Страница 3 из 12
Дурылин приводит еще ряд интересных свидетельств. Недалеко от Кандалакши крестьянами были найдены два кремневых топорика. Эти топорики стали в Кандалакше врачебным средством. Их обладатель лечил от всех болезней, прикладывая топорик к пояснице или давая пить воду, скачанную с топорика.
Сохранность «вавилона» тоже поразила Сергея Николаевича. Будучи расположен на совершенно открытом месте, он сохранял удивительную и неповрежденную целостность.
С местным помором по поводу этого сооружения произошел примечательный разговор, который позволяет нам понять отношение русских жителей Беломорья к этим древним сооружениям.
«Мы спрашиваем… что значит и зачем вавилон? Слова лабиринт он не знает.
– Вавилон был город древний. Войти в него можно, а выйти нельзя. Вот как вы теперь…
– Да почему же здесь у вас вавилон?
– А вот для примера, чтобы видно было, что положили. Когда Пугач еще был, до воли, – бежали сюда разные люди; после, как Пугача поймали, они и выклали.
Чудеса! Там, в Соловках – Петр Первый (на Большом Заяцком острове, принадлежащем группе Соловецких островов, я также наблюдал вавилоны, выложенные, по объяснениям монаха, Петром Великим), здесь – Пугачев. Кто же и для чего выложил эти причудливые хитрые ходы, этот лабиринт?
– На вопрос этот нет пока ответа»[4].
Сергей Николаевич Дурылин ознакомился с литературой по данному вопросу и знал, что этой проблеме уделил много внимания финский исследователь Аспелин, который первый подчеркивал важность того факта, что лабиринты Финляндии, Швеции и Норвегии расположены неизменно около моря.
Например, Аспелин насчитал в 1877 году в Финляндии до 20 лабиринтов. Они располагались на большой территории от крайнего севера Балтийского моря – от Торнео, по всему берегу Ботнического и Финского заливов, вплоть до Выборга. Аспелин показал 30 церковных приходов, где им были указаны 37 отдельных мест с лабиринтами. Из 37 лабиринтов 28 находились непосредственно на морском побережье. И особенно важно подчеркнуть, что 22 из 28 «морских» лабиринтов находились на островах! Эта связь лабиринтов с морем подтвердилась и исследованиями российского академика Бера. Он открыл лабиринты на острове Вир, близ острова Гогланд, в бухте Виловатой на южном берегу Лапландии, два лабиринта в Поное, прибрежном селении в горле Белого моря, а также указал на лабиринт в Валитовой губе (в Варангер-фьорде), – следовательно, все известные Беру лабиринты также были при море. Известен был и лабиринт у Колы, который уже к началу ХХ века был разрушен. Кельсиев описал 3 лабиринта на Соловецких островах и 3 на Мурманском берегу при море. Елисеев указывал на лабиринты на Заяцком острове и на Кемских кузовах. Внутри материка он видел лабиринт у огромного озера Энаре, стекающего в океан. Наконец, описанный уже самим Дурылиным лабиринт у Кандалакши. Связь лабиринтов и воды – очевидна.
Особый интерес у С.Н. Дурылина закономерно вызвали Заяцкие острова. «Большой Заяцкий остров весь усеян ныне старыми и новыми деревянными крестами. Это не надгробные памятники, а кресты, которые поморы-мореходцы строят по обету: если в море свирепствует буря или сильнейшие ветры, мореходец, зайдя в спокойную бухту Большого острова, рубит крест, веря, что от этой доброхотной жертвы Богу ветер утихнет; если, обратно, в море был полный штиль, и судно стояло неподвижно у острова, помор просил ветра, “попутника”, и рубил крест, веря, что жертва будет принята. Обычай этот доныне широко распространен по всему Русскому Северу, по всему побережью Северного Ледовитого океана и Белого моря. Я видел на Большом Заяцком острове крест, срубленный всего за 3 дня до моего приезда: помор просил у Бога ветра. Обычай моления ветру еще недавно был распространен на Мурмане. Не являются ли северные лабиринты, тесно связанные своим расположением с морем, памятниками языческих верований, сопряженных именно с морем, и в частности – с мореходством и мореплаванием?
У нас нет достаточных данных, чтобы настаивать на этом предположении, но за него говорят следующие соображения, основанные на изучении доныне известных северных лабиринтов:
1. Все они, за ничтожным исключением, расположены при море.
2. Все они встречаются только в странах, где море и в истории, и в настоящем играло важнейшую роль, где население живет морем.
3. Они неизвестны народам неморским и, более того, не встречаются вовсе в середине страны, т. е. там, где занятия жителей не связаны с морем.
4. Доныне население указанных стран хранит целый ряд суеверий и обрядов, относящихся к морю. Из христианских обрядов и обычаев, относящихся к морю, повсеместен на Русском приморском Севере обряд и обычай постановки креста для испрошения себе благоприятного плавания. Этот христианский обычай не заменил ли какой-нибудь языческий обряд, относящийся также к морю и связанный с лабиринтом в его значении места для очищения и искупительной жертвы, тем более что и великий символ креста имеет сокровенное значение искупления и жертвы»[5].
Очень интересные умозаключения, сделанные в то время, когда наука делала только робкие шаги по изучению этой древней культуры. Действительно, по поводу объяснения смысла этих древних сооружений литература начала ХХ века никакой ясности не вносила. С.Н. Дурылин был хорошо знаком с исследованиями по данному вопросу А.А. Спицына «Северные лабиринты» в 6-м выпуске Императорской археологической комиссии (СПб., 1904) и небольшой заметкой А. Елисеева «О так называемых вавилонах на севере России» в «Известиях Географического общества» (том XIX, 1883 г.).
По свидетельству А.В. Елисеева, «вавилоны» русские поселенцы приписывают или пустынникам, или разбойникам, или «сказочной Лопи». Но на Соловках, где лабиринты было бы удобно приписать пустынникам, никаких таких воззрений не зафиксировано. Монахи считали, что Петр Великий, возведя в три дня Андреевскую церковь на Заяцком острове в 1702 году, ради развлечения настроил и лабиринтов. Жители же Кандалакши и вообще поморы отрицали всякую связь «вавилонов» с лопарями. «У лопинов “вавилонов” нет, и они о них ничего не знают». Лопари подтвердили С.Н. Дурылину, что действительно не имеют никаких преданий относительно этих загадочных для них сооружений. Кроме того, существуют факты, которые говорят о том, что в своей массе саамы продвинулись на земли Кольского полуострова сравнительно недавно, в XIV века, до этого обитая значительно южнее, в районе Онежского озера. Таким образом, поморы в определенном смысле определи в своем расселении на Мурмане самих саамов. Но все эти данные мало давали материала для решения вопроса о сущности и смысле лабиринтов. С.Н. Дурылин свидетельствовал: «Из всех существующих объяснений, данных археологической наукой, нет ни одного совершенно достоверного: все противоречивы и исключают друг друга. Русский ученый, академик Бер, первый открывший северные лабиринты в первой половине прошлого века, думал, что они являются памятниками исторических событий. Финский археолог Аспелин, более всех других исследовавший лабиринты, напротив, относит их к несравненно более далекому времени – к бронзовому веку. Наши археологи Кондаков и Я. Смирнов ставят их в связь с теми лабиринтами, которые устраивались в Средние века в виде узоров на полах церквей. Одни относят лабиринты Севера к временам христианским, другие – к языческим. Но никто не может сказать, к какому христианскому обычаю они относятся, для чего они служили; трудно решить и для какого языческого обряда могли служить лабиринты. Лопари, с которыми пришлось нам иметь дело, говорят, что в их стране нет лабиринтов»[6].
Это очень важное свидетельство, которое позволяет нам сделать предварительный вывод о том, что культура лабиринтов не может быть связана с древними саамами. Об этом наша речь пойдет дальше. А пока еще одно важное наблюдение С.Н. Дурылина, которое неожиданно находит подтверждение в работе немецкого ученого Эрнста Краузе, к которой мы неоднократно будем прибегать:
4
Дурылин С.Н. Указ. соч. С. 175.
5
Дурылин С.Н. Указ. соч. С. 225–226.
6
Дурылин С.Н. Указ. соч. С. 175.