Счастливчик

Изабелла подается вперед, смотрит тревожно.

— Тайлер, с тобой все в порядке?

Со мной — да, а вот с тобой — не уверен.

— В порядке, — заверяю, отставляю от себя кружку подальше: терпеть не могу сладкий черный чай. — Не в то горло попало.

— Вот и хорошо, — Изабелла довольна ответом, она, кажется, в принципе довольна происходящим, главное — с ней не спорить.

Обращаю внимание, что на ее тарелке яичница — значит, выбор таки был.

— Как твоя вчерашняя контрольная по математике? — спрашивает Изабелла у Гая, разрезая яйцо на своей тарелке, орудуя ножом и вилкой.

На лице мальчика мелькает досада, но всего на мгновение.

— Отлично, — откровенно врет, даже не сомневаюсь. — Десять баллов.

— Я проверю, — обещает Изабелла.

Гай кривится, но молчит. Кому-то явно влетит.

— Ну а ты? — материнское внимание переключается на меня. — Ты где-то учился?

— Я учусь в Лондорской Летной Академии, — отвечаю и замечаю, каким недовольным становится ее лицо из-за того, что использую настоящее время. — Я буду пилотом.

Изабелла молчит несколько минут, гипнотизируя вилку в своей руке, потом встряхивает волосами, расслабляясь.

— Если ты пилот, это может быть полезным.

Понятно, никаких "буду".

— Ты умеешь летать? — вмешивается Гай, в глазах которого мой рейтинг снова скакнул вверх. Киваю. — На чем?

— На всем, что летает, — улыбаюсь, намеренно не смотря на Изабеллу. — Но не на всем достаточно хорошо. Мне еще два года учиться.

— Я бы тоже хотел летать, — вздыхает Гай.

— Будешь хорошо справляться со своей учебой, Тайлер научит тебя летать, — тут же обещает за меня Изабелла. — Через пару лет, разумеется.

Через пару лет моего плена, она хотела сказать. Помалкиваю, ковыряясь ложкой в овсянке.

Возле нас появляется Нина с подносом со сдобой.

— Еще остались булочки, — лучезарно улыбается. — Тайлер, тебе положить?

Удивленно приподнимаю брови. Она, что, несла их сюда, чтобы предложить мне? Да и взгляд… Вчера девушка смотрела на меня с заинтересованностью иного плана.

— Я буду, — подскакивает Гай. — Дай мне две.

— Объешься, — качает головой Изабелла, и Нина, повинуясь ей, подает мальчику всего одну булочку, смотрит на меня, улыбка превращается в застенчивую. Да что с ней?

— А ты будешь?

— Спасибо, — благодарю, отодвигая от себя тарелку с кашей, — но я уже наелся, — честное слово, не вру, я уже сыт по горло.

Нина выглядит расстроенной, но не настаивает, отходит от нас, и ее с выпечкой тут же зовут из-за соседнего стола.

Изабелла провожает взглядом тонкую фигурку Нины.

— Ты ее обидел, — говорит укоризненно.

Не успеваю ответить.

— Чем? — бесхитростно интересуется Гай, еще жующий свою добычу в виде булки.

— Прожуй сначала, потом говори, — шикает на него Изабелла.

— Действительно, чем? — делаю невинные глаза. Может, пусть она считает меня идиотом, и всем будет легче?

Изабелла дарит мне долгий взгляд, потом отмахивается, давая понять, что не желает сейчас это обсуждать.

Лифт со стенами, отделанными все тем же серым пластиком, натужно гудит и фыркает.

— Не бойся, он надежный, — говорит Изабелла.

— Я и не боюсь, — отзываюсь. Страха точно не испытываю.

Изабелла сдержала свое обещание и взяла меня с собой, чтобы посмотреть, как живется "рабочим".

Двери лифта разъезжаются, и мы оказываемся в подземном коридоре. Тут для укрепления сводов, наконец, использован не вездесущий пластик, а металл и бетон.

Шахта… Здесь мрачно и сыро, воздух спертый, но после пребывания под землей в течение нескольких минут перестаешь это замечать.

Осматриваюсь, чуть не спотыкаюсь об уходящие вдаль рельсы.

— Ими не пользуются, — Изабелла перехватывает мой взгляд. — Сейчас из этого шахтного ствола убрали грузоподъемный механизм и используют только для людей. — Это называется штрек, — продолжает она свой рассказ, знакомя меня с обстановкой, оборачивается, предвосхищая мой вопрос, — во всяком случае, мне в мой первый день здесь сказали называть этот коридор именно так, так что запомни. А сейчас мы идем к забою — непосредственному месту добычи.

— Я запомню, — обещаю. Мне бы еще не помешал доступ к какой-нибудь базе данных, чтобы почитать про шахты и их устройство. — Так ты отдашь мне мой коммуникатор? — напоминаю.

— А, точно, совсем забыла, — ни сколечко не верю. — Позже. Я же обещала.

Интересно, зачем тянуть? Не удивлюсь, если ее ребята сейчас заняты тем, что ставят в него "жучок", чтобы мамочка всегда могла знать, где находится ее неразумное чадо.

— Хорошо, — не спорю. — Я подожду.

— Вот и молодец, — улыбается Изабелла.

Дальше идем по коридору, названному штреком, в молчании.

Изабелла чувствует себя как рыба в воде, сразу видно, что прекрасно здесь ориентируется. Поворачиваем, снова шагаем вперед, здесь рельсы блестящие и явно не простаивающие.

— Смотри, — Изабелла вдруг останавливается и светит карманным фонариком себе под ноги. Тут на стенах светильники, но они дают слишком мало света из-за того, что расположены на большом расстоянии друг от друга. — Это и есть синерил, — поднимает и протягивает мне камень размером с теннисный мячик.

Беру и рассматриваю его на раскрытой ладони. Изабелла так заботлива, что даже подсвечивает мне фонариком.

Я не геммолог, и на мой взгляд профана в этом деле, камень похож на сапфир. Красивый, ярко-синий. Надо же, из такой красоты делают смертоносный наркотик.

Не могу удержаться.

— Тебя не волнует, сколько людей в мире гибнет от "синего тумана"? — спрашиваю.

Изабелла равнодушно пожимает плечами.

— А сколько — от сигарет, алкоголя, от опасной езды? — не сомневаюсь, ответ на этот вопрос заготовлен заранее и повторялся множество раз. — Так что теперь, запретить производство флайеров, чтобы люди перестали в них биться?

— Это ведь не твои слова?

Она успевает сделать несколько шагов вперед, поэтому ей приходится обернуться, чтобы увидеть мое лицо.

— Не мои, — признает. — В свое время я задавала те же вопросы, и мне дали на них исчерпывающие ответы. Со временем я полностью с ними согласилась. Уверена, когда станешь старше, и ты начнешь относиться к этому проще, — она забирает у меня синерил, бросает под ноги и наступает каблуком, превращая его в пыль, демонстрируя, что он, может, и похож на сапфир, но гораздо более хрупкий. — Пойдем.

Изабелла отворачивается и продолжает движение, ускоряя шаг. Приходится следовать за ней.

Забой, как назвала это место Изабелла, гораздо больше, чем я его себе представлял, — больше дядюшкиного загородного поместья. И здесь много людей, очень. Одни работают кирками и какими-то молоточками, другие грузят добытое на вагонетки.

Замираю у выхода с раскрытым ртом.

— Это же прошлый век, — шепчу.

Изабелла безразлично пожимает плечом.

— Камни хрупкие, — та аппаратура, которую получилось закупить, не вызывая вопросов, не справилась. — Так что вручную — единственный способ.

Все еще часто моргаю, не веря своим глазам. И мои друзья здесь? Ди где-то тут орудует… киркой?

— Женщины тоже здесь? — спрашиваю, потому что пока не вижу ни одной.

— Есть парочка, — охотно отвечает Изабелла, — но там такие женщины… покрупнее и повыносливее некоторых мужчин. Остальные наверху в бараках — стирка, готовка, уборка.