Страница 27 из 95
Проведя рукой по волосам, он сказал:
— Для женщины это не всегда то же, что для мужчины, детка моя Кристина, и вы это знаете.
— Почему? Разве мы не такие же люди и нам чужды человеческие чувства?
Он схватил меня и крепко прижал к себе:
— Я думаю, к вам это относится в полной мере. Вы действительно умеете чувствовать. Я только что ощутил, как вы трепещете в моих объятиях, — сказал он, снова распаляясь. — Давайте не будем тратить время на разговоры. Поцелуйте меня.
— Я не могу, — сказала я. — Не могу… Простите меня.
Неожиданно я поднялась, отошла от Дигби и остановилась перед камином, уныло глядя на огонь. Дигби тоже встал. Оглянувшись через плечо, я увидела, что он зажигает сигару. Вид у него был обескураженный, но он улыбался. Видно было, что он успел полностью овладеть собой. Я удивленно размышляла, какое же примитивное существо может скрываться под внешней оболочкой джентльмена из Сити, с этим его сюртуком, очками в черепаховой оправе и сигарой во рту — за всем этим фасадом так называемой цивилизации. Я тоже была в каком-то смысле совсем не такой, какой пыталась казаться. Все мы, за редкими исключениями, притворщики. Пожалуй, лучшее, что я могу сказать о Чарльзе, — это что он внутренне точно таков, каким кажется со стороны.
Дигби вытащил носовой платок и тщательно вытер лицо:
— Ну что ж! Ух! У меня такое ощущение, будто вы вдруг распахнули окно и впустили в комнату ледяной ветер.
— Я очень сожалею, Дигби.
— У вас нет для этого решительно никаких оснований, милая, — сказал он со своей обычной обаятельной улыбкой.
Я посмотрелась в зеркало и, отыскав в сумочке гребень, начала приводить в порядок волосы и красить губы. Он наблюдал за мной, снова став любезным и улыбающимся:
— И все-таки, милая, я не совсем вас понимаю. Вы, как видно, путаете принципы и природные инстинкты. Ваша честь, моя честь и все такое прочее. Вам незачем напоминать мне о них, дорогая. Я знаю, что вел себя скверно. Но когда вы только что целовали меня, я ощущал великолепную женщину, которая в вас таится, о чем всегда подозревал. Вы чертовски привлекательны, и старина Чарльз не доставляет вам радости, разве не так?
— Нет, Дигби, не доставляет. Но я не могу завязать роман с вами. Вы слишком близки с Чарльзом, а я слишком хорошо отношусь к Пинелопи.
— Вы и в самом деле просто прелесть, — сказал он уже другим тоном. Поднеся к губам мою правую руку, он целовал ее со словами:
— Простите, моя радость. Боюсь, я вел себя как скверный малый. Но оно того стоило. При виде вас мне, как говорится, ударило в голову. По-моему, вы пьяните куда сильнее, чем шампанское.
— Я была сумасшедшей и тоже скверной.
— Не знаю, то ли радоваться, то ли сожалеть об этих ваших принципах, — продолжал он. — Между нами, Крис, определенно есть что-то общее. У нас мог бы получиться великолепный роман.
Я покачала головой, но презирать его не могла: он был так откровенно бессовестен, рассуждая об измене собственной жене!
На этом все кончилось. С тех пор я множество раз видела Дигби, но, если не считать лукавого огонька в глазах и иной раз преувеличенно крепкого рукопожатия, он никогда ничем не пытался напомнить об опасной сцене на Честер-Сквер.
Помню, когда мы после того вечера ехали с Чарльзом домой, я была угрюма и раздражена. Раздражение было направлено против Чарльза: он всецело виноват в том, что я позволила себе дойти до такого падения. С циничным любопытством мысленно спрашивала себя, что сказал бы мой дорогой степенный и добропорядочный супруг, если бы узнал, что его близкий друг и биржевой маклер так стремился затащить меня к себе в постель, или что подумала бы Пинелопи.
Подобных эпизодов в моей жизни было не слишком много, и я никогда сознательно их не провоцировала.
Я не ушла от Чарльза, а продолжала тянуть наше бессмысленное совместное существование. Бессмысленное, разумеется, не во всех отношениях — не говорю о детях и о нашем Корнфилде, которым очень гордилась. Я действительно любила этот дом.
Время от времени происходили идиотские инциденты, отнюдь не столь значительные, как тот, когда я чуть не стала любовницей Дигби Лэйна, но тем не менее расширявшие брешь между Чарльзом и мной. Бесконечные мелкие стычки — вроде той, что произошла прошлым летом, когда к нам на уик-энд приехали партнер Чарльза Норман Холландер со своей женой Бетти и еще двое наших друзей — Айлин и Билл Килвик.
Погода стояла роскошная. Я очень любила уикэнды, которые мы проводили с друзьями. Но тогда все шло не так, как надо. Садовник отсутствовал: он заболел. Работница не явилась. Наша старая кухарка, всегда отличавшаяся крайней обидчивостью, нуждалась в помощи, так что я была прикована к кухне. Первое, что я сказала утром Чарльзу: он должен принести топливо и заняться котлом, а кроме того, к обеду надо столько всего наготовить, что ему придется съездить на машине в Арундель и произвести кое-какие закупки.
Чарльз и пальцем не пошевелил.
Он вообще всегда вел себя так, словно суббота и воскресенье принадлежат только ему, и никому больше. Он заявил, что уже договорился свозить Нормана в Чичестер на деловую встречу с одним общим приятелем.
Джеймс вел себя так скверно, как только мог, и очень расстроил нашу няню-датчанку. Дилли ходила следом за мной, хныча, что ей нечем заняться. В конце концов, придя в полное отчаяние, я затащила Чарльза в дом подальше от гостей, которые грелись на солнышке на террасе. Признаться, я выдала ему по первое число.
Он отказался освободить меня от заботы о детях, а также принести топливо. В результате я окончательно вышла из себя. Интересно, дойдем ли мы с Филиппом когда-нибудь до отвратительных препирательств из-за каких-то домашних проблем. Сейчас Фил — мой любовник. С чарующей уверенностью он считает, что я ангел, неспособный на какие-либо вспышки гнева. Страшно даже вообразить, что брак с Филиппом может когда-либо стать отдаленно похожим на то, что я вытерпела в супружестве с Чарльзом.
Помню, в тот неприятный летний день, когда мы поссорились, я сказала:
— Нельзя же оставить на моих руках детей, чтобы при этом я управилась и со всем остальным.
— Ну а взять их с собой я не могу.
— Разумеется, потому что ты прекрасно знаешь: с ними просто невозможно справиться.
— Ничего подобного. Кстати, а Эльза на что существует?
— Джеймс оскорбил и расстроил Эльзу. Возможно, это и глупо, но, если я буду действовать неосторожно, она может уйти от нас. Она очень славная девушка, и, уверяю тебя, многие только и ждут случая перехватить ее у нас.
— Сейчас, Крис, мы не можем вдаваться во все эти детали.
— Конечно, но факт остается фактом. Я не желаю… Просто я не в состоянии со всем справиться. Я бы никогда не позвала на уик-энд гостей, если бы знала, что не придут ни садовник, ни миссис Гудбоди.
Чарльз смутился. Видно было, что он не уверен в своей правоте. Он потянул себя за ухо, нахмурился, плотно сжал губы. Но мне было ясно, что он твердо решил отвезти Нормана туда, куда обещал, и с этой позиции его не собьешь. Чего-чего, а упрямства Чарльзу не занимать.
Совершенно потеряв самообладание, я крикнула:
— Какая жалость, что тут нет Уинифрид. Уж она бы со всем справилась!
От ярости он покраснел как рак. Всякое упоминание о мачехе неизменно выводило Чарльза из себя. Не пытаюсь оправдать свое ребячество, но на меня свалилось больше, чем я в состоянии была вынести. Я это твердо знаю. Он ответил:
— Да, я уверен, что Уин справилась бы.
Я затряслась от негодования:
— Она сильна как лошадь. Ее-то ничто не может утомить. И уж она бы все организовала наилучшим образом. Бог ты мой, ну конечно же! Только, пожалуйста, помни, что когда она принимает гостей, то за неделю до этого не занимается ничем, кроме готовки, да и то она ведь только угощает, у нее никто не остается пожить. Корнфилд же каждый уик-энд превращается в настоящий отель. Я бы получала удовольствие от приема гостей, если бы муж больше мне помогал. Другие мужья что-то делают по дому — мне рассказывают их жены. Даже Бобби помогает Кэт, если у них не хватает прислуги. Ты же все взваливаешь на меня.