.
– Присоединяюсь. – мотнул головой Ильяс.
Девушку как ветром сдуло.
Ильяс давно уловил смену моего настроения:
– Может быть, все же стоит отправиться в ресторан?
– Ну, уж нет! – помотал я головой. – Сегодня День Независимости от Этикета!
– Как знаешь. – пожал плечами Ильяс. – У нас тут все по-простому, по-родственному.
– У нас тоже.
Ильяс помялся:
– Ты не думай, что мы вчера с гор спустились. Сам же понимаешь, что никому из нас лишняя самореклама не нужна. А в остальном: «Es soll sich jeder laben! – heiβt die Losung, welche unser Ba
Теперь уже мне пришлось проглотить шпильку. Передо мной был вовсе не тупоголовый рэкетир и даже не романтичный Остап Бендер. Соперник был силен. И врагом его видеть не хотелось. И опять я начал во всем сомневаться. Петрович обычно подбирал именно таких: спокойных, но зубастых.
Ели молча.
Расплачивался Ильяс. Он просто кинул на столик несколько ассигнаций и сразу вышли на улицу.
– Серый, если ты устал, можешь ехать домой. Петрович дал «добро». Мы Мишеля сами отвезем.
Серега умоляюще посмотрел на меня. Без слов было ясно, что отдыхать моему новому другу явно не придется. До дома он сегодня не доберется, разве что новоселье справит… на кладбище. Я не знал, почему Серегу не убрали сразу: может быть, он им пароль не открыл; а, может быть, его используют как раз для того, чтобы у меня возникло недоверие к Петровичу и его людям, ведь на мое место всегда найдутся желающие.
Происходящее могло оказаться и запланированной акцией по устранению уже меня самого. Мол, находясь на задании, заподозрил коллег, и предпринял несанкционированные действия.
– Мне потребуется ассистент. Серега отправится со мной. – сказал я, взвешивая каждое слово. – Сами понимаете: это ведь не кизяк в поле собирать.
Ильяс смущенно хохотнул: