Лабиринт

Успокоившись, Люси, не отрывая правой руки от стены, снова двинулась в путь, периодически вытягивая в сторону левую — ей стало казаться, что коридор сужается: отзвук шагов изменил тональность и откуда-то появилось иррациональное чувство нависающих над ней стен. Вскоре пальцы и правда коснулись противоположной стены, и с каждым шагом проход становился уже. Пришлось остановиться, чтобы обдумать свои действия: стоит ли идти дальше? Коридор вскоре может стать совсем непроходимым. Что ж, если это случится, она просто вернётся обратно по бывшей левой стороне, а пока лучше идти в том же направлении.

Это случилось тогда, когда обе стены почти касались её плеч: при очередном шаге пол, как и тогда в колбе, ушёл из-под ног; Люси, даже не успев вскрикнуть, дёрнулась назад, беспорядочно взмахнув руками в попытке уцепиться хоть за что-нибудь и… села, довольно чувствительно ударившись ягодицами о странную конструкцию под собой. От боли на глаза навернулись слёзы, но она боялась сделать даже малейшее движение, чтобы не спровоцировать дальнейшее падение.

Минуты шли — ничего не происходило. Тогда Люси решилась и начала осторожно ощупывать то, что находилось под ней. Это оказалась лестница — не достаточно крутая, но в темноте да столь неожиданно и её бы хватило, чтобы сломать шею. Поэтому она и не стала вставать, так и спускалась по ней, сначала съезжая на одну ступеньку вниз, потом сдвигая до следующей ноги, тщательно проверяя наличие под ними очередной плитки.

Спуск получился долгим — Люси насчитала не меньше тридцати ступеней, пока наконец не ступила на обычный пол. Здесь коридор снова расходился: ладонь нащупала прямые углы поворота с обеих сторон лестницы, но выбор по традиции пал на правую. А через несколько шагов Лабиринт преподнёс ей ещё один сюрприз.

Люси уже настолько привыкла к темноте, что, когда над головой, чуть слышно щёлкнув, загорелась тусклая лампочка, она застыла, словно на неё направили пистолет. Пришлось на какое-то время зажмуриться, чтобы дать глазам привыкнуть даже к такому слабому свету, а потом внимательно осмотреться. К сожалению, без особого результата: вмонтированная в потолок лампочка освещала довольно скудный участок коридора; единственное, что удалось заметить — его ширину да качественно другую отделку стен — не шершавый бетон, а гладкий, отполированный камень, но это Люси и так знала, просто ощупав руками. Нужно было идти дальше. Почти через силу она заставила шагнуть вперёд, уже через несколько футов снова оставшись без света: очевидно, в осветительный прибор был вмонтирован детектор движения, который, стоило только Люси покинуть радиус его действия, выключил лампочку. Ей немедленно захотелось вернуться обратно, но не может же она вечно стоять там? Возможно, впереди её ждали другие такие же лампы — вряд ли устроители этого места поставили здесь один такой источник света.

Так и случилось. Лампочки загорались примерно через каждые сорок шагов — Люси почти автоматически отсчитывала их, успевая прикрыть глаза рукой прежде, чем снова вспыхнет свет. Это мельтешение начинало порядком раздражать. Наверное, поэтому она и не обратила сразу внимание на странно ведущий себя тапок. А потом оказалось поздно, да и бессмысленно — ей нечем было даже подвязать решившую распроститься с подошвой обувь, пока та окончательно не потеряла подмётку. Теперь жалкие остатки выданной в тюрьме пары тапок оставалось только выбросить, вернее, оставить в бесконечных коридорах Лабиринта — больше они ни на что не годились.

Босые ноги не слишком-то обрадовались холодному полу, но особого выбора ни у них, ни у Люси не было. Вскоре ступни немного согрелись от ходьбы. Однако стоило подумать о том, что делать дальше. Вероятно, придётся пожертвовать частью костюма, скрутив из штанин что-то наподобие портянок, чтобы хоть немного защитить ноги — и от холода, и от других возможных неудобств в виде мелких камушков и грязи — не везде же пол будет таким гладким и относительно чистым. Тем более что справа, впервые, как она спустилась по лестнице, появилось первое ответвление.

Здесь свет горел постоянно, зато коридор начал выписывать такие кренделя, будто его устроители задались целью куда-нибудь пристроить имеющийся у них в большом количестве камень и не придумали ничего лучше, как собрать его здесь, настроив выступы и тупики. У Люси появилось ощущение, что она никогда не выберется из этого воплощения чьей-то безумной фантазии — настолько запутанным казался Лабиринт в этом месте. И совершенно не располагал к неожиданным встречам.

Сначала Люси услышала странный звук, похожий на тихое журчание. Её уже давно мучила жажда, и мысль о том, что за очередным поворотом, до которого оставалось пара шагов, может находиться источник воды — примерно такой же, как тот, что уже встретился ей раньше — добавила ногам дополнительной прыти. Но действительность оказалась куда прозаичнее: вместо вделанного в стену крана она увидела справляющего нужду мужчину. Это настолько не вязалось с той картиной, что уже любезно подкинуло ей воображение, что Люси застыла на месте, некультурно открыв рот. Незнакомца же такое внимание нисколько не смутило; он продолжал спокойно делать своё дело, только поинтересовался скучающим голосом:

— Что, члена никогда не видела?

— П… простите… — Люси, покраснев, немедленно отвернулась.

— Да смотри, мне не жалко, — равнодушно отозвался мужчина.

Спустя несколько мгновений все смущающие звуки прекратились, зашуршала одежда, и только тогда Люси осмелилась снова повернуться к незнакомцу. Тот неторопливо собирался: похлопал себя по карманам, словно проверяя, всё ли на месте, отдёрнул камуфляжную куртку, теперь расстёгнутую, подхватил с пола рюкзак. Стало понятно: сейчас он уйдёт, скроется за очередным поворотом, и она снова останется одна. Эта мысль так напугала её, что Люси, не совсем отдавая себе отчёта в том, что делает, шагнула вперёд и, схватив мужчину за предплечье, с отчаянием в голосе попросила:

— Пожалуйста, подождите!

— Чего тебе? — не слишком любезно откликнулся тот, однако уходить всё же не спешил. Это придало ей немного уверенности.

— Можно я пойду с вами?

Она узнала его. Именно этот человек стоял в колбе напротив, сверля её тяжёлым мрачным взглядом. Вблизи он показался ещё опаснее, чем через стекло — то ли из-за разницы в росте, то ли потому что Люси разглядела наконец его глаза: серые и холодные, без единой эмоции, то ли от таящейся в его теле силы, которую она почувствовала, лишь прикоснувшись к напряжённой, готовой в любой момент отразить нападение руке. И тем не менее сводящего с ума одиночества Люси боялась больше: оказаться совершенно одной в незнакомом, полном опасностей месте — то ещё испытание для психики. К таким поворотам жизнь её не готовила. Она не была избалованной, не росла нежным, оберегаемым от малейших сквозняков цветком. Но у каждого человека есть свой предел, после которого ему потребуется поддержка и помощь, потому что лимит собственных сил оказывается исчерпан. Обычно в такой момент принято обращаться к родным и друзьям, а если они находятся за много миль и, возможно, даже не подозревают, как сильно нужны сейчас? Утопающий хватается и за соломинку, какой бы странной она ни была. Стоящий перед Люси мужчина вряд ли отличался покладистым характером, да и явной доброты в его взгляде не наблюдалось, однако он не сделал ей ничего плохого, не пытался убить или изнасиловать — аргумент, конечно, так себе, но в сложившихся обстоятельствах даже этого было достаточно, чтобы довериться.

— Мне и так неплохо, — прозвучало в ответ.

— Простите, что навязываюсь, — быстро заговорила Люси, боясь, что незнакомец, не дослушав, уйдёт. — Но…, но мне так страшно. Я не знаю, почему оказалась здесь, куда нужно идти. Обещаю, что не буду вам обузой, просто пойду рядом. Я больше не могу бродить тут в одиночестве. У меня ничего нет, простите, нечего вам дать, но я сделаю всё, что вы скажете, я…

— Отсоси мне.

— Чт…

— Ты слышала — отсоси мне.

— Я не… простите… — Люси отчаянно затрясла головой, словно пытаясь вытрясти из неё только что услышанные слова. Дура, как можно было надеяться, что от неё потребуют чего-то другого?