Страница 3 из 4
Давид слушал сказку Голды, но думал он совсем о другом.
Конечно, Давиду тоже не хотелось покидать свой любимый дом, он искал выход, но все что-то не складывалось в его стройных, мыслительных схемах. Все идеи рассыпались от своей никчемности одна за другой.
– Власть, власть, власть, одна, другая, какой прок от всех этих властей, когда отнимают все, – мысли Давида наконец-то вошли в критическую фазу.
И оцепенение моментально сменило возмущение. Но есть ли в том смысл? Возмущение? Оно смысла не имело. Нужно что-то другое. Давид вспоминал сказку Голды, и слова о Всевышнем тронули его замерший от страха ум. И тут Давид вспомнил о древней молитве, доставшейся ему от деда. Он знал, что эта молитва всегда помогала и поможет сейчас, как бы тяжело не было он найдет выход. Всегда после чтения молитвы Давид обретал какую-то сверх способность переключаться. Это было необходимо в сложных ситуациях, чтобы сконцентрироваться и принять в нужные решения. И эта способность уже не раз выручала Давида, сохраняя жизнь ему и его семье. В такие моменты в темных закоулках его души словно бы начинала светить великая звезда, великого царя, в честь которого он был назван. Свет звезды царя Давида, всегда озарял жизнь его одноименного потомка. Ослепленный внутренним сиянием, Давид развернул предписание большевиков о переселении его семьи, и внезапно для себя улыбнулся. Он обрадовался тому, что нашел выход! Он нашел выход! И неожиданно для самого себя, мысленно он уже посылал далеко всех авторов этого адского предписания, отнимающего у него дом и мануфактуру. Он должен был отдать дом, но о системе тайных подземных коридоров в бумаге не было не слова. Давид решил никому не доверять, а своим родным и домашним прежде всего. Он решил сделать все сам.
Все, что сейчас нужно было сделать, это успокоить Голду и детей. Нужно спокойно переехать на новое место, потому что спорить с новой властью было глупо.
– Голда, я прошу тебя, давай все сделаем спокойно и тихо. Соберемся, соберем детей, загрузим вещи на повозку и поедем на новое место.
Голда собралась было начать свои причитания заново. Но мимолетно посмотрев на Давида, она успела поймать его после молитвенное состояние. Голда замолчала, вытерла руки о перепачканный передник, и вдохновившись она снова подняла детей и стала собирать вещи. Голда шла по темному коридору, постепенно приходя в себя, но пока еще запинаясь за каждый угол. Сама того не понимая, она пыталась оттянуть то время, когда ей придется покинуть дом навсегда. Но бросив взгляд на Давида она поняла, что он справится, что как-то все обойдется. Но возмущение еще не торопилось ее покинуть.
– Ну как же так? – метались в панике мысли Голды. Сейчас она вспоминала, как выходила замуж за предприимчивого Давида, надеясь провести свою жизнь в покое и благополучии материального комфорта. И ведь так и было, но сейчас… покиньте дом.. Голда очень любила свой дом и мысли о том, что нужно уходить выводили ее из равновесия. И пребывая в этой вынужденной беспомощности, что либо сделать, Голда мысленно снова сыпала бесконечной чередой проклятий в адрес тех, кто когда-либо войдет в этот дом, ее дом, дом ее мужа и ее детей.
Совместными усилиями вещи были все же собраны. Голда придирчиво оглядывала опустевшие угла дома: не завалялось ли что-нибудь там случайно. Так ничего и найдя, она смогла убедиться, что все наконец-то вынесено. И вот тут нервы все-таки сдали Голда горестно вздохнула, и уже более не в силах сдерживаться все-таки разрыдалась.
– Леля, помоги мне, – позвала она старшего сына. Вместе они, обливаясь слезами, расставляли на старой телеге бесконечные узелки, сундучки, коробки. Серый дождь сыпал колючими каплями, размазывая липкую грязь по камням мостовой. Казалось, что само не небо не выдержав напряжения рыдало вместе с бедной семьей Давида. Малышка Дора не удержалась на ногах и поскользнулась, обдав всех грязными потоками воды. Дора плакала, грустно глядя на намокшую, испорченную в луже, куклу. Голда пыталась успокоить Дору, очистить ее одежду от липкой грязи. В это время старший сын Давида – Лелик, испуганно втянув голову в плечи, покорно ставил сундуки в телегу. А младший сын – Арончик стоял здесь же неподалеку от телеги. Арончик пытался спрятать за пазухой от дождя любимую книжку, и волнуясь, искоса наблюдал за старшим братом. Давид, собравшись с духом, с мыслями и заметно успокоившись, уже просто молча наблюдал за своей семьей из окна, потихоньку пряча улыбку в густую бороду. Он уже все придумал. И верил, что Господь, которому он так усердно молился обязательно ему поможет.
– Голда, Голда… все образуется, надо лишь подождать.
В этот момент отчаяния он почему-то стал думать про ту сказку Голды, о что если бы такой человек, как царь Давид, снова появился бы среди евреев, он бы знал, что делать, он бы помог.
Он зажег свечу, начертил план подземелья и нарисовал звезду – звезду Давида, затем выдохнул и устало прошептал: «здесь..»
И предался мечтаниям, которые плавно перетекли в сон..
История 2. Сон Давида
Бен-Гурион. Америка 1917 год
Его имя пребудет вовек, доколе пребудет солнце, будет править имя его. Благословляться будут в нем, все народы будут славить его. (Псалмы Давида)
События сне перенесли Давида в далекую и неизвестную Америку, где молодой и влюбленный в жизнь Давид Грин держал за руку удивительную женщину – Полину Монбаз. Через несколько минут темноглазая красавица Полина станет его женой. Давид Грин жмурился, не то от яростно активного солнца далекой страны, не то от нахлынувшего, безбрежного счастья. Он испытывал незнакомое ранее чувство, что он все делает как-то правильно, так должно быть. Словно сам Г-дь взял его за руку и подвел к этой женщине, соединяя воедино их пути. Она была так нужна ему – сейчас, вчера, завтра, всегда. Он задумался, вспоминая свой сложный, весь в извилистых тропах сомнений и неудач, путь. И хотя он сделал очень много, но мысль о том, что он не сделал ничего, постоянно преследовала его, доводя порой до отчаяния.
Полина Монраз родилась в Минске, но волею судеб она оказалась рядом с ним в Америке. Волею судеб? Что может быть опаснее и страшнее этой воли, которая не подчиняется твоим желаниям, которая действует только по никому неизвестным законам, а человеку остается лишь ждать, как эта воля распорядится его судьбой. Жалок и одинок такой путь, покорного судьбе путника, не имеющего права на собственную волю, и вынужденного просить, посылая в черную пустоту космических глубин свои молитвы о снисхождения. Но умолима ли эта «воля судеб»? Может ли хоть кто-нибудь знать об этом? И вдруг…
– Давид, ты избранный! – бездонные, тянущие глаза Полины беспрепятственно, излучая какую-то неизвестную энергию, проникали в самую глубину души Давида.
– Полина, о чем ты говоришь, я простой американский рабочий, я еврей, уехавший из России. Я вечно страдающий мальчик, который рано потерял мать, и испытывающий от этого огромную боль. Как я могу быть избранным, кем, куда? – но насамом деле Давиду было интересно, ведь именно об этой «воли судеб» он размышлял минуту назад, и как любому человеку ему было важно знать, в чем смысл его жизни, какова его личная роль? Пройдет ли жизнь его, как у многих людей не замеченной или…
– Мне сказал об этом очень мудрый каббалист, там в России. Он позвал меня к себе, мне так сказали соседи, и я пришла.
– Что же он сказал тебе?
– Он сказал, что евреям будет большая беда, страшная беда, много людей погибнет. И надо срочно, очень срочно уезжать из России. Потому что тот, кто сможет все исправить, уже покинул Россию. Этот человек, -говорил каббалист, – сможет вернуть всех евреев на землю их отцов, все соберутся вместе, все он станут учить иврит. Уже есть тот человек, кто это сможет сделать это для всех евреев мира, что Б-г уже выбрал его, имя этого человека Давид.
– Ну почему ты думаешь, что это я? – Давид был обескуражен, внутри себя он знал, что так и будет, но не знал, что есть те, кто знают о нем… – Полина, я столько пытаюсь убедить всех учить иврит, я знаю, что нужно обязательно учить иврит, чтобы мы смогли вернуться.. Вернуться на нашу землю, где мы сможем быть в безопасности. Я хочу, чтобы евреи всего мира обрели свой дом, и наконец-то перестали скитаться в поисках крова, куска хлеба, испытывая бесконечную нужду, страдания и ограничения. Полина, дорогая, разве я много прошу? Учите иврит, сохраняйте веру и законы наших предков, помните заповеди наших мудрецов и великих царей. Но в моих группах по 2-3 человека. Этого мало, чтобы обрести дом, чтобы получить уважение у людей всего мира.