"На поиски приключений"

- Гарри!

Он чуть не налетел на мистера Уизли, вышедшего из-за угла коридора.

- Мистер Уизли, доброе утро, - пробормотал Гарри, настороженно глядя на чересчур широкую улыбку на его лице.

- Поздравляю! - торжественным шепотом произнес мистер Уизли и подмигнул Гарри. - Такое великое дело!

- Я так понимаю, все уже в курсе? - недовольно спросил Гарри, вспоминая слова Кингсли о том, что до суда все должно оставаться в тайне.

- Ну, сам знаешь, как это бывает, - нервно засмеялся отец Рона. - Один другому скажет по секрету, другой скажет третьему по секрету - глядишь, уже весь отдел знает. А там и до других отделов быстро доходит информация. Хорошие новости, они, знаешь ли, умеют распространяться, несмотря на многочисленные запреты и все такое.

- Ясно, - отозвался Гарри, вовсе не желая в очередной раз стать национальным героем. - Я пойду на занятия, мистер Уизли.

Тот в ответ радостно помахал портфелем и заспешил дальше. А Гарри побрел в штаб-квартиру мракоборцев, мысленно готовясь к тому, что теперь с удвоенной силой придется отбиваться от Риты Скитер и пытаться не комментировать ничего вплоть до самого суда, который министр назначил через неделю. Войдя в класс, он поморщился от оглушительного рева Дина, Майкла и Эрни, которые бурно приветствовали его, яростно пожимая руку и хлопая по плечу.

- А где Невилл? - спросил Гарри, делая вид, что ничего особенного не происходит.

- Уехал в Хогвартс! - радостно воскликнул Дин и на вопрос, отразившийся на лице Гарри, добавил: - Поднял бунт и уехал перенимать опыт у профессора Стебль, чтобы в следующем году стать вместо нее преподавателем. Она решила уйти на отдых, когда поняла, что слишком устала для преподавания, а Невилл с радостью отозвался на ее предложение, когда она прислала ему письмо, как «лучшему выпускнику по травологии».

- А миссис Долгопупс? - осторожно спросил Гарри.

Дин пожал плечами.

- Невилл пока ничего не писал по этому поводу. Но, думаю, профессор МакГонагалл выделит ему в Хогвартсе какую-нибудь комнату, если бабушка откажется пускать внука домой и признавать своим родственником.

Все засмеялись, а Эрни добавил:

- А если Невилла поселят возле профессора Трелони, то он еще и гадать хорошо научится.

- Или переселится к Хагриду, - тихо добавил Гарри под очередной взрыв хохота.

Несмотря на то, что предстоящий суд был закрытым, Гарри, Рона и Гермиону, как непосредственных участников этой истории, допустили на слушание, взяв с них слово не рассказывать никому подробности до тех пор, пока в газетах не выйдет официальная версия.

- Даже сейчас информация фильтруется, - пожаловалась Гермиона, идя с Гарри и Роном по узкому коридору в зал номер десять. - Я считаю, что это неправильно!

- Вот и напиши об этом очередную статью, - посоветовал ей Рон, когда они входили в зал, уже наполовину заполненный членами Визенгамота.

Гермиона сердито покосилась на него, но не стала ничего говорить. Она как-то пожаловалась на то, что ее семнадцать статей и пять декретов о преимуществах освобождения эльфов-домовиков так и не добились успеха у начальства, и теперь регулярно получала от Гарри и Рона порцию шуток на эту тему.

На месте судьи уже сидел Кингсли, одетый в темную мантию и сосредоточенно перебиравший лежащие перед ним документы, в числе которых были и свидетельские показания Гарри и его друзей. Малфой, когда они прибыли в Лондон, ясно дал понять, что не хочет светиться в этом деле, поэтому о нем было упомянуто при Кингсли вскользь и не под запись, хотя министр долго ворчал, что так дела не делаются. Возле Кингсли уже сидел секретарь, худощавый волшебник с грустным лицом, и тщательно раскладывал перед собой стопку чистых пергаментов и перья. Гарри, взглянув на него, вспомнил о Перси, который когда-то также тщательно готовился, чтобы оформлять протоколы заседаний и слушаний. Кингсли пообещал ему, что брату Рона не будет предъявлено никаких взысканий, однако небольшой выговор за превышение своих полномочий он все-таки получит.

- Я все же не очень одобряю все это ваше приключение и то, что ты все-таки решил поступить по своему, несмотря на мой запрет, - сурово сказал он тогда Гарри, когда они ввалились к нему в кабинет и вывалили на него всю историю, а также вещественные доказательства в виде книги, агимата и двух не совсем вменяемых после Гермиониного оглушения молодых людей.

Гарри настолько отвлекся на собственные мысли, что не заметил, как все пятьдесят членов-старейшин расселись на полукруглых рядах скамей, а в темном зале наступила тишина.

- Ввести подсудимых! - прорезал тишину голос Кингсли.

В зал, где на этот раз стояли не одно, а целых два высоких кресла, ввели бледную Дафну и мрачного Блейза. Как только они сели, цепи из подлокотников выскочили, однако не обвили руки, а лишь угрожающе звякнули, бессильно повиснув в воздухе. Губы Дафны задрожали, и она нервно оглянулась на Забини, который исподлобья оглядывал скрытых в полутени освещения волшебников, со всей серьезностью взирающих на них в ответ. Сзади кресел с подсудимыми возник смуглый волшебник, по всей видимости, защитник.

- Не иначе, как мистер Гринграсс нанял, чтобы свою дочь защищать, - шепнул на ухо Гермионе Рон. - У них денег куры не клюют! Интересно, сможет он сохранить ей свободу или нет?

Но Гермиона лишь нетерпеливо шикнула, поскольку Кингсли начал зачитывать обвинения, предъявляемые «мистеру Забини и мисс Гринграсс». На протяжении всей речи министра Блейз хмуро уставился в одну точку, явно о чем-то размышляя. Дафна же, не найдя в зале своих родителей, совершенно поникла и почти так же отрешенно смотрела в пол.

- Мы предоставляем вам возможность самим чистосердечно признаться в совершенных преступлениях, дабы облегчить собственную участь, - закончил Кингсли, откладывая в сторону документ.

Блейз вздрогнул и уставился прямо на Кингсли.

- Я обещаю все рассказать с одним условием, - начал он, и руки его непроизвольно сжались в кулаки. - Мисс Гринграсс не будет предъявлено никаких обвинений.

При этих словах тихий гул восклицаний прошел по трем рядам скамей с сидевшими на них волшебниками, а Дафна изумленно посмотрела на Блейза. Кингсли изумленно поднял брови:

- Виновность мисс Гринграсс будут устанавливать все члены суда, мистер Забини, поэтому никаких обещаний ровным счетом я Вам дать не могу. И не намерен, - добавил он, раздраженно постукивая пальцами по столу.

Забини пожал плечами и уставился в пол, всем своим видом демонстрируя полнейшее равнодушие к происходящему.

- И я Вам напоминаю, - продолжил Кингсли, - что мы вправе применить сыворотку правды, если Вы откажетесь отвечать на вопросы, поскольку обвинения против Вас выдвинуты весьма серьезные.

Забини заметно напрягся, на лице заходили желваки. Он явно не хотел подвергнуться такому унижению.

- Об агимате я узнал от Кэрроу, - внезапно выпалил он.

- От Алекто и Амикуса Кэрроу? - уточнил Кингсли, кивая секретарю, который поспешно принялся записывать.

- Да, - кратко отозвался Забини. Затем зажмурился и принялся быстро говорить, словно боялся, что решимость его быстро пройдет.

Брат и сестра Кэрроу, хотя и были преданными слугами Волан-де-Морта, в глубине души мало верили в победу своего хозяина и в то, что выживут в ходе войны, которая неизменно ждала их впереди. Как-то раз Забини подслушал их разговор, когда они за бутылкой огневиски в «Кабаньей голове» обсуждали легенду об агимате - волшебном предмете, с помощью которого можно получить абсолютную власть над всем миром. Амикус слышал об этой легенде от своего деда, который помнил имя хранителя этой тайны - Аммона Имбакана. После битвы Кэрроу арестовали, а Блейз решил начать самостоятельные поиски агимата, ибо та скрытность, с которой брат и сестра обсуждали это, давала понять, что агимат - это не просто глупые сказки на ночь. Он не очень задавался вопросом, почему верные слуги не рассказали об этой тайне своему хозяину, а, наоборот, тщательно скрывали ее. Но одно он знал точно: эта вещь принесет ему безграничную власть.