Страница 11 из 17
Рашингава рассмеялся и подвёл разговор к завершению:
– Не забывай тренироваться и приезжать на тренировки в предел. В свободное время будешь сопровождать меня в Ньоне вместе с герцогами и телохранителями.
– Тебе зачем такая гигантская свита?
– Всего лишь нормальное сопровождение плюс одна из дочерей.
– Я и говорю – гигантская.
Рицка не смог не фыркнуть от смеха.
– Отправляйся в Ньон. Пусть от тебя стонет не мой предел, а дом Левенхэма. Одно предупреждение – Циннию Марию лелеять и защищать. Если она успеет крепко привязаться к тебе, а потом Левенхэм тебя выгонит и Цинния Мария расстроится… выдам замуж не медля. За Рассела Ги Лифорда.
Луна потемнела лицом:
– Поняла.
Глава 4. Левенхэм и Луна
Мария вздрогнула от внезапно раздавшегося стука в парадную дверь. Звук разнёсся по всему дому. Некто колотил очень энергично и с большой силой. Сануф и Клей так и не появились, и к двери пошла Апенене и не вернулась. Видимо, пришлось долго объясняться с непонятливым посетителем. А затем она пришла, но, стоя на пороге кухни, вполоборота к коридору, ведущему в холл, стала рассказывать:
– Пришла дочка принца Рашингавы. Красивая, злая. Глаза краснющщ-щие!.. Она даже не по-женски одета, в форму, волосы свисают как попало, но всё равно такая хорошенькая! Лицо совсем белое, ротик маленький. Но глаза!.. Я, в общем, не смогла ей помешать пройти к хозяину. Она там…
Раздался голос хозяина. Левенхэм никогда не имел привычки звать сервов или Сануфа. Он пользовался электрической системой звонков. А ещё, с его выразительными глазами, ему не было нужды кричать на кого-либо. Потому можно было смело считать, что разговор с хорошенькой дочкой Рашингавы уже вышел за рамки хоть сколько-нибудь допустимого. И в библиотеке графа сейчас происходит драка, не меньше.
Клей, а затем и Сануф, появились и понеслись к хозяину на выручку.
Апенене и Мария подбежали как можно ближе к холлу, но не высунулись из-под лестницы, чтобы хозяин не заметил их ни при каких обстоятельствах. Двери распахнулись, и слышимость стала идеальной:
– Берите! – звонко, пронзительно повторяла пришедшая, однако, не повышая голос.
– Ни за что! – рыча и срываясь на крик, "отбивался" Левенхэм.
– Сегодня же возьмёте!
– С чего такая уверенность?!
– Так надо!
– Кому надо?
– Мне, Хенера вам в душу! Сколько можно повторять?!
– Вон отсюда, сумасшедшая!..
– Что-что?! Я не расслышала? Вы меня сумасшедшей назвали?!
– Да! – и тут тон Левенхэма поменялся: – Помогите леди покинуть мой дом.
– Вам что, сервов не жалко?! Что же, если вы так обращаетесь и с серветками, то мне дико жаль тех девушек, что на вас работают! И это отдельная причина быть рядом с Циннией Марией.
– Моим серветкам не нужен телохранитель!..
– Потому я и сказала взять меня серветкой!..
– Мне не нужна такая серветка!
– Естественно не нужна, если вы планируете продолжать здесь свой разврат…
– Какой, к чёрту, разврат?! – завопил Левенхэм.
– Вы боитесь…
– …Крылатые ничего не боятся!
– Да вы трясётесь от одной мысли о сильной женщине, которая способна дать отпор! Конечно, вы знаете, что я, будучи в рядах серветок, не дам совращать их!
– Чего-о-о?!
– Вы всё слышали. Если вы продолжите настаивать, то это будет значить, что я права.
– Невероятный бред!.. Уходите!
– Продолжаете? Тогда мне ничего больше не остаётся, кроме как самой занять место. Вызовите доспешников – убью к Хенеру и вас, и их.
– Сануф, выводите всех на улицу, – холодно скомандовал Левенхэм.
– Стоять на месте, Сануф. Хорошая идея, крылатый. Вывести Циннию Марию под видом защиты. Ничего не выйдет – я и это отыграю. Так что форму серветки мне и отставить нервы!
Молчание.
– Хорошо, – вдруг услышали все невероятно спокойный голос графа. – Форму серветки ей.
– Форму поставляет агентство, – возразил Сануф.
– Пусть ей кто-нибудь одолжит. Я хочу посмотреть, как дочь принца умеет служить.
– Я герарда. Никто не умеет служить так, как это делаем мы! Герарда может выполнить любую работу.
– Я посмотрю.
– Идёмте… – обратился к герарде дворецкий. – Я отведу вас к другим девушкам, и мы обсудим вашу форму с нашей экономкой, Лекси Фриндлей.
Мария и Апенене отступили к кухне. И Сануф почти тут же привёл девушку в тёмно-серой одежде с крупными позументами и опознавательными литыми значками на плечах. Мария тут же узнала в вошедшей ту самую девушку, с которой уже виделась в пределе Рашингавы.
– Цинния Мария? – почти тут же обратилась к ней герарда. – Меня зовут Луна. Я буду здесь работать. Надеюсь на вашу поддержку.
– Ей нужна форма, – зачем-то сказал Сануф.
– Но по росту не подойдёт, – покачала головой смущённая Фриндлей. – Девочки, идёмте все за мной. Надо подобрать ей такую, чтобы сидела идеально. А сделать вставку совсем не сложно.
Луна двигалась молча, двигалась с уникальной помесью плавности и резкости. Она послушно примеряла старые, штопаные серые платья и почти всё время молчала. Ей было явно непривычно смотреть на всех сверху вниз, но она была очень высокой, эта дочка Рашингавы. Больше всего подошло платье Фаруги. Даже рост не настолько разнился, чтобы длина платья казалась слишком неприличной. Не успела девушка-перевёртыш переодеться, как Сануф попросил её пройти в кабинет графа.
На кухню вошёл Клей:
– Она чистит его сапоги.
– Правда?!
– Я думал, она откажется, но она даже не возразила.
– Но это твоя обязанность.
– Она, наверное, этого не знает.
– Но он-то знает!
– Это ещё не самое пикантное, – многозначительно оттянул ворот рубашки Клей.
– Пикантное?! – охнула Фриндлей и села.
– Она, похоже, чистит те его сапоги, которые на нём на данный момент.
– Это же унизительно.
– Хозяин пошёл по краю.
– Ну, видимо, он для того и согласился взять её. Чтобы унижать и ждать, когда её терпение лопнет.
– Но если она об этом не догадывается, и мы скажем ей о том, что он перегибает палку… она его убьёт.
– И что, думаете, надо позволить ему продолжать глумиться над ней?
– Может, пару дней?
Внутри каждого служащего порядку в этом доме, началась борьба между желанием сделать как лучше для дочери принца и направить на истинный путь хозяина. Фаруги, полукровка, вдруг сказала дельную вещь:
– У крылатых может быть унизительно то, что нормально у перевёртышей. И наоборот. Мария, я думаю, ты могла бы спрашивать у этой… Луны… как ей понравилось то, что она делала и…
– Я поняла, что ты имеешь в виду. Но надо обладать огромным тактом, чтобы всё дать понять ей правильно…
– Да ещё так, чтобы не вспылила и не пристукнула насмерть хозяина.
– Верно…
Луна вошла на кухню в прекрасном настроении.
– Ну, как первое задание? – быстро спросила Мария, поднимаясь с места.
– Прекрасно. Удобнее и быстрее, чем ухаживать за снятой обувью. Только вот… я нигде не запачкала свою юбку? – Луна медленно повернулась вокруг своей оси. – Делать это на коленях в таком платье немного непрактично. Белая нижняя юбка наверняка испачкалась. Есть какие-нибудь приёмы, чтобы избежать этого?
– Н… нет, я как-то об этом никогда не задумывалась. Просто следила за тем, чтобы делать всё аккуратно.
– Жаль. У наших герард для подобных заданий придуманы наколенники.
Все молчали, вероятно, просто представляя себе сцену, которая происходила сейчас в кабинете хозяина. Мария даже не поняла, что именно она начала ощущать: гнев, смущение или желание обратиться к её отцу и всё аккуратно объяснить ему.
– Почему вы все так смотрите? – недоумевающе спросила Луна.
– Просто… очень уж необычная ситуация. Дочь принца. Здесь. В этой одежде.
– О, иногда, чтобы понять что-то, надо применить метод инверсии – как говорит отец. Поставить всё с ног на голову, если проще.
– Леди Рашингава, – обратился к новой "серветке" Сануф. – Графу нужно принести шоколад.