Страница 3 из 8
Мамины песни… Как тревожно звучат они…
Если б реки и море
Наводнили чернила —
Описать мое горе
Тех чернил не хватило б!
Если б я вместо перьев
Камышами писала,
Чтоб излить все, поверь мне,
Камыша было б мало!.. —
рыдает девушка, проданная в рабство (песня «Анэм дэрсэм»).
Юноша-крымчак, впервые любящий, проклявший японскую войну, из окопа в полусгнившем рубище, как живой, в глаза мне заглянул:
Если, мама, под оконцем
Загорланит воронье,
Значит, впился нож японца
В сердце бедное мое…
Сядут голуби на крышу —
Не гони тех голубей!
А друзья придут утешить —
Дай им нежности своей!..
Позади дни, месяцы, годы работы. Все, что явилось моему внутреннему взору, сознанию, чувствам, обрело конкретные черты в записях, переводах, документах, письмах. Итогом долгого труда стала небольшая книжечка «Народные песни крымчаков», которая – увы! – остается пока только в рукописи… Снова и снова обращаюсь я к строкам этих песен. Вот «Песня бедняка», в которой образно показана разница между богатым (зенгын) и бедным (зюгурт):
Эй, старики! Я – нищий Гасан —
Между баем и рабом разницу открою Вам!
Открою вам!
Богач – напрямки, сквозь лес на конях —
На дороге, на прямой вдруг заблудится бедняк!
Эх, бедняк!
В долгах как в шелках, плутает бедняк,
Куриный помет хватает бедняк, неужто пятак?
Эх, пятак!
Нельзя без душевной боли слушать, а тем более петь старинную «Песню крымчаков, изгоняемых из Крыма»:
Покидаем милый Крым… Эй, яр[1]!
Будьте же здоровы…
Как не заплакать нам?
Слезы в горле, как полынь… Эй, яр!
Это нам не ново…
Как же не плакать нам?
Я за дверью позабыл… Эй, яр!
Молоток с киркою…
Как не заплакать нам?
В основном, у нас песни-плачи. К примеру – песня «Горе». Пела ее лет сто назад моя бабушка.
Беда меня гонит в путь.
Беда не дает свободно вздохнуть.
……………………………………..
Рассказала б лесам – к ним слова не дойдут!
Рассказала б полям – ничего не поймут!
Рассказала бы людям – не примут участья,
А в себе схоронить – сердце рвется на части!
Это было в конце XIX столетия. Бабушка неожиданно узнала о болезни брата, который жил в Карасубазаре. Там, на ее родине, начиналась эпидемия холеры. Бабушка выехала в дилижансе из Керчи в Карасубазар, чтобы спасти детей брата, взять их к себе. И вот, оставляя свою семью, своих малышей, она пела эту старинную песню. Моя мама, тогда еще маленькая девочка, запомнила ее на всю жизнь.
Тема чужбины, одиночества, страданий варьируется во многих песнях. И одновременно часто встречаются и такие, где любящие, близкие, родные ищут, зовут, скитаясь по незнакомым дорогам, своих детей, любимых.
Песня «Салгир-сую» («Воды Салгира»):
Я исходила версты-пути Бахчисарая,
Я истомилась, только никто об этом не знает.
Джан мой ярем, где отыщу в мире тебя я?
О, мой аллах! Дай мне сил и терпенья!
Так пела моя мама эту, ставшую ей близкой песню, провожая на войну в 1914 году моего отца через несколько месяцев после их свадьбы.
Образ матери часто появляется в строках повествующих о страданиях. В песне «Ашик-Кериба» влюбленный спешит не к невесте, как в лермонтовской сказке, а в первую очередь в матери: «Как ни красивы, как ни красноречивы слова певца, они не имеют надо мной такой власти, как слова моей бедной матери, которые стрелами вонзились в мое сердце. Нет слов сильнее материнского слова! Останови же, Эраз-река, воды свои, дай пройти!..».
Но вот другие мелодии и другие образы. Как ни тяжело жилось народу, испытывавшему на себе двойной гнет в дореволюционной России, он умел радоваться жизни, любить, смеяться и петь веселые свадебные и жанровые песни.
«Песня смуглянки, обиженной своим женихом». Отец любил эту песню и часто ее пел. Она свидетельствует о том, что крымчакские девушки не были лишены остроумия и чувства собственного достоинства.
Я – смуглянка, спору нет.
Не кори меня за это,
Не гнушайся черным цветом:
В рис бросают перца зерна —
Разве перец тот не черный?
Льнут джигиты к белолицым —
Ночью им смуглянка снится:
Кто с ней в скромности сравнится?
И не черною ль сурьмою
Брови белые подводят?
Ты простак неисправимый,
Ведь зовут тебя, любимый,
«Караджа Оглу Алиме»[2].
И чернила, чем ты пишешь,
Посмотри, какого цвета!
За тобой (ты не приметил)
Я следила в минарете.
Этот чуб и брови эти
Не подкрасил ли случайно
Сам ты черною сурьмою?
Особое место занимают обрядовые, свадебные песни. Они разнообразны по содержанию, ритму, мелодии.
Скромность, уважение к невесте, трепетно-нежное отношение к ней встречаю в каждой песне. «Бахчисарай» (свадебная):
Бахчисарай – город-сад.
В нем – вино и виноград.
А позволят старики,
Эй, яр, эй гюзель!
Счастью нет теперь преград,
Эй, яр, эй гюзель!
Две гвоздички – две зари.
Ты одну мне подари.
Если мама разрешит, невеста моя,
Будь со мною до зари, невеста моя!
Образ гвоздики очень популярен в песнях крымчаков. Гвоздика – карамфиль – символ любви, красоты, дружбы, доверия. Гвоздику дарят любимой.
Невеста после свадьбы шьет маленькие конвертики – 2×1,5 сантиметра из «золотой» бумаги, кладет туда несколько зерен гвоздики и дарит друзьям в знак уважения.
А вот одна-единственная песня, где женщина корит мужа-бездельника, мужа-пьяницу. В нашем народе это был из ряда вон выходящий случай – соплеменники мои отличались благонравием, скромностью, трудолюбием.
«Эри́м»:
Шило, дратву, верстак – все пропил ты, Эрим.
А хозяин нас – за дверь.
Всем трактирам надоел ты, Эрим,
Что же делать нам теперь?
……………………………………
Все цветы, что в моем сердце, Эрим,
Поистоптаны тобой.
Как назвать тебя любимым, Эрим?
Легче в петлю головой! —
вот такая горестная песня.
А это о жене-капризнице – «Моя Зейнаб»:
Для моей Зейнаб – золотой оймах[3].
А моя Зейнаб только «ох!» да «ах!».
Для моей Зейнаб – из золота маша́[4].
А моя Зейнаб в доме, как паша.
Для моей Зейнаб из золота колечко,
А у моей Зейнаб недоброе сердечко.
Разве можно в одной небольшой статье раскрыть душу целого народа? За пределами этого рассказа остались многие неповторимые крымчакские песни, веселые свадебные частушки, возникающие прямо в разгар гулянья. В притчах, сказках, пословицах, поговорках – маленьких, не умирающих веками шедеврах, также запечатлены быт, нравы, характер крымчаков.
История появления крымчаков на Крымском полуострове, особенности их быта и культуры почти никем не изучены и представляют, думается мне, немалый интерес для историков, археологов, этнографов, лингвистов, литературоведов, музыковедов.
1
Супруг (половина), любимый.
2
Сыном Черного Алима.
3
Наперсток.
4
Щипцы для угля.