Страница 47 из 82
Теперь нам обоим требовалось время для восстановления.
— Мы тоже не смогли, — сказал Люк. — Вот почему было так много погибших. У нас было оружие, но не было магии, которую можно было бы провести через него.
— Если бы Серафимы одержали верх, то добились бы сейчас своего Восхождения.
В голосе Люка прозвучало мрачное удовлетворение, когда он сказал:
— Но они не победили. И теперь люди видят, чего они на самом деле добиваются. Возможно, теперь их мнение изменится в нашу пользу.
Я заставила себя открыть глаза, и удивилась, какими тяжёлыми показались веки. И чтобы заговорить, требовалось так много сил, что я не смогла их мобилизовать. Люк ошибается. Антону не нужна поддержка Дуг. У него есть Сумрачные. У него есть секта: Эванджелина говорила о нём не как о политике, за которого собиралась голосовать, а с восторгом, со слепой верностью и глубоким почтением. Я заглянула ему в глаза и увидела в них нечестивый свет. Единственное, что для него было важно, это Восхождение.
— А что теперь будет с Мо? — спросила Констанция.
— Я отведу её домой, чтобы она отдохнула.
— Нельзя оставлять её одну, — сказала Ниобе. — Ни в этом состоянии.
— Я могу остаться с ней, — предложила Коснтанция.
— В этом нет необходимости, — сказал Люк. — Я присмотрю за ней.
— Значит ты думаешь, что я не смогу помочь?
В её голосе прозвучала обида.
— А ты значит думаешь, будто я поверю, что ты позаботишься о ней? Да я не доверил бы тебе даже хомяка!
— Люк. Достаточно, — я теребила его за рукав, продолжая, однако, прижимать лицо к его рубашке. — Они ведь всего лишь ребёнок.
Констанция раздражённо фыркнула.
— У тебя есть тут дела? — спросил Люк Ниобу.
— Они есть всегда.
Но слова прозвучали не так язвительно, как обычно, скорее растерянно. Я услышала, как её шаги пересекли комнату, открылась дверь и захлопнулась за Констанцией и Ниобой.
— К тебе или ко мне? — спросил Люк.
— Ко мне, — прокаркала я.
Я скучала по моей кровати и стёганному одеялу и хотела избавиться от этой формы и иметь возможность посоветоваться с магией. Однако спать я не хотела. Сон был слишком близок к забвению и к смерти.
— Ты останешься со мной?
— Именно это я и сказал около пяти минут назад. Ты уже забыла?
— Только хотела убедиться.
Он убрал мне волосы с лица.
— Со мной тебе не нужно сомневаться.
— Я не сомневаюсь.
Как я вдруг поняла, эта была правда.
Люк выглядел довольным. Он встал и без усилий поднял меня. Мгновение спустя мы оказались в моей комнате.
— Тяжелее, чем обычно, — задумчиво сказал Люк. — Магия ещё не оправилась. И ты тоже, — он осторожно посадил меня на кровать.
— Сколько времени это займёт? — спросила я.
— Чтобы снова достичь ста процентов? Я не уверен.
Скорее всего, ты почувствуешь это раньше меня, — он огляделся. — В это время есть кто-то дома?
— Все на работе, — я встала, мышцы моих ног задрожали от протеста. — Ты не мог бы принести мне что-нибудь выпить? Чая?
Глубоко внутри, там где во мне съёжилась магия, я всё ещё мёрзла. Это было похоже на слой вечной мерзлоты. Мне нужно было что-то, что согреет меня изнутри… и несколько минут в одиночестве.
— Если только пообещаешь мне не падать.
— Даю слово бойскута, — я подняла вверх три пальца.
Он тихо рассмеялся.
— Значит ты была бойскаутом. Это на тебя похоже. Жаль, что ты никогда не появлялась возле моих дверей, чтобы продать печенье.
— Принеси чая, — приказала я, толкая его в сторону двери.
Как только я осталась одна, я переоделась, одела штаны от старой пижамы, старую футболку, толстые носки и сверху джемпер. Не модно, зато удобно и теплее, чем моя школьная форма. Быстрый взгляд в зеркало показал, насколько моя кожа была бледной: ни как сливки или алебастр, или нежной, как мрамор, а голубовато-белой, как обезжиренное молоко. Я подумала о том, чтобы расчесать волосы, но это была явно ни та битва, которую я смогу выиграть.
Люк вернулся, когда я как раз заползала назад в постель.
— Чай, — сказал он и протянул мне чашку с блюдцем.
— Спасибо, — я забрала у него и то и другое. — Ты взял хороший фарфор.
— Я подумал, что не помешает, если я в этот раз немного тебя побалую.
— Мы никогда не пользуемся хорошим фарфором. Он для особых случаев.
— Ты почти умерла, — сказал он, — и всё же потом выжила. Для меня это очень даже особый случай.
Как глупо, растрогаться так из-за этого жеста, но я растрогалась. Чай — горячий и такой сладки, что заболели зубы — смягчил боль в моём горле и направил по телу тепло. Холод неравномерно отступал, словно тающий снег. Когда я допила, Люк прикоснулся к чашке и по его слову, она снова наполнилась.
— Тебе лучше? — спросил он, когда я выпила весь чай.
Я потянулась, чтобы поставить чашку на прикроватную тумбочку, и притянула колени к груди.
— Как Сумрачным удалось проломить стены зала собраний? Орла говорила мне, что они на это не способны.
— А они их не проламывали. Антон открыл им чёртову дверь, и они просто зашли внутрь.
Я представила себе стол, безвозвратно уничтоженный, и холод вернулся. Маргарет однажды рассказывала, что у Дуг было три священный места — Связующий храм, Аллея и Зал собраний — где магия протекала надёжно и мощно. Все три были теперь уничтожены. Я прижала лицо к коленям и снова почувствовала слабость и беспомощность.
— Мы их остановим, — сказал Люк. — Обещаю. Самое главное сейчас, чтобы ты оправилась.
— Чтобы магия оправилась. — поправила я.
— Это одно и тоже.
— Не одно и тоже. Если бы это было одно и тоже, я бы могла с ней разговаривать.
— А ты не можешь?
— С каждым разом становится легче, — ходила я вокруг да около. — Иногда это чувства. Иногда сцены. Даже воспоминания.
— Какие например?
— Во время нападения я видела Аллею. Также я видела зал собраний и Сумрачных. Некоторые события происходили синхронно, но некоторые были также воспоминаниями. Например, как Антон схватил меня на Аллеи или как я подписала договор в здание собраний. А Сумрачные…, - я замолчала и снова задрожала.
— Хватит о них, — сказал Люк. — Лучше расскажи мне о приятном воспоминании.
— Я перебрала в памяти все воспоминания, сцены, которые мне показывала магия за последние несколько месяцев.
— Есть одно очень странное…
— Не думаю, что «странное» изменит твоё настроение к лучшему, — ответил он. — Попытайся вспомнить что-то приятное.
— Это и то и другое: сверкающий закат над бесконечной водой и влажный, прохладный песок под ногами. Я зарываю пальцы ног в песок и чувствую, как он смывается, когда волны возвращаются назад в море. Мгновение спустя наступает ночь, и трещит огонь, отбрасывая танцующие тени на камни вокруг, а дым рисует на фоне индиго-синего неба сложные узоры. В воздухе лежит запах поджаренных маршмэллоу и солёной воды. Я никогда не была вот так на пляже.
— Зато я был, — медленно произнёс Люк. — Давным-давно.
Я задумалась и почувствовала, что эта идея так хорошо вписывается в общую картину, как ключ подходит к замку.
— Магия показала мне твоё воспоминание.
— Я связан с тобой. Ты связана с магией. Может здесь есть пересечения.
— Может быть, — я отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Это было счастливое воспоминание?
— Да.
Он был далеко. Как я предположила, снова на том пляже, но осторожно поглаживал одной рукой моё плечо. Движение было таким нежным и равномерным, как волны.
— Это произошло, когда я был маленьким. Прежде, чем умер Тео. Маман захотелось пойти на пляж, поэтому мы пошли. Обычно она получает то, чего хочет, — сказал он с любящей улыбкой. — Поэтому мы провели весь день, играя возле воды, гонялись за приливом и отливом и бросали в воду камешки, считая у кого они подпрыгнут больше количество раз. Я съел так много маршмэллоу, что мне стало плохо.
— До моршмэллоу я была в восторге, — сказала я.