Страница 52 из 61
С драгоценной книгой в руках я присела на пуфик в прихожей. Куда я собралась? Закоренелая неудачница с ничтожным количеством денег, к тому же в самый большой город нашей Родины, в котором ты, словно одинокий муравей на большом лугу, и всем плевать на тебя с высокой колокольни. Нет, дурацкая идея! Полная детской наивности и сумасшествия... Меня вновь одолели воспоминания. Мерещились черты бледного лица Артёма, его достойное поведение, необычайная доброта и милосердные глаза. У меня нет ни одного шанса найти его… Поехать туда – означает, доказать всем, что я отчаянная дура… Стоп! Но ведь так оно и есть! И пусть я окончательно сбрендила, но я найду стюарда.
Я взяла деньги, документы, кожаную косуху и помчалась на вокзал. Спустя два с половиной часа времени скоростной экспресс доставил меня в Москву. Я поймала такси и поехала в аэропорт, преодолевая утомительные пробки.
Таксист – мужчина кавказской наружности с густыми усами и лимонными склерами глаз – закурил в приоткрытое окно и стал поглядывать в зеркало заднего вида, как я нервно кусаю ногти. Четыре полосы машин ползли друг за дружкой в тесном контакте, и я поражалась, с каким хладнокровием сидят в автомобилях уставшие люди, тогда как я не находила себе места.
– Впервые в Москве? – осведомился таксист.
Я оставила пальцы и посмотрела в телефон. По-прежнему нет звонков от Артёма.
– Можно сказать да, – ответила я.
Он стряхнул пепел на улицу и снова воззрел в зеркало.
– Небось, паренёк ждёт не дождётся такую красавицу?
Я подумала, что зря переживала насчёт своего имиджа, раз пожилой кавказец не разглядел во мне тайного шпиона.
– Это вряд ли, – сказала я. – Сейчас он готовится встретить небеса. А для него это важнее всего на свете.
Его смоляные глаза наполнились сочувствием.
– Соболезную… А чем он болел или несчастный случай?
Да есть у него один несчастный случай по имени Катя Семенова. Без воли я улыбнулась. Моя необдуманная речь ввела в заблуждение добросердечного таксиста.
– Нет, что вы! Слава богу, он жив и здоров! Я имела в виду, он один из членов экипажа самолёта.
– Пилот что ли?
Действительно, разве может мужчина в самолёте работать кем-то ещё!?
– Да, что-то в роде того… А как вы догадались, что еду к жениху?
– Честно говоря, давно не возил девушку, так сильно пропахшую духами. Обычно так на свидание собираются.
Только сейчас я обратила внимание, как его чёрные глаза слезятся, и виной тому наполовину вылитый на мою одежду флакон духов. Я так увлеклась мыслями об Артёме, что переборщила с парфюмом. Сама я не чувствовала стойкого аромата, тогда как вежливый таксист не просто чувствовал его, а при каждом удобном случае вытаскивал наружу горбатый нос, чтоб вдохнуть как можно больше свежего воздуха.
– Извините. Хотите, окна откроем? Сквозняки меня не пугают.
Он блеснул передними зубами из чистого золота, а из горла вырвался короткий смешок.
– Не бери в голову! И почему такая красавица сама едет к мужчине? Разве не мужское дело за женщиной ухаживать?
– Мужчины уже не те, – ответила я. – Да и женщины сначала закрутят, завертят. А потом надушенные мчатся неизвестно куда, вылупив глаза…
Он рассмеялся урывками. Его хрипловатый голос не содержал в себе иностранного акцента, и я стала сомневаться, что он чистокровный кавказец.
– А что, сильно провинилась, красавица?
Да за такое поведение во времена ереси меня бы сожгли на костре всеобщего обозрения. А с горячим джигитом запороли бы до смерти…
– Больше, чем могла себе позволить, – помолчав, сказала я.
Таксист понимающе закивал.
– Вероятно, ты его сильно любишь.
Я опешила. Люблю ли я Артёма?... Ну как ни любить? Он несравненный Аполлон!... Седой кавказец потушил сигарету и, понимая, что молчу я неспроста, дал волю поученьям.
– Любовь, скажу тебе, как Кубик Рубик. Вот уже который год пылится он на тумбочке, а я до сих пор не собрал все цвета воедино. Так и любовь – штука невероятно сложная. А сложность её в том, что она либо есть, либо её нет. Другого не дано! Пока молодость волнует кровь – рождаются ошибки. Часто мы принимаем ложное за подлинное, чувства за игру, наслаждение за муку… Возьми хоть мою жену, Лэйлу, никак не хотела выходить за меня. Люблю, говорит, соседа через два дома. А я ей: «Лэйла, позволь тебя любить! И ты будешь как сыр в масле кататься, и я стану счастливым.»
Он замолчал, прикуривая новую сигарету. Я не стала возражать. Он нюхал мои духи битый час, и если то поможет быстрее добраться в аэропорт – пускай хоть все разом подкурит!.. Заинтригованная рассказом я отвлеклась от предчувствия опоздать на рейс.
– И она выбрала вас? – поинтересовалась я.
Он перестроился в другой, более шустрый ряд.
– Ну слушай! В то время возлюбленный её наобещал кучу всего, а сам отчалил в Тюмень и женился там на местной. Я хоть с пятнадцати лет и нахожусь в России, но душа у меня в Тбилиси! И жену я прочил с родного края. Лэйла погоревала годок и согласилась пойти за меня. И вот тридцать лет прошло, как мы поженились. Скажу я по секрету, красавица, она мне руки каждый вечер целует. Я не обижаю её. Что не пожелает, всё исполняю. Хочет золото – будет золото; хочет заграницу посмотреть – пожалуйста; хочет родителей повидать – я сразу везу в аэропорт.
– Ей повезло с вами, – сказала я.
Он раздавил окурок в пепельнице, бросая в зеркало мимолётный взгляд, переполненный добротой и отцовской заботой.
– А ты, дочка, не спеши. Думай, как получше жизнь устроить. А счастье-то и мера обиды – они у каждого свои. Иную муж колотит, как посуду на банкете, да так сильно, что глаз заплывет, нос посинеет, а тюпка и вовсе в сторону глядит. Её соседи спросят, зачем, мол, позволяешь над собой издеваться? Она ответит: «Бьет, значит, любит». А для кого-то ботинками по ковру – оскорбление. Так и ты реши, что главнее: любить иль быть любимой.
Я задумалась. Длительных отношений у меня не было, но интуиция шептала, Артём станет прекрасным мужем. В голове возникла картина: вот Артём приходит с коробочкой, где притаилось кольцо, и делает мне предложение руки и сердца, кидая под ноги лепестки алых роз. Мы несемся в аэропорт, оттуда – в Рио-де-Жанейро, на песчаный пляж, где суровый океан воспевает песню о любви. Я натяну павлиний хвост, на голову – перья в стразах длиною в полметра, и праздничным танцем в неслыханном глянце карнавала Бразилии мы проследуем вместе в счастливую жизнь!...
Знал бы Алекс мои фантазии, в которых есть, где разгуляться жажде его рьяного сарказма! До сих пор не могу поверить, что ему удалось расположить к себе чопорную Антонину Григорьевну, тогда как мне порядка трёх лет приходилось выдумывать всякие нелепые отговорки.
Кстати, об Алексе. Стоит предупредить, что меня не будет на репетиции. В качестве уважительной причины можно было бы соврать о болезни, но тот непременно явится, чтоб поиздеваться. Остаётся сказать правду.
«Извини, на урок не приду. Ты не захотел целовать руку Артёма, придётся уладить самой. (улыбочка) Если исчезну, как боснийский боинг, дай подсказку следователю начинать поиски с нашей столицы.»
Пара минут, и пришел ответ Алекса.
«Ну и дура же ты!»
Я смутилась. Любопытно, какая часть сообщения толкнула его на обидный вывод? Пока пыталась раскрыть тайный смысл короткой строчки, такси проникло на территорию аэропорта.
– Всего доброго, красавица! – напоследок сказал таксист. – Не простит - сильно не расстраивайся. Он не последний мужчина на этой планете!