Счастливчик

Что еще можно написать? В том-то и дело, что ничего. Поэтому решаю оставить все, как есть.

Расплачиваюсь в кафе и выхожу на "улицу". Освещение на станции очень близко к естественному. Если не поднимать голову вверх, можно даже забыть, что над тобой не солнце, а лампы.

Какой-то парнишка лет двенадцати толкает меня и как бы невзначай пытается забраться ловкой рукой в карман. Ловлю его за запястье. Мальчик удивленно выпучивает глаза и дергается. Расслабляю хватку, и он уносится прочь. Все равно мне нет никакого смысла его удерживать, не в полицию же тащить. Хмыкаю и на всякий случай проверяю кошелек и документы.

Карманников тут пруд пруди. Носятся в толпе, норовя незаметно толкнуть и вытащить ценности. На всякий случай перекладываю документы во внутренний карман. Вдруг в следующий раз я буду не так внимателен.

— Парень, работу не ищешь? — выпрыгивает из подворотни мужчина в длинном плаще и хитро улыбается позолоченными зубами. Честное слово, впервые вживую вижу золотые зубы. Смотрится по-настоящему дико. Даже не хочу знать, что за работу мне может предложить тип такой странной наружности: кожаный плащ, шляпа, козлиная бородка.

— Нет, спасибо, — вежливо отказываюсь и тороплюсь убраться подальше.

Все-таки не зря я решил не оставаться тут на ночь. Альбера недаром славится своим уровнем преступности. Здесь встречаются, совершают сделки и спешат улететь подальше, пока не лишились кошельков, свободы или вообще жизни.

До вылета моего рейса несколько часов, поэтому устраиваюсь на скамейке, подтягиваю сумку поближе и просто глазею на людей. Здесь никто не гуляет, все спешат и стараются не встречаться друг с другом взглядами.

Верчу головой в поисках чего-нибудь интересного и вскоре нахожу: Дилана Роу ведут под руки двое громил, каждый из которых не уступает в размерах моему приятелю Эду. У брата Ди подбит глаз, вероятно, пытался оказать сопротивление. Теперь он не вырывается, а идет спокойно, однако крепкая хватка его сопровождающих демонстрирует, что в их компании Дилан путешествует не добровольно.

Какое мне дело, верно? Мы попрощались со "Старой ласточкой" и ее экипажем. Они обрадовались, что избавились от балласта, я пошел по своим делам. Передо мной целое лето свободы без охраны и надзора.

Но мне дело есть.

Вскакиваю со скамьи, закидываю сумку на плечо и следую за ушедшей троицей.

Типы бандитской наружности заводят Дилана на окраину, в скромный мотель под вычурным названием "Роза любви". Это крайнее здание на улице, прямо за ним начинаются длинные ряды грузовых контейнеров, наставленных друг на друга в несколько уровней. Они высятся над двухэтажным зданием мотеля так, что, кажется, толкни, и сложатся как карточный домик, так, что погребут под собой и "Розу любви", и ее постояльцев.

Снова цепляюсь взглядом за контейнерные ряды и некстати думаю, что реши я без свидетелей кого-то убить, непременно отвел бы свою жертву туда. Не потому ли люди, которые увели Дилана, выбрали именно это место — чтобы далеко не ходить?

Смотрю на часы: за слежкой я потратил довольно много времени, уже можно идти регистрироваться на рейс до Нового Рима. Дилан же жаждал от меня избавиться, каникулы ждут…

Рикардо прав, говоря, что, если бы я так быстро не менял свои планы, из меня вышел бы толк. Пока что ничего путного из меня точно не выходит, потому что знаю, что сесть на свой рейс не смогу.

По большому счету, мне наплевать на Дилана и его проблемы — пусть выкручивается сам. Но, с другой стороны, не зря же я увидел в толпе этих троих. Смотри я в тот момент в другую сторону, и они прошли бы мимо. Но я посмотрел, а значит, уже ввязался.

Колеблюсь недолго, поднимаюсь по ступенькам, захожу в мотель. Воздух внутри затхлый. Кондиционеры или давно не чищены, или вообще не работают. Портье — скучающий парень в белой рубашке с засаленными рукавами и воротником. На груди бейдж с именем — Харрисон.

— Номер на одного? — спрашивает он вместо приветствия и, не дожидаясь ответа, уже тянется к ключам.

Я, собственно, ничего не планировал, скорее, собирался задать пару вопросов, дать денег, если потребуется помочь развязать язык. Но предложение портье мне неожиданно нравится. Почему бы и нет?

— Ага, на одного, — киваю. — И можно по соседству с теми ребятами, которые только что вошли?

В глазах парня в нестиранной рубашке мгновенно зажигается алчный блеск.

— Мы не даем информацию о постояльцах, — выдает заученную фразу.

Достаю крупную купюру и кладу перед ним на стойку, деньги мгновенно исчезают в засаленном рукаве, а улыбка служащего мотеля становится шире.

— В таком случае, вам подойдет тринадцатый номер.

Получаю ключ-карту и иду к лестнице, лифта тут нет.

Прохожу по коридору второго этажа, под ногами затоптанный до дыр ковер, должно быть, когда-то красный, теперь же бурый, с пятнами всех цветов радуги. Надеюсь, вон то жуткое пятно с краю не кровь. Похоже.

В номере еще более душно, чем внизу. Первым делом бросаю сумку на стул и распахиваю окна (все-таки воздух станции значительно свежее), потом прислушиваюсь. В соседних комнатах тихо. Неужели портье обманул?

Но нет, слышится, как что-то падает, звук похож, будто уронили стул. Какая-то возня, приглушенные голоса. Потом новый грохот, но падает что-то крупнее и тяжелее стула. И мягче. Кажется, Дилану оказывают теплый прием. А звукоизоляция тут лучше, чем я думал.

Итак, что мы имеем? Их двое, и они крупнее меня. Оружия у меня нет. У них — очень даже вероятно, что есть.

На какое-то время за стеной все затихает. Ладно, надеюсь, дурацкого брата Ди не успели так быстро забить до смерти. Звука выстрелов я не слышал. Да и вряд ли его бы тащили сюда, чтобы убивать. Больше похоже, что чтобы допросить.

Сажусь на подоконник, как на самое чистое и проветриваемое место, вывожу над запястьем экран коммуникатора и пытаюсь взломать систему станции. Мне нужна хоть какая-то информация перед тем, как что-то предпринять. Например, узнать, где остальные члены экипажа "Старой ласточки".

Защиту системы на Альбере ставил либо косорукий, либо гений. Или, скорее всего, косорукий гений, потому что все наверчено-переверчено. Приходится повозиться. За стеной по-прежнему тихо.

Наконец получаю доступ, ищу "Ласточку", пытаюсь вызвать.

Вместе со мной борт покинули все, кроме Тима. Так что пилот должен быть на месте, в любом случае. Искать по камерам знакомые лица слишком долго, проще спросить.

— "Старая ласточка", прием, — сворачиваю экран и подношу коммуникатор к губам. — "Старая ласточка"? Есть кто дома? "Старая ласточка"?

Раздается шипение помех, затем осторожный вопрос:

— Тайлер? — затем уже громко: — Тайлер, это ты?

Только по этому взволнованному голосу можно понять, что на борту не все хорошо. Вернее, совсем нехорошо.

— Я-я, — успокаиваю. — Тим, где все?

— Понятия не имею, — успокаиваться пилот не планирует. — Ди и Мэг вернулись с продуктами час назад. С остальными нет связи. Ты кого-нибудь видел?

За стеной раздается глухой удар и, кажется, стон.

— Скорее уж, слышал, — бормочу.

— Что?

— Все хорошо, говорю, — произношу громко и бодро. — Готовь корабль к отходу.

— Но…

Снова слышу шипение и какую-то возню, а затем раздается голос Дилайлы:

— Тайлер, что за дерьмо творится?

Согласен, дерьмо, иначе и не скажешь.

— Понятия не имею, — повторяю недавние слова Тима. — Ты знаешь, куда отправились остальные?