Страница 51 из 95
Скоро Чарльз сможет на специальной машине перебраться из больницы домой.
— Мне придется регулярно посещать больницу для сеансов физиотерапии и тому подобных вещей, — сказал Чарльз. — Я должен снова научиться ходить. Но сейчас мне совершенно необходимо вернуться домой. Я так им и сказал. К тому же им нужна моя койка.
— Правильно, — одобрила я. — Я позабочусь, чтобы твою постель как следует проветрили, и, если захочешь, перенесли кровать в кабинет. Там можно будет устроить ее так, что тебе даже не придется пользоваться лестницей и при этом ты сможешь видеть все происходящее в доме. Легче будет и подносы с едой носить.
— Мне кажется, это неплохая мысль, — согласился Чарльз.
Он провел рукой по волосам. Порезы на его лице зажили, синяки исчезли. Остался только один глубокий шрам.
— Я хочу, чтобы мне привели в порядок волосы на затылке, — нахмурившись, сказал он. — Какая-то кошмарная стрижка. Да, кстати! Ты привезла домой все бумаги бедняжки Уинифрид? Я должен их просмотреть.
— Да, они все дома.
Вдруг он заявил:
— Право же, ты оказалась исключительно полезным и умелым помощником, Крис. Наверняка, это стоило тебе немалых сил.
От похвалы у меня потеплело на душе. Впервые его жесткие глаза казались совсем мягкими и дружелюбными.
— Ничего, справлялась, и все наши друзья замечательно помогали мне, — сказала я.
— Когда я снова буду ходить, станет легче. Меня убивает эта проклятая необходимость все время лежать неподвижно. Даже сидеть в коляске для меня недостаточно. Я не дождусь, когда смогу ступить ногами на землю.
— Это естественно, Чарльз.
— Хорошо, что ты умеешь водить машину. Я еще долго не смогу сесть за руль, если вообще смогу когда-либо.
Я заметила, что он нервно кусает губы.
— Кстати, как ведет себя твой маленький фургончик? — спросил он.
— Прекрасно. Он отлично заводится даже в такую погоду…
— Мне показалось, ты сегодня немного замерзла на улице, — сказал он и посмотрел на серое небо, унылый, декабрьский пейзаж за окном.
— Дома очень тепло, — заметила я, пытаясь удержать разговор на небрежной, не слишком серьезной ноте. — Центральное отопление работает хорошо.
— Как ты находишь эту твою новую женщину — ту, что ты наняла? — поинтересовался Чарльз.
Моя женщина… он говорит так, словно это мой дом и моя прислуга, подумала я. И впервые почувствовала уверенность в том, что он не собирается прогнать меня из Корнфилда, когда вернется домой.
Я сказала, что Фоска, итальянская девушка, которую я наняла на место кухарки, по всей видимости, окажется ценным приобретением. Может, слишком темпераментна, но полна желания работать, особенно же хорошо у нее получается паста — всевозможные блюда из теста. Чарльз будет получать прекрасные спагетти, которые так любит.
— Это хорошо, — сказал он с легкой улыбкой.
Я вынула из сумки последнее письмо от Дилли и протянула ему:
— Она сожалеет, что не смогла написать и тебе тоже, но в связи с концом четверти они очень заняты. Если ты и в самом деле выпишешься в четверг, Чарльз, она успеет приехать домой, тебе это будет приятно.
— Гм… И скоро уже Рождество, — вздохнул он.
Я знала, о чем он думает. Сколько раз я сама думала о том же! Как ужасно, что в нынешнем году с нами не будет Джеймса. Не надо покупать ему подарки… не придется ехать за ним в школу, и мы не услышим, как он взволнованным голосом рассказывает о своих успехах в футболе. Из школы не придет на него характеристика. О Джеймс… Джеймс…
Я сидела не двигаясь. К глазам подступали слезы. И тут Чарльз сказал:
— Сегодня утром ко мне приходила Кэт. Она считает, что ты слишком много работаешь и заметно похудела.
— Дел очень много, даже при том, что в доме появилась Фоска. Она любит только готовить, — промямлила я. — Большую часть остальной работы выполняю я.
— Когда вернусь, работы у тебя еще прибавится, — сказал он. — Думаю, может, попытаться найти сиделку?
Это заставило меня задать тот самый вопрос, который так давно был у меня на уме и который я не решалась высказать прямо:
— Ты предпочитаешь сиделку, и я должна уехать обратно в Лондон?
Он бросил на меня такой добрый взгляд, какого я не видела с тех пор, как мы впервые узнали и полюбили друг друга. Это было давным-давно, почти в другой жизни.
— Конечно, мне бы этого не хотелось. Если ты хочешь остаться в Корнфилде, Крис, оставайся. Все зависит только от тебя.
Слезы полились из моих глаз настоящим потоком.
— Мы ведь по-настоящему не разведены, правда? — спросила я.
— Видишь ли, окончательного вердикта не было, и я могу просить об отмене первоначального решения, если ты этого хочешь.
— Если этого хочешь ты. Все зависит от твоего желания, Чарльз, — сказала я, почувствовав себя окончательно сломленной. У меня не осталось даже следа той самоуверенности и довольства собой, которые я обрела, вернувшись домой.
Он сказал очень тихим голосом:
— Я никогда не хотел расторжения нашего брака. Этого хотела ты, Крис.
— Я знаю.
— Не могу сказать, чтобы я вполне тебя понимал, — продолжал он.
— Меня это не удивляет, — произнесла я и не к месту засмеялась.
— А да ладно, — сказал он. — По-видимому, все это было ошибкой.
— Да, да, ошибкой. В общем-то… моей ошибкой. Филипп — что-то вроде помешательства. Я хочу сказать… я сошла с ума, но теперь я уже больше не сумасшедшая.
Он потер затылок:
— Право же, ты странная девушка.
— Девушка! — повторила я, обливаясь слезами и смеясь. — Я себя чувствую сейчас настоящей старой клячей.
— Мне ты по-прежнему кажешься очень юной, — сказал он и, к моему величайшему удивлению, добавил: — Я всегда считал тебя необыкновенно красивой, Крис. Ты и теперь красива.
Я сидела неподвижно, не сводя с него глаз. Он улыбнулся, и в его улыбке мелькнуло что-то от прежней нежности совсем еще молодого Чарльза, которого я любила в далеком прошлом. Он взял меня за руки:
— Никак не приведешь мысли в порядок, а, Крисси?
— В каком-то отношении ты прав, но во всех других — нет. Думаю, я просто столкнулась лицом к лицу с правдой о себе, Чарльз, и мне стыдно. Я вела себя ужасно скверно в отношении тебя.
— Послушай, — прервал он. — Не ты одна предавалась размышлениям. Я знаю, ты всегда считала меня самодовольным, лицемерным, упрямым старым негодником, и ты, наверное, считала само собой разумеющимся, что, когда ты ушла, я целиком возложил вину за случившееся на тебя.
Я ничего не ответила. Я просто не знала, что сказать. Подобное смирение было так не похоже на Чарльза. Какой ужас, что понадобилась такая страшная трагедия, как гибель нашего сына, чтобы Чарльз узнал правду о самом себе.
Он продолжал:
— После твоего ухода я начал думать, что, наверное, самым ужасным образом не оправдал твоих ожиданий, если ты решилась на такой страшный шаг. Ты всегда была девушкой с идеалами. В тебе было столько свежего и чистого по сравнению с некоторыми неразборчивыми в своих связях женщинами, которых мне приходилось встречать в свое время среди друзей и знакомых.
Я все еще не в силах была ответить.
Очень многое из того, что он сказал, было справедливо, но я не могла позволить себе лицемерить. Если он не отворачивался от правды, то и я делала то же самое. В моей жизни был эпизод с Гарри. И Дигби. Моя позорная капитуляция перед Паоло Куаролли в Риме. И на протяжении многих лет — мой флирт, мои необузданные мысли, пусть даже я контролировала свои действия. Мне иногда хотелось быть неразборчивой в связях. Я хотела, чтобы меня ласкали другие мужчины, помимо Чарльза, и я несколько месяцев спала с Филиппом.
Я начала говорить об этом Чарльзу. Лицо у меня пылало, в душе была полнейшая сумятица. Меня изумило, что он отнесся ко всему спокойно и сказал:
— Я знаю и могу себе это представить. Черт побери, я никогда не удовлетворял тебя в постели.
— И тем не менее я должна была остаться с тобой! — крикнула я. — На первое место надо ставить другие вещи. Ты даже понятия не имеешь, каким чудовищем я теперь кажусь себе самой.