Страница 217 из 260
Также как и поверхность Экснихлио скоро будет очищена.
Микромеханическая деградация до основания пронизывала весь этот мир с момента захвата хрудов, и без противостоящего ей Дыхания Богов распад всей планеты ускорится по экспоненте.
Телок бросил последний взгляд на окружавший мир, который он построил, и решил, что ни капли не будет по нему скучать. На самом деле он с нетерпением желал увидеть, как его сорвёт с орбиты и уничтожит в разрушительном каскаде временных землетрясений.
Почти в километре внизу у основания гигантской башни стояли казавшиеся крошечными из-за расстояния тысяча кристаллитов, сверкающий почётный караул и свидетели наивысшей точки его величайшего успеха.
Словно собравшиеся на проповедь прихожане, они окружили огромный серебристый купол, куда Телок направил кристаллический корабль с недоверчивыми пассажирами. Телок почти испытывал жалость к Котову, бедному дураку, который думал, что пришёл сюда спасти благодушного изгнанника, а не стать пойманной в ловушку добычей.
Он признал, что допустил ошибку, сразу не убив Котова и его спутников, но тщеславие и эго не позволили бы такому моменту пройти без того, чтобы Котов в полной мере не осознал гениальность Телока. Вызывало досаду, что тиндалосы не убили их в первой стычке, но магос с символами осуждения проявила изобретательность во владении запрещёнными искусствами. Гейс в тиндалосах стал ещё сильнее, доведя их жажду до почти невыносимой глубины. Они уже затягивали новую крепкую сеть вокруг Котова.
И тогда эта висящая нить будет обрезана.
Телок поднял зазубренные кристаллические руки к небесам и широко развёл их, словно какой-то безумный проповедник, готовый явить миру свой шедевр.
И ранее невидимый шов разделил купол пополам.
Дугообразные половины начали расходиться, каждая складывалась по направлению к земле так плавно, что отсюда казалось, словно сегменты просто убирались друг в друга. Эллиптическое отверстие расширялось с каждой секундой, открывая зияющую пустоту. Атмосфера стала напряжённой, как если бы ткань вселенной знала, что происходило какое-то коренное изменение.
В конечном счёте, обе серебряные половины купола полностью исчезли в земле, и на его месте осталась чёрная пропасть шириной в четыре километра. Из неё показались облака охряного пара, словно дыхание.
Телок улыбнулся уместности сравнения.
Он поднял руки, словно заклинатель в самый напряжённый момент призыва или телекинетик, вознамерившийся поднять космический корабль. Хотя, по правде говоря, непосредственно он ничего сейчас не поднимал.
Над пропастью возникло туманное марево отражённого света, напоминая блестящий рой микроскопических отражений. Искажение распространилось завесой умбры, пеленой тумана электромагнетизма, который поднимал Дыхание Богов из заточения в глубинах планеты.
Оно появилось без неуместной поспешности, слишком быстрый подъём нарушил бы запутанный танец непостижимой внутренней архитектуры.
Как всегда Телока очаровало его великолепие.
Даже спустя миллионы лет после заключения, на которое его обрекли его же создатели, и вынужденных мук бездействия, Дыхание Богов всё ещё обладало завораживающей мощью.
Гигантский вихрь невозможных серебряных листьев и вращавшихся граней покинул столь долго являвшуюся домом гробницу, словно недавно спущенный корабль, который впервые поднимался из сухого дока к звёздам.
Телоку показалось, что его внешние края, и без того уже неизмеримые и непостоянные, расширялись. Дыхание Богов покинуло пещеру, где он собрал мерцающие остатки ксеносознания, и теперь могло принять больший масштаб?
Жидкий свет засиял над площадью, проливаясь на собравшихся кристаллитов подобно серебряному дождю. Очертания машины кружились и цеплялись за воздух, смеясь над всеми физическими законами, каждая часть технологии ксеносов вращалась вокруг собственного непостижимого центра невесомости.
Дыхание Богов поднималось в воздух с величественным изяществом.
К ожидавшим его огромным трюмам “Сперанцы”.
Блейлок позволил сенсориуму “Сперанцы” заполнить себя болью. Каждая захваченная палуба образовывала внутри него пустоту, вызывая острое чувство потери. Дахан и капитан Хокинс прилагали все усилия, чтобы остановить кристаллических врагов, но подавляющее численное превосходство противника начало сказываться. Мгновенная координация и связь между различными подразделениями нападавших перевешивали преимущество защитников корабля в подготовленности и знакомстве с конструкцией ковчега.
Блейлок, не двигаясь, сидел на командном троне, подключённый к сенсориуму при помощи нейронного извивавшегося кабеля из позвоночника. Инфопризмы под полированным стальным потолком мостика стали тусклыми и безжизненными, все загрузки теперь проходили через него.
Сознание фабрикатус-локума разделилось на сотни отдельных нитей, каждая управляла охватывающей корабль системой, пока он боролся за сохранение работоспособности “Сперанцы”. Война за удержание физических пространств ковчега Механикус не была единственной войной.
Неизвестные нападавшие сражались в инфосфере.
Золотые переплетающиеся нити Галатеи душили жизненно важные системы “Сперанцы”, в то время как другое присутствие планомерно сжигало их кодом, который оказался мощнее и чище всего когда-либо виденного Блейлоком.
“Сперанца” сопротивлялась? Являлось ли это разновидностью врождённого и до настоящего времени неизвестного защитного протокола, который, словно, наконец, пробудившаяся спящая иммунная система, сражался с инфекцией. Блейлок понятия не имел, но увиденного в инфосфере смертоносного кодового огня было вполне достаточно, чтобы держаться на безопасном расстоянии.
Криптаэстрекс и Азурамаджелли напрямую подключились к своим системным хабам при помощи множества нейронно-импульсных кабелей. Смертельная схватка в инфопространстве не самым лучшим образом сказывалась на ноосфере, и сильная дрожь, сотрясавшая надстройку корабля, сделала тактильные способы соединения ненадёжными.
Хотя оба старших магоса были воинственными, им хватило здравого смысла оставить непосредственное управление боевыми действиями Дахану. Они также защищали “Сперанцу”, но по-своему. Криптаэстрекс обеспечивал постоянное поступление боеприпасов и военно-материальной части к сражавшимся когортам, а также отключал энергию и силу тяжести в захваченных отсеках.
После гибели Сайиксека к нему перешло управление инжинариумом, но все воззвания к духам двигателей отклонялись, не предоставляя доступа к ритуалам запуска. Телок стоял за этим или Галатея, но “Сперанца” не могла покинуть орбиту.
Азурамаджелли вёл свою войну за пределами корпуса “Сперанцы”, пытаясь запустить щиты и создать некоторую форму защиты против неослабевающих разрядов телепортационных молний. Щиты упорно отказывались активироваться, но изменяя плотность и полярность гравиметрических полей вокруг ковчега Механикус, он сумел отклонить множество разрядов.
Пассивные ауспики показывали тысячи безжизненных и неподвижных неудачно переместившихся кристаллических существ, дрейфующих в космосе. Каждый успешный гравиметрический взрыв или провентилированный отсек вызывал машинный рёв смеха из аугмитов Азурамаджелли или Криптаэстрекса, когда они поздравляли друг друга с особенно впечатляющим уничтожением врагов.
< Если бы я не знал вас лучше, то поклялся бы, что вы двое и в самом деле наслаждаетесь происходящим, > произнёс Блейлок. < Впервые вижу, чтобы вы охотно сотрудничали. >
< Наслаждаемся происходящим? > ответил Криптаэстрекс. < Подобное развитие событий не продлится долго, если он продолжит позволять множеству этих проклятых тварей беспрепятственно телепортироваться на корабль! >
< Если бы вы смогли убедить двигатели заработать, мне бы вообще не пришлось этим заниматься! >
Криптаэстрекс выпустил бинарное ругательство, когда перемещавшийся по индукционному рельсу транспорт со снарядами для роторной пушки перехватил недавно появившийся отряд захватчиков.