Страница 13 из 20
Отец приготовляет колыбель для своего еще не родившегося ребенка. Богач покупает кованный железом сундук, чтобы хранить в нем свое золото. А этот французский маршал приобрел то, что когда-нибудь станет для каждого нужнее всего, – гроб. Ребенок растет, и колыбель постепенно делается для него тесной. Богач оставляет свое золото наследникам, ждущим, как те же вороны, его смерти. А гроб – то имущество, с которым человек не расстанется, пока его тело не обратится в прах и дубовые доски не сгниют в земле.
Итак, маршал возил повсюду гроб, как свой дом, как кочевник – свой шатер. Он помнил о смерти и потому не надмевался своим званием, не был опьянен славой прежних побед. Он знал, что рано или поздно над ним самим все равно одержит победу смерть, и потому оставался спокоен на поле боя, как будто пули были его друзьями. Он умирал каждый день и потому не боялся смерти.
Христианин должен помнить, что он – это бессмертный дух, его – это тело, а то, чем «нагружен обоз», – чужое. Оно принадлежит не ему, а времени. Память о смерти подобна острову среди моря: достиг его пловец и спокоен. Он смотрит, как бьются о берег волны, как бушует море, но на острове, как за стенами крепости, мир и тишина.
Когда ты спрашиваешь себя: «Что делать?», не знаешь, какое решение принять, когда стоишь на перепутье, когда сердце и ум не согласны друг с другом, а воля и страсть похожи на двух соперников, вступивших в поединок, то представь себя в гробу – и получишь ответ.
Глава 9
У Омара Хайяма16 есть рубаи[29], посвященные искусству гончара, который делает из глины кубки и чаши. В этой глине – частицы человеческих тел. Гончару кажется, что кувшин рассказывает ему о том, что он сам был когда-то гончаром, что края чаши были устами умершей девушки, что гончар мешает глину из тел умерших людей.
У него же есть рубаи, где главным действующим лицом выступает ворон – символ смерти. Ворон кричит, и в гортанных звуках его голоса слышится вопрос: «Куда, куда?» – куда стремится этот мир, гонимый временем?
В одном из рубаи ворон сел на городскую стену, в когтях у него – череп давно умершего султана. Ворон спрашивает: почему нет торжественной встречи, почему не звучат флейты и литавры, почему народ не выбегает из домов, чтобы встретить своего повелителя? Где слава султана? Имя его забыто; все, что осталось от него, – кость в когтях у птицы.
Еще великие мыслители древности говорили: «Философия – это умение умирать». Для нас, христиан, земная жизнь есть приготовление к смерти. Смерть через воскресение Христа стала для нас рождением в вечность и началом истинной жизни. Умение умирать для этого мира – это искусство жить.
Глава 10
Человек живет в трех мирах. Первый мир – мир видимый, то внешнее, что окружает нас со всех сторон, что мы воспринимаем посредством пяти органов чувств, что складывается и хранится в нашей памяти, словно в некой кладовой души, и потом перерабатывается в воспоминания, образы, картины, фантазии, планы, умозаключения, в тучу помыслов, которые беспрерывно вращаются в нашем уме.
Второй мир – невидимый, духовный мир, он недоступен для наших телесных чувств, он не виден глазам, не слышен слухом, он недоступен для осязания, в него нельзя проникнуть даже через наши суждения и мысли, его нельзя выразить человеческим словом. Этот мир открывается человеческому сердцу действием Божественной благодати: человек видит как бы тени этого неведомого мира, ощущает его бытие, и затем это ощущение меркнет и теряется. Как будто Господь показал на мгновение луч небесного света и сказал: «Иди и ищи теперь этот свет». Где и как его искать? Во внешнем мире найти его невозможно, но в самом человеке есть третий мир – его собственное сердце, та область, где соприкасаются духовное и телесное, небо и земля.
Сердце человека – ворота, через которые он может войти в неведомую для него область духа. Оно тот «просвет», сквозь который он может увидеть на какие-то мгновения красоту Небесной Церкви, Рая, потерянного Адамом и вновь обретенного для человека Христом. Через сердце лежит путь человека от ада к Раю, но наше сердце – греховное и страстное – закрыто, как бы заперто на ключ. В нем кипят страсти, желания, похоти, которые колеблют и кружат помыслы, и душа человека находится в каком-то темном хаосе. Он не знает своего собственного сердца, он не чувствует свою собственную душу; он открыл себя для впечатлений видимого мира, ищет этих впечатлений и живет ими. Он что-то хочет от этого мира, он приспосабливается к нему, ищет его помощи, обдумывает, как завоевать его дружбу. И в этой гуще страстных помыслов, точно в клубах пыли, вздымаемых ветром, проходит вся жизнь.
Прозрение наступает обычно в момент смерти. До этого последнего мгновения человек уверен, что этот земной мир – его. Но вот он видит, как все исчезает, все покидает его, все оказывается призраком, сновидением, и он остается лишь с тем, что сумел стяжать в своем сердце. Потому-то и страшна так для демона память человека о смертном часе. Демон старается усыпить человека, заставить его забыть, что все на земле проходит, вовлечь его в круговорот мирских дел. И чаще всего это ему удается: в этом сне, в этом круговороте незаметно, час за часом, день за днем, год за годом проходит вся жизнь, и человек пробуждается только у самого края своей могилы и слышит хохот демона, который так ловко и так страшно обманул его. Все, к чему был привязан человек, все, что он любил, все, что он стяжал, – все тает и исчезает, как ночные тени на рассвете. Человек понимает, что безумно растратил, как бы убил самое ценное, что дал ему Бог, – время для спасения.
Поэтому первое аскетическое правило – помнить о смерти. Апостол Павел пишет: не упивайтесь вином, от которого бывает распутство[30], то есть блуд. Богатство и наслаждения этого мира – то же вино, которое не дает истинной радости, хотя и опьяняет человека; и в этом вине также есть блуд: душа – невеста Христова, – прилепляясь к чуждому ей материальному и земному, изменяет Богу и блудит с миром.
Господь сказал: где богатство ваше, там сердце ваше[31]. Сердце, которое своими страстями привязано к миру, закрыто для Бога. Мир опьяняет человека, а память о смерти отрезвляет его. Она все расставляет по своим местам. Большинство людей, по внушению демона, старается не думать о смерти, стремится забыть о ней, как будто ее нет. Видя вокруг себя картины смерти, даже находясь у самого гроба своих близких, люди, несмотря ни на что, продолжают думать, что смерть обойдет их стороной, что все умирают, а они не умрут. Люди вытеснили память о смерти из своего сознания и живут так, будто земля – их вечный дом.
Поэтому, когда пробуждаешься, думай, что, быть может, этот день для тебя последний. Когда встаешь с постели, помышляй, сколько людей умерло в эту ночь; когда идешь по дороге, приводи себе на память, что вся наша жизнь – это тоже дорога, от рождения до могилы, и каждый день – шаг, приближающий нас к смерти. Когда садишься за трапезу, вспоминай, что сам станешь пищей червей. Когда чувствуешь в сердце черный огонь похоти, представляй, что будет с человеком, к которому ты питаешь вожделение, через несколько дней после его смерти, как это тело, соблазняющее тебя сейчас, начнет источать невыносимый смрад. А что представляет собой мертвец в могиле? Наверное, самое отвратительное – это вид разлагающегося трупа, который превращается в сукровицу и гниет. Вот, оказывается, к чему ты питал вожделение…
29
Рубаи (по-арабски буквально – учетверенный), в поэзии народов Востока – афористическое четверостишие, рифмующееся определенным образом. – Ред.
30
Еф. 5, 18.– Ред.
31
Ср.: Мф. 6, 21.– Ред.