Страница 13 из 25
• постнеклассическая (конец XX в.) → учитывает соотнесенность знаний об объекте не только со средствами, но и ценностно-целевыми структурами деятельности, предполагая экспликацию внутринаучных ценностей и их соотнесение с социальными целями и ценностями (более подробно проблемы и типы научной рациональности).
Появление каждого нового типа научного познания не устраняло принципы предыдущего, но ограничивало поле их действия.
В процессе исторического развития науки изменялись ее функции в обществе: от (не вполне обязательного, факультативного) занятия освободившейся от необходимости напряженного физического труда элиты в эпоху Античности, через подчиненную роль религии в Средние века до статуса полноценного социального института в Новое время, производственной силы в XIX веке и социальной силы – в ХХ столетии.
В начале XXI в., у истоков третьего тысячелетия, функции науки меняются, открывая новые возможности ее взаимодействия с иными способами освоения окружающей действительности, формируя новый тип и этап рациональности. Но и во время классического периода своего развития и позже не изменялось главное предназначение науки – раскрытие природы бытия, выявление закономерностей развития природы, общества, познания, постижение истины.
1.4. Структура научного знания
Общественное развитие предопределило стремление человечества к постижению закономерностей окружающего мира и самого себя. Человек постигал и постигает законы бытия объективной реальности не ради простой любознательности (хотя любознательность также является существенным мотивом познания), но ради практического преобразования природы, наиболее гармоничного устройства жизни для себя и общества в целом. Проникновение в сущность объектов реального мира и выражение их признаков и свойств закреплялось в знаниях.
Знания, приобретение которых не минует органы чувств и рациональное осмысление полученного опыта, могут иметь различную форму, различную степень актуальности, время существования, выполнять различные функции. Но это всегда – результат активного отношения человека к природе и самому себе, результат социальной активности.
Классификацию знаний можно осуществлять по нескольким параметрам, выделяя различные их уровни, аспекты, направления, виды и типы (схема 3).
Деление научных знаний на эмпирические и теоретические во многом обусловлено генезисом научного знания, в котором, начиная с XVII в., обычно выделяют бэконовское и картезианское направления, а также спецификой научной деятельности, процесса познания, невозможных как без опытной составляющей, так и без аналитической.
Эмпирический и теоретический уровни знания – достаточно самостоятельны с онтологической точки зрения, хотя на практике их демаркация не всегда отчетлива и конкретна.
Аналитика невозможна абсолютно без опыта – опыт без аналитики, без обобщений теряет системность, селективность и свою цель. Эксперимент, не структурированный рациональным началом, становится в лучшем случае спонтанным бытовым опытом.
Схема 3
Классификация научных знаний
В то же время сформировавшееся теоретическое знание не следует из эмпирического уровня непосредственно. Отношения между эмпирическим и теоретическим уровнями знаний носят, скорее, динамический, чем статический характер.
Вместе с тем выделение эмпирического и теоретического уровней, определение их специфики и значения возможны и необходимы. Научное описание[23], а тем более обнаружение объективных законов и закономерностей требует выявления системы сопоставимых фактов, актуализирующих повторяющиеся феномены с определенными признаками, и всестороннего осмысления характера повторения с целью выявления существенных внутренних закономерностей.
По степени отражения природы изучаемого предмета, отражения его сущности, научные знания классифицируются как истинные и ложные.
Сущность предмета – это его качественность, определенность, то, что есть предмет на самом деле. Научные знания, в отличие от других видов: веры, мнений, предположений и т. д., всегда отражают тот или иной уровень сущности предмета.
С древности было признано считать истинными знания, содержание которых копирует предметы внешнего мира, эту традицию поддерживали Ф. Бэкон, Д. Дидро, Л. Фейербах и многие другие мыслители разных эпох. Но все же понимание истины каждым из них могло отличаться от других подобных трактовок.
Фома Аквинский истинными признает положения Священного писания и все, что им не противоречит. Платон видел в основе мира некие идеи, Г. Гегель – абсолютный разум, критерием истинности они полагали соответствие знаний этим идеальным началам. Р. Декарт считал таким критерием соответствие знаний врожденным идеям человека; позитивизм – логическую непротиворечивость, прагматики – полезность и т. п. В настоящее время процесс осмысления сущности истины и ее проявлений продолжает активно развиваться[24].
Обобщение различных пониманий истины позволяет сгруппировать их в несколько основных подходов:
корреспондентский или классический → истина – знание, соответствующее действительности и которое адекватно отражает изучаемый предмет (берет начало от Аристотеля; наиболее широко распространен);
прагматический → свойством истинности обладают все знания, которые полезны в практическом применении (У. Джеймс);
конвенциалистский → истина – результат условного соглашения между исследователями и теми, кто практически полученные знания использует (А. Пуанкаре);
когерентный → истинность – согласованность мышления с самим собой, его непротиворечивость (И. Кант, Г. Гегель).
Общепризнанные свойства истины:
• конкретность, не бывает истин, годных на все случаи жизни и удовлетворяющих разные виды, формы и типы человеческой деятельности;
• адекватное отражение свойств и черт предмета, живущего по своим законам, независимо от изучающего данный предмет субъекта; то есть, …
• истина объективна, в то же время, …
• как любое знание, истина имеет субъективную форму существования; такая субъективность не означает произвольности истины, допустимости ее искажать, а лишь указывает на немалую вероятность неполноты знания человека и, следовательно,…
• истина (как правило) относительна, может изменяться, объем знания может расти;
• истина может быть абсолютной, если она содержит такие знания о предмете, которые полностью и всесторонне (пусть – лишь в данной системе координат) отражают сущность предмета и не изменяются ни во времени, ни в пространстве.
В реальности относительная и абсолютная истина, как формы отражения научных знаний, существуют во взаимосвязи, диалектическом взаимопроникновении. Элементы истины абсолютной всегда включены в истины относительные. Знания об изучаемом предмете всегда обусловлены конкретными условиями бытия изучаемых предметов, а также требованиями общественной практики к степени отражения в этих знаниях сущностных признаков изучаемого предмета.
Так, законы классической механики, открытые и сформулированные И. Ньютоном, проявляются только в макромире и при скоростях, намного меньших, чем скорость света. Как только мы будем изучать движение при скоростях, соизмеримых со скоростью света, то нам придется использовать преобразования Лоренца, закрепленные в теории относительности, сформулированной А. Эйнштейном.
Основным критерием истины выступает практика.
Практика – чувственно-предметная (материальная) целенаправленная деятельность людей, имеющая своим содержанием освоение и преобразование природных и социальных объектов и составляющая основу развития человеческого общества. В практике сохраняется опыт всего предшествовавшего развития человечества.
23
Научное описание в качестве задачи науки может быть рассмотрено хотя бы в силу того, что научные парадигмы, например, индетерминистского толка, скептически относятся к возможности выявить и адекватно отразить объективные закономерности природы. В этом случае требуется коррекция функций и форм научной деятельности, в которой в процессе научного познания обнаруживаются эмпирический и теоретический уровни; подобные примеры можно проследить в позитивизме, в позиции О. Конта, Э. Маха, К. Поппера и др.
24
См., например: МакКормик П. Технологическая конъюнктура, этическая инновация и способность видеть истину в «Эко-этике» // Вопросы философии. 2011. № 10. С. 76–91; Бентем ван Й. Логика и рассуждение: много ли значат факты? // Вопросы философии. 2011. № 12. С. 63–76.