Лабиринт

Небольшая площадка, на которую они перебрались по мосту, перешла в узкий коридорчик без ответвлений. Довольно скоро он свернул налево и превратился в широкий проход, чем-то напоминающий станцию метро — с одной стороны платформы тянулось углубление, наполненное мутной, серо-жёлтой водой. Это оказалось для них весьма неприятным сюрпризом.

— Здесь не должно быть реки, — зло сплюнул Дракон, сверившись с картой.

— Наверное, организаторы решили устроить ещё одну ловушку, — предположила Люси, поёживаясь. Сколько всего уже было? Погружённый в темноту коридор, крутая лестница, заминированные двери, обрушившийся мост… Если добавить к этому размахивающих ножом психов, шансы игроков дойти до финала практически приравнивались к нулю.

— Очевидно, что так, — согласился её спутник. — Будем надеяться, эта последняя.

Надежды не оправдались — довольно скоро они упёрлись в стену, которая загораживала не только проход по платформе, но и нависала над искусственной рекой. Дракон чертыхнулся — теперь им придётся передвигаться вплавь, возможно, под водой, но что их ждёт за перегородкой?

— Плавать умеешь? — спросил он. Люси кивнула. — Уже лучше. Подожди здесь. Сначала нужно разведать обстановку.

Сбросив куртку и разувшись, мужчина осторожно спустился в воду: прыгать было опасно, кто знает, какие сюрпризы могли скрываться на дне. Сделав несколько глубоких вдохов, он нырнул, оставив её на «берегу» терпеливо дожидаться его возвращения.

Спокойная гладь реки внезапно пошла широкой рябью и всколыхнулась, выпуская из своих объятий тяжело дышащего пловца. Люси с облегчением узнала в нём Дракона. Тот выбрался на платформу и, немного переведя дух, рассказал о результатах разведки.

— До нужного нам места три перехода. Их все придётся переплывать под водой — стена доходит до самой реки. Но там есть такие же площадки, так что у нас будет возможность отдохнуть.

Все вещи: остатки еды, питьевую воду, фонарики, даже часть одежды и обувь пришлось оставить — лишний груз был ни к чему. Подумав, Дракон сделал из разорванной на полоски ткани футболки Люси длинную верёвку, которой привязал её за руку к себе. «Вода мутная, — объяснил он. — Твоё плечо ещё плохо функционирует. А так ты не потеряешься, и, если с тобой что случится, я узнаю об этом и смогу вовремя помочь».

Первые два заплыва прошли относительно удачно: течение было несильным, сами препятствия — короткими, а их силы ещё не потрачены. Но на последнем руку неожиданно свело судорогой; Люси, запаниковав, не успела подать условный знак и, наглотавшись воды, потеряла сознание.

Она пришла в себя от сильной боли в груди и горячего шёпота:

— Давай, девочка, дыши! Не сдавайся… Дыши…

Комментарий к Глава 8. Подземная река

1 - красивая колыбельная на слова Николая Литвинова.

========== Глава 9. Конец Игры ==========

— Дыши, девочка… Не сдавайся…

Воздух обжигал лёгкие, тысячью острых иголок впивался в бронхи, но она всё равно снова и снова, торопясь и сбиваясь на раздражающий до слёз кашель, вдыхала его, вцепившись мёртвой хваткой в обнимающего её человека — страшно было даже на секунду остаться без физически ощутимой опоры. Второе, за что держалось сознание — срывающийся от волнения голос; он пускал по коже мириады колючих мурашек, острым коготком тёрся под ложечкой, жадным эхом метался в голове. От былого равнодушия в нём не осталось и следа; пришедшие на смену холоду отчаяние и робкая нежность обжигали — истерзанная душа ловила даже такие крохи человеческого участия в зыбкой надежде хоть немного отогреться и найти покой. Люси не знала, почувствовал ли её состояние Дракон или сам не меньше нуждался в подобной поддержке, но мужчина долго не разжимал объятий, чуть покачиваясь, как это делают, когда хотят успокоить плачущего ребёнка. Его слова звучали всё глуше и неразборчивее, пока не затихли совсем. Только после этого он отодвинулся, пытливо вглядываясь в лицо, будто ища там что-то, видимое лишь ему одному.

— Что случилось? Почему ты вдруг начала тонуть? — вопрос прозвучал обыденно и нарочито небрежно, словно Дракон застеснялся своей недавней вспышки заботы о ней.

— Р-рук-ка… — проклацала зубами Люси. — С-судорог-га…

— Понятно, — мужчина, вздохнув, потянул с неё футболку, не обращая ни малейшего внимания на оказываемое ему слабое сопротивление. — Вдоль стены идёт линия теплотрассы, на ней мы сможем подсушить одежду — вода слишком холодная, недолго и воспаление лёгких заработать, — пояснил он свои действия, до скрипа выжимая отвоёванный у Люси элемент гардероба. — Ты, кстати, знаешь, как люди в таких спартанских условиях греются? — заговорщически подмигнув ей, Дракон снял штаны и неторопливо проделал с ними ту же операцию, что ранее с футболкой.

Пристроив вещи на трубах, он повернулся к Люси, как бы намекая: пришла её очередь, однако особого энтузиазма со стороны девушки не встретил — той совершенно не улыбалась мысль, что придётся заниматься сексом с малознакомым человеком. Перенесённые вместе тяготы пути, конечно, сблизили их, но не настолько, чтобы предаваться любовным утехам, даже используя их всего лишь в качестве своеобразного согревающего средства. Нет, Люси прекрасно помнила о своём провальном дебюте первого в жизни минета и со стыдом представляла, что Дракон мог подумать о ней после её скоропалительного согласия. Но в тот момент (как, впрочем, и сейчас) она была уверена, что поступила правильно. Как далеко ей удалось бы пройти одной? Один мистер Сол чего стоил, не говоря уже о минах, обрушившемся мосте, реке и вполне тривиальной смерти от голода и жажды. Глупо отрицать — без Дракона Люси почти однозначно погибла бы, поэтому плата натурой за помощь не казалась чрезмерной. А вот предложение использовать этот способ в другом качестве ей совершенно не понравилось. И дело было даже не во внезапно открывшемся факте наличия у её спутника второй половинки — мужчина выглядел лет на пятнадцать старше Люси, а в таком возрасте большинство людей, как правило, уже имеют семьи. Проблема крылась в ней самой — она не умела говорить «нет».

До определённого момента это не создавало особых проблем: умеренная строгость при воспитании компенсировалась любовью и вниманием, при этом не избавляя от тотального контроля, а Люси, от природы ранимая и восприимчивая, старающаяся не огорчать родителей, всеми силами пыталась соответствовать их ожиданиям, часто действуя вопреки своим собственным желаниям. Однако подобные отношения не могли оставаться только внутри семьи — юная мисс Хартфилия невольно перенесла полученный в детстве опыт и на других людей. Но если в общение с одноклассниками он вносил пусть и неприятную, хоть и терпимую нотку беззастенчивого пользования её добротой, при этом всё же позволив Люси найти пару хороших друзей, то для налаживания близких контактов с лицами противоположного пола не годился совсем. Потому что заставлял встречаться с теми, кто не нравился и кому она по тем или иным причинам отказать в свидании не могла. Кана, ближайшая подруга и наперсница многих тайн, подобными проблемами себе голову не забивала, чем обычно вызывала у Люси лёгкий приступ зависти: ей хотелось бы так же спокойно отшивать ненужных кавалеров, не испытывая чувство неловкости за свой отказ. «Не парься, — небрежно махала рукой Альберона. — Ну, подумаешь, не пошла ты с ним в кино. От этого ещё никто не умирал. Расслабься — парни любят недотрог». К сожалению, слова эти так и оставались для Люси словами — ей было легче уступить, согласившись на предложение очередного кавалера, чем переносить разочарование в его взгляде при отказе.

Отношения с Реном строились по такому же принципу: получив негласное одобрение родителей, она не находила в себе сил расстаться с Акацки, даже зная о его недостатках. Впрочем, на фоне других парней Рен выглядел гораздо более презентабельно, а надежда, что со временем он остепенится и оставит свои небезопасные увлечения, сглаживала острые углы, давая силы до поры до времени терпеливо сносить любые его выходки. Только известие об измене вкупе с отвратительным поведением на той вечеринке заставило Люси наконец принять решение расстаться с ним. Возможно, утром следующего дня, подвергшись массированной атаке с двух сторон (Рен, желая вымолить прощение, непременно завалил бы её подарками и сообщениям, а родители, не зная всей правды, обязательно встали бы на его сторону), она и сдалась бы, но авария и последовавшее за ней заключение не дали этому случиться. Они даже не виделись больше ни разу: Акацки не присутствовал на суде, не навещал в тюрьме, а если и справлялся о ней, то ни родители, ни адвокат, ни следователь не упоминали об этом. Рен исчез из её жизни, оставив после себя лишь сожаление о потраченных на него нервах да не всегда радужные воспоминания.