Страница 237 из 260
Если и было время нанести удар, то оно настало.
Блейлок протянулся в разделённые мысли и одновременно Криптаэстрекс сделал свой ход. Фабрикатус-локум выпустил сфокусированное копьё отключающих кодов прямо в Телока, каждая бинарная последовательность содержала все символы власти и подтверждения звания, которыми он обладал.
Такой объём иссушающего и интенсивного кода потряс бы даже “Владыку войны”, но не оказал на Телока никакого видимого эффекта.
Криптаэстрекс сжал клешни на торсе Галатеи, сокрушая тело-марионетку. Он рванул манекен назад, и живот машинного гибрида изнутри пронзил маслянистый и хромированный сломанный позвоночник.
Телок развернулся и обрушил чудовищно огромные кулаки на грудь Криптаэстрекса. Кристаллические когти пробили квадратное тело, словно силовые когти хроногладиатора.
Криптаэстрекс был просто уничтожен.
Блейлок активировал процесс чрезвычайного отсоединения от командного трона, кабели мысленно-импульсной связи начали втягиваться в разъёмы в спине. Закончив с убийством, Телок повернулся к нему с выражением глубокого разочарования на лице:
– Серьёзно, Таркис? Это – всё, на что вы способны? – произнёс он. – Я надеялся, что магос Альхазен лучше подготовил вас.
– Как вы можете…
Телок не позволил ему договорить:
– Возможно, так будет лучше, – произнёс Телок. – Тигр, тигр.
Эффект был мгновенным.
Разум Блейлока поглотили спазмы, когда он подвергся синаптической перегрузке, сопоставимой с приступом эпилепсии. Не успел он упасть с командного трона, как перцептивные центры мозга переполнили изображения грозного образа оранжево-чёрного хищника из семейства кошачьих, который крался в залитом лунным светом лесу.
Сотворённое Телоком было столь же катастрофичным, как и окончательным.
Он не мог двигаться. Не мог говорить.
Не пострадали только зрительные системы.
Галатея смотрела на него равнодушными серебряными глазами. Тело-марионетка было жестоко вывернуто и сломано, и нависало над паланкином безжизненной куклой.
И всё же она по-прежнему оставалась ненавистно функциональной.
Машинный гибрид дёрнулся, словно пародируя спазмы Блейлока. Мозги синхронно замерцали непроизвольным движениям Галатеи. Не они ли являлись причиной её внутренних страданий? Невозможно сказать, но, пожалуй, госпожа Тихон доставила больше неприятностей, чем ожидала мерзкая машина.
Галатея отвернулась и, прихрамывая, покинула его поле зрения в направлении поста Азурамаджелли. Блейлок не видел ничего из того, что произошло, но по звуку разбитого стекла и рассечённых проводов понял, что ничего хорошего.
– Центр астронавигации под контролем, – произнесла Галатея.
– Превосходно, – сказал Телок. – Прокладывайте курс на Марс.
Даже несмотря на то, что “Сперанцу” атаковали, путь Мудрости всё равно оставался заполненным техножрецами. Они толпились вокруг огромных окружённых клубами ладана колонн, непрерывно изучая бесконечные потоки телеграфных лент и бессмысленный бинарный код, изливавшийся из барельефов дорических капителей на вершине каждого столпа.
Они не обращали внимания на гравитационные сани “Ренарда”, которые Робаут направлял к гигантским дверям в дальнем конце. Сани, тяжёлая прямоугольная железная плита с кабиной для пилота и подвесным репульсорным генератором, рассеивали поющие и несущие охапки скрученных свитков группы лексмехаников. Кружившие в сводчатом пространстве сервочерепа уворачивались и выпускали раздражённые визги бинарного кода.
Как и пассажиры грав-сани видели лучшие дни. Корпус и двигатель получили столько попаданий и вмятин, и работали с такой перегрузкой на Катен Вениа, что Каирн Силквуд едва не списала их после возвращения на “Ренард”.
Робаут принёс священную клятву отремонтировать сани, и хотя это заняло большую часть времени полёта к Экснихлио, он сдержал слово.
Грав-сани не были пассажирским транспортом, они использовались для перевозки грузов. Их кормовой отсек представлял собою рифлёное пространство в форме куба, способное выдержать и вместить шестьдесят метрических тонн.
Более чем достаточно для людей сержанта Рея, вооружённых разнообразным и смертоносным арсеналом. Сержант-ветеран и солдаты встретились с ними в дорсальной части пути Мудрости, и выглядели так, словно только что сражались не на жизнь, а на смерть. Рей с искренней радостью встретил своего командующего, но казался явно недовольным текущим назначением.
Робаута это не волновало.
Его волновало только, как добраться до мостика и убить Галатею. Машинного гибрида всегда следовало избегать, но после демонстративного предательства, убийства Адары Сиаваша и всего причинённого Линье – он стал заклятым врагом Робаута.
Его щёки стали мокрыми от слёз, пока он вёл сани по пути Мудрости. Он не обращал внимания на многочисленные и невероятные достопримечательности: покрытые алмазами и хромом колонны, надписи из лазурита и похожие на электропроводку золотые фрески. Парящий сводчатый потолок, расписанный принципиальными электрическими схемами древнего Марса, не представлял для него интереса. Ничто сейчас не представляло никакого интереса для Робаута.
Он хотел жить за пределами звёзд, за пределами Империума, но нашёл только то же самое предательство, ту же самую жадность и те же самые безумные амбиции. Теперь Адара погиб, а Иланна, скорее всего, навсегда ослепла.
Сколько ещё друзей должны пострадать из-за его идеалистического желания покинуть Империум? Ни один, решил он.
Справа сидели погрузившиеся в свои мысли Котов и Яэль.
Зачем они пересекли Шрам Ореола?
Яэль был крестоносцем Чёрных Храмовников, и воины его ордена следовали этому предназначению со времён до возникновения Империума. Верные идеям расширения владений Императора, они скорее перестанут дышать, чем откажутся от своего долга.
Отчаяние, жадность, и, пожалуй, искреннее желание расширить пределы знаний человечества лежали в основе мотиваций Котова. Каждый из них пересёк Шрам Ореола, ища что-то, чтобы заполнить пустоту, удовлетворить потребность, в которой они не признавались даже самим себе.
Были ли их причины более или менее благородны, чем его? Он так не думал. Худшее заключалось в том, что все они нашли то, что искали.
И теперь расплачивались за это.
– Галатея убила моих друзей, – произнёс Робаут. – Поэтому, когда мы доберёмся до мостика, кто-нибудь станет возражать, если её убью я?
– Мои братья лежат мёртвыми под чуждым солнцем, их наследие осталось несобранным, – сказал Яэль, который неожиданно перестал казаться молодым воином. – Телок и Галатея умрут от моей руки.
– “Сперанца” – корабль Механикус, – сказал Котов, обоснованная и логичная ненависть звучали в каждом его слове. – Захваченный мерзостью и предателем. Слуга Омниссии должен стать тем, кто покончит с ними.
– Прекрасно, – сказал Робаут. – Тогда все могут убить её.
Огромные двери на мостик были уже близко, и Робаут замедлил грав-сани, когда увидел впереди настоящую свалку разбитых механизмов.
Преторианцы, вооружённые сервиторы, боевые халки, истребительные группы скитариев. По крайней мере, двести разрушенных, сожжённых лазерами и разрубленных на части тел. Здесь произошла яростная битва, но кое-что отсутствовало.
– С кем они сражались?
– Сами с собой, – ответил Котов.
– Они убили друг друга? – спросил Яэль.
– Положение тел и характер ран не предлагают никакого иного вывода, – произнёс Котов, пока Робаут поспешно остановил сани.
– Телок? – спросил Робаут.
– Телок или Галатея, – ответил Котов. – Не то, чтобы это имело какое-то значение. Они всё равно мертвы.
Яэль спрыгнул на палубу, пока полковник Андерс, сержант Рей и пятнадцать гвардейцев выгружались с кормы грав-саней. Они рассредоточились в свободном и напоминавшем наконечник стрелы формировании, не дрогнув, направив ружья в свои секторы ответственности. Яэль отошёл от саней, отслеживая болтером цели.