Страница 10 из 11
В 1972 году его семья, состоявшая на тот момент из отца, матери и четырехлетнего брата Карлоса, переехала из Колумбии в Нью-Джерси, где Фабиан и появился на свет год спустя. Ему не исполнилось и года, когда семья переехала еще раз – на сей раз в район Джемайка в округе Куинс Нью-Йорка. Там он и рос спокойным, прилежным и любящим порядок мальчиком. После четвертого класса родители Фабиана решили перевести его в частную школу, поскольку в местной государственной школе их старший сын попал в компанию несовершеннолетних преступников. В частной католической школе Святого Джона его любимым предметом была наука. «Мне нравилось узнавать что-то новое», – говорит он.
Героями Фабиана были родители и старший брат. Он уважал отца, который выучился на бухгалтера и работал сначала на химическом заводе, а затем в нескольких крупных банках. В матери, которая работала секретаршей, его восхищало умение сочетать домашние дела с полной занятостью. А брат? «Брат был для меня всем», – говорит Руиз, одетый в отличный костюм с безупречно завязанным галстуком.
Так начиналась история Руиза.
Соседи семьи Руиза знали о взаимной привязанности братьев, о том, что Карлос всегда придет на помощь Фабиану, если это потребуется. «И потому, – говорит нам Фабиан слегка срывающимся голосом, – все знали, что я ничего не боюсь. Если что-то вдруг пойдет не так, мой брат это исправит».
Жизнь Фабиана и его брата непоправимо изменилась в день, когда они играли в бейсбол в районном парке Джемайки в округе Куинс. Карлос с несколькими своими друзьями закончил играть пораньше, а Фабиан с командой остались доигрывать подачи. После игры, когда Фабиан зашел к приятелю вернуть одолженную перчатку, тот рассказал ему, куда направился его брат. Предыдущей ночью на него напали около продуктовой лавочки, и друзья устроили ему встречу с обидчиком в нескольких кварталах отсюда. «Я сразу понял, – говорит Фабиан, – что дело пахнет убийством и убивать будут моего брата». Он кинулся к перекрестку, где брат ожидал встречи в компании двух друзей. Карлос сказал: «Уходи отсюда. Тебе здесь не место». «Я никуда не пойду», – ответил Фабиан. Они продолжали спорить, когда на месте появился противник Карлоса в белом седане.
В шестнадцатилетнем возрасте Фабиан Руиз застрелил врага своего брата. Это было его первое и единственное преступление. Его арестовали по обвинению в убийстве со смягчающими вину обстоятельствами и в ожидании суда отправили в нью-йоркскую тюрьму Райкерс Айленд – огромное и мрачное заведение для правонарушителей, неспособных заплатить залог, и для тех, кто получил срок меньше года.
Попав в тюрьму, Руиз сразу стал мыслить как заключенный. Отчаянное положение пробудило в нем качества напористого человека, заставило твердо взять свою судьбу в собственные руки и проявлять смекалку, позволяющую получить из ничего хоть что-то.
Чтобы проиллюстрировать такую смекалку во время нашей встречи, Руиз встает со стула. Он выглядит высоким, широкоплечим и властным. «Оглянитесь вокруг, – говорит он, – в этой комнате не меньше ста видов оружия». Мы озадаченно смотрим на него. «Видите кусок пластика на том стуле? Я могу расплавить его и превратить в бритву». Он указывает на металлическую рейку стойки под телевизором и говорит, что может превратить ее в саблю. По его словам, водопровод в здании – просто арсенал разнообразного оружия. «А эта аудиоколонка в углу? Я могу раскурочить ее и найти внутри все, что угодно, что можно превратить в оружие».
Инстинктивное стремление подсуетиться – то есть использовать любой удобный случай или создать его самому, а не сидеть сложа руки и ждать, что будет, – привело Фабиана к попытке побега. В тюрьме Райкерс Айленд существовали разные режимы содержания заключенных. Там были обычные тюремные камеры и «бытовки для молодняка». «Они засунули меня в бытовку, и я начал соображать… Ведь эта штука сделана из жести и гипсокартона… Мне светит от двадцати пяти до пожизненного, а вы меня в консервную банку с гипсокартоном?»
Фабиан внимательно рассматривал и анализировал все детали помещения: каждую стенку, каждую трещинку, каждый угол. В конце концов он обратил внимание на вытяжку, вокруг которой порхали птицы. «И я задался вопросом, как они туда попадают, – рассказывает нам Фабиан. – Если можно влететь, значит, можно и вылететь? Ну, вот оно. И я решил, что последую за птичками».
Однажды вечером двое сокамерников отвлекли внимание дежурного надзирателя, а Фабиан в это время проник в помещение мойки для швабр (в которую обычно попадали только назначенные на уборку помещений) и выбрался наружу через потолок. Чтобы не вызвать подозрений раньше времени, во время вечернего обхода надзирателя на его шконке спал сокамерник. В два часа ночи Фабиан был на крыше бытовки, слишком высокой, чтобы прыгать с нее на землю. Он перебирался с крыши на крышу череды бытовок, казавшихся просто бесчисленными, не упуская из виду парковку и водную гладь, видневшиеся вдалеке за тюремной оградой.
Выбраться через парковку, как он хотел, не получалось: у входа собралась на перекур группа надзирателей. Он стал искать другие направления и, обнаружив путь наружу, спрыгнул на землю и перелез через первый забор, отделявший его от свободы. Следующий забор был примерно шести метров в высоту и полностью забран в колючую проволоку. Но Фабиан уже мог чувствовать запах соленой морской воды, которая находилась за забором. Он накрыл колючую проволоку одеялом и попытался взбираться, не обращая внимания на боль. Это оказалось невозможным. Сделать подкоп под забором было невозможно – он стоял на бетонном фундаменте. Когда небо осветили первые лучи рассвета, Фабиану стало не по себе. Он спрятался под фургон строителей, надеясь отсидеться там до наступления темноты и предпринять еще одну попытку. В семь утра на территории раздался сигнал тревоги. В небе кружили вертолеты, а Фабиан мог видеть ноги надзирателей, бегающих толпами вокруг его убежища. Наконец, по его следам пустили собак, и он услышал, как надзиратель говорит по рации: «Кажется, я его нашел».
«А мне уже воду было видно», – говорит он нам.
За попытку побега Фабиану добавили год, а режим поменяли на «строгий с централизованным круглосуточным наблюдением». Последующие несколько месяцев ему пришлось провести в одиночной камере, и там он пришел к выводу о том, что свой напористый характер и умение подсуетиться можно использовать в более позитивных целях.
Свойственные ему раньше спокойствие и любовь к знаниям постепенно возвращались. В тюрьме он читал все – от комиксов до классики, от журнала «Тайм» до Библии, Торы и Корана. После побега его считали потенциальным зачинщиком беспорядков, поэтому постоянно переводили из камеры в камеру и из тюрьмы в тюрьму. Он уклонялся от вступления в тюремные банды, что было скорее исключением из общего правила для начала 1990-х годов.
Фабиан стал изучать уголовное законодательство штата Нью-Йорк, получил сертификат помощника юриста, часами штудировал кодексы и судебные дела, писал ходатайства и архивировал документацию. Он работал делопроизводителем, и это стало для него важнейшим жизненным опытом. «В конце концов во всей этой информации я увидел ключ к давно запертой двери». Он говорит нам, что многие из тех, кто сидит в тюрьмах, оказываются там из-за своего неумения использовать информацию понятным обычному обществу способом. Прирожденная сметливость позволила ему осознать, что надо просто с умом использовать то, что есть под рукой.
Руиз получал не только юридические знания. В местном колледже он получил диплом о гуманитарном образовании. Он прошел курсы и получил сертификаты помощника кровельщика, помощника электрика, разборщика асбестовых покрытий, консультанта по профилактике СПИДа, консультанта по работе с несовершеннолетними и консультанта по предупреждению насильственных преступлений. Он начал издавать журнал о хип-хопе и тюремных новостях под названием The Rap Tablet.
Фабиан отсидел в тюрьме двадцать один год и в течение этого срока изучал все эти разнообразные миры. «В тюремной жизни я познал все. В Большом доме мне стукнуло и восемнадцать, и двадцать один, и все такое…» И все это время он учился, наблюдал и оттачивал навыки, которые могли бы понадобиться ему после выхода на свободу в возрасте тридцати восьми лет. Свои бизнес-идеи он заносил в специальный блокнот. «Я оставил его в тюрьме, когда выходил на волю, но я никогда не забуду о нем. Все это у меня в голове, этого у меня никто не сможет отнять, и все мои нынешние занятия идут именно оттуда».