Страница 16 из 17
Приведенный выше материал позволяет выдвинуть тезис: во всяких суждениях и гипотезах о древнейших миграциях индоиранских народов надо отправляться от Юго-Восточной Европы как исходной территории»152. Окончательную правомерность этого отождествления подтверждает аналогичное название Волги, сохранившееся в современном мордовском языке – Rhau или Rava. Лингвисты полагают, что как авестийская Ранха, так и греческое Ра как обозначение Волги было образовано от авест. ravan «река». К этому же корню восходят и названия Волги в эрзя-мордовском языке Rav(o), в мокша-мордовском Rava, в определенной форме Ravs153. Благодаря выявленным в последнее время следам древнейших контактов между индоиранскими и угро-финнскими языками данному названию Волги, восходящему к индоевропейской общности, и описанию древнейшей прародины в индийской и иранской религиозной традиции все большее число отечественных и зарубежных ученых приходит к выводу о том, что прародина этих народов находилась в районе Поволжья. Предположения целого ряда археологов, считавших некоторые археологические культуры Поволжья индоиранскими, недавно подтвердили и генетики: при изучении останков носителей срубной (XVIII–XII вв. до н. э.) и полтавкинской (2700–2100 гг. до н. э.) культур (последняя существовала на Волге близ Саратова) у них была обнаружена субгаплогруппа R1a-Z93 – азиатская ветвь R1a, которая в Европе почти отсутствует, но зато распространена в Центральной Азии и Индии.
Обратимся к тому, что же говорится об этой великой мифической реке в древнейших индийских и иранских религиозных текстах. В Ригведе, древнейшем собрании священных гимнов индийских ариев, датируемом II тыс. до н. э., упоминается мифическая река Раса (буквальное значение «влага», «жидкость»), расположенная где-то далеко от Индии. К ней в гимнах за покровительством обращались ведийские поэты-риши:
(РВ V, 41, 15)
Как видим, в ведийскую эпоху эта мифическая река не просто называлась «великой» и «матерью», но и мыслилась в антропоморфном облике, причем подчеркивалась ее связь с таким важным нравственно-этическим понятием, как праведность. Из прославления божественных близнецов Ашвинов, детей бога солнца Вивасвата, следует, что данная река была довольно стремительная и полноводная: «Какими (силами) вы наполнили Расу водой стремнины…» (РВ I, 122, 12). Именно «через воды Расы» «далеко на чужбину» приходит в поисках угнанных коров собака бога Индры Сарама. Считается, что спрятанные в скале коровы демонов Пани символизировали собой свет, утреннюю зарю и все блага мира ариев. В гимне о них говорится так:
(РВ Х, 108, 1, 7)
В Авесте, священной книге иранцев, говорится о великой мировой реке Рангха/Раха, являющейся символом края света. Традиционный ее эпитет – «исток и устье которой пребывают далеко (отсюда)», а глубина этой реки в тысячу раз превышает рост человека. По мнению специалистов, образ Рангхи – один из древнейших в иранской мифологической традиции, а И.М. Дьяконов отмечает, что первоначальная форма названия свойственно только языку Авесты и практически не встречается ни в каких позднейших иранских диалектах. «В зороастрийской мифологии мировая река, возникшая в начале творения Ранха, протекает на «краю света» (авестийское выражение «у истоков Ранхи» – синоним максимальной удаленности). В пехлевийских текстах иногда говорится, что Рах, вытекая из моря Варкаш или беря начало на склоне горы Хугер (авестийская Хукарья) от источника Ардви, огибает одну из сторон Хванираса, отделяя его от окраинных кешваров, и вновь впадает в Варакш»154. Выше уже отмечалось, что Варна, где родился знаменитый иранский герой Трайтаона, находилась относительно недалеко от страны у истоков Ранхи, которую «Видевдат» именует «наилучшей из стран и мест обитания». При этом там бывает зима, что говорит о том, что эта страна находилась где-то на севере.
Упоминается эта река и в авестийском гимне «Варахран-яшт»:
Этот фрагмент показывает, что Ранха мыслилась древними иранцами как весьма большая река. Понятно, что глубина в рост тысячи мужей является преувеличением, однако и это показывает, что речь в Авесте идет не о какой-то обычной реке, пусть даже средних размеров, а именно о великой и полноводной реке. Также следует отметить, что название мифической рыбы Кара, живущей в водах Ранхи, иранцы заимствовали от своих северных финно-угорских соседей (общеуральское kala – «рыба»)156. Это обстоятельство дополнительно подтверждает, что Ранха находилась в зоне контактов предков обоих этих народов.
Несомненный интерес представляет и еще один миф, изложенный в «Ардвисур-яшт»:
Богиня пришла на помощь к своему почитателю и забросила его домой. Поскольку в данном мифе иранская богиня Ардви-Сура Анахита упоминается если не у самой Ранхи, то, во всяком случае, в относительной близости от нее, с этим следует сопоставить еще одну весьма интересную черту, характеризующую эту же богиню. В том же гимне Анахита описывается как богиня, одетая в бобровую шубу:
Однако бобры ни на территории современного Ирана, ни на территории Средней Азии, откуда далекие предки современных иранцев могли прийти на Иранское нагорье, не водятся. Кроме того, общеиндоевропейское слово b(h) ib(h) er/b(h) eb(h) er первоначально означало просто «коричневый», «блестящий». Живущее в воде животное оно стало означать только у ограниченного круга народов: авест. bawra-, bawri-, лит. bebrus/ bebras, прус. bebrus, русск. бобер, др.-в. – нем. bibar, др.-англ. beofor. Весьма показательно, что в санскрите данный корень продолжал означать просто определенный цвет, а не бобра, что говорит о том, что название бобра появляется у иранцев относительно поздно, уже после распада индоиранской общности. В этом же ареале он оказывается связан с нижним миром: в Авесте бобер связан с богиней вод Анахитой, в славянских песнях «черные бобры» соотносятся с корнями Мирового древа, а в латышских народных песнях божественные близнецы пляшут в шкурах бобра и выдры. Отметившие все эти данные, Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов констатируют: «Эти особенности балтийской, славянской и авестийской традиций, не находящие параллелей в других индоевропейских традициях, подтверждают в культурно-историческом плане вторичность приобретения особой значимости этими видами животных…»159 Н.Л. Членова, рассматривая древние контакты иранских племен с финно-уграми, выдвинула гипотезу, что данная характеристика богини появилась в Восточной Европе: «Бобровая шуба Ардви-Суры Анахиты в цитированном описании – реликт ее доахаменидской сущности, когда она была богиней-рекой, олицетворением Волги, и бобр был ее священным животным»160. Само имя иранской богини буквально означает «влага сильная, чистая (незапятнанная)»161. В связи с тем, что Ардви-Сура Анахита была богиней любви, следует отметить, что бобер упоминается и в восточнославянских свадебных песнях и это вряд ли является случайным. Высокая сексуальность бобра, равно как и образование им семьи наподобие человеческой, вполне объясняет его эротическую символику в фольклоре. Подобные совпадения позволяют предположить значительную древность подобной символики, восходящей к периоду древнейшей эпохи славяно-иранских контактов.