Детские сердечки

– Видимо да, – ответил я, подумав. – Это наш герой, разбирающийся с несправедливостью и ищущий правду жизни теми способами и методами, что ему доступны – через грязь, кровь и боль. Он не особо задумывается над своими действиями, потому что свято уверен в себе, и от того не подвержен сомнению уже ступив на свой путь.

– Прямо как ты? – Ян внимательно поглядел мне в глаза.

– Я? Я не такой, – я отмахнулся. – Сомнения мне не чужды. Каждую ночь мысли одолевают мою большую голову.

– Ну а для чего же еще нужны герои? – философски заметил поляк. – Герои нужны, чтобы к ним стремиться!

На этом разговор и иссяк. Дальше ехали, погрузившись в свои сомнения и мысли. А, между тем, город Осло просыпался.

Солнца опять было не видно за толстым одеялом из серых облаков. Сумерки наступающего дня пробивались через свинцовое небо и мелкий снег, ниспадающий вместе с ветром на промерзлую землю.

К моему великому изумлению, мы проехали мимо работающего фонтана. Нет, фонтаны я видел и в своем родном городе, но то, что они способны работать при минус пятнадцати – даже и представить не мог. Впрочем, чем бы, дитя не тешилось – лишь бы в депрессию не впадало.

Наша задача была проста – перехватить детей в одной из местных школ во время большой перемены. Как мне объяснила Жанна, первые классы тут напоминают наш детский сад. У детей нет полноценных предметов – они просто вместе с воспитателями учат каждую букву алфавита в отдельности. Единственно, что занятиям на улице уделяется больше, чем в России времени, даже зимой. На это и был расчет.

Мы добрались до места как раз к тому времени, когда детей привозили в школу. Оставалось минут двадцать, чтобы еще раз оглядеться. Ричард должен был несколько раз объехать район и припарковаться так, чтобы, в случае чего, перекрыть путь полицейским, если те всё же появятся. Ян и Жанна, изображая (а может и не изображая) влюбленную парочку, праздно шатались по улице. Ну а мне досталась роль водителя.

В своих шоферских навыках я был уверен, не зря сидел за рулем в охранном экипаже. Я почти никогда не опаздывал на вызов, выжимая из автомобиля всё, что можно и нельзя. А уйти от погони тут, даже на электромобиле – дело пяти минут. По крайней мере, я себя в этом уверил.

Просто так сидеть в салоне было скучно, и к еще одному великому изумлению я обнаружил в бардачке набор отверток. Как я знал из рассказав Люка и Яна – дело это небывалое, свои машины тут чинят исключительно в специализированных автомастерских. Подобрав среднюю крестовую, я тут же прикрутил расшатавшийся противосолнечный козырек. И плевать, что машина эта, скорее всего, в угоне, хотя я точно этого и не знал, но у меня проснулось желание что-то делать.

Подошедшего к машине человека, я не заметил. Раздался стук по стеклу водительской двери и в окно ко мне заглянул улыбающийся черноусый мужик. Он размахивал руками и что-то говорил. Что именно – я не разобрал. Стекло и непогода надежно глушили слова. Пришлось открывать окно. Оказалось, что зря. В меня ткнулся ствол пистолета.

Я рванул вперед, так, чтобы оружие оказалось между ухом и плечом, зафиксированный сверху левой рукой. Правая же рука в резком выпаде уходит в сторону мужика. И только я потом сообразил, что в руке зажата отвертка, которая вошла в горло по самую рукоять. Глаза нападавшего от удивления округлились, но спусковой крючок на пистолете он выжать успел. Громкий выстрел оглушил меня, одарив, по сути, полноценной контузией.

Выдернув зачем-то окровавленную отвертку, я уронил её под ноги, оттолкнул обмякшее тело и завел Нисан.

Что?! Как?! Куда?!

Мой мозг не мог ответить. В глазах темнело, а к горлу подкатывался ком тошноты. Я помнил лишь одно, что я тут не один. И у товарищей могут быть проблемы. О том, что это был за человек, я в тот момент и не задумывался.

Вырулив на дорогу, я помчался по до перекрестка, за которым скрылись Ян и Жанна. Вырулив налево, я практически наткнулся на них. Безмятежно, они делали вид, что разглядывают картины в витрине небольшого магазинчика.

– ЯН! – крикнул я, возможно даже более громко, чем было нужно, так как на меня оглянулись вообще все пешеходы на том тротуаре.

Но не успел товарищ ответить, как его и Жанну словно тряпичных кукол отбросило на ту самую витрину. Выстрела я не слышал, но без него явно не обошлось. Я быстро огляделся, пытаясь сфокусировать внимание, и успел заметить мужчину, спешно прячущего обрез двустволки под пальто. Он зло оглянулся, во взгляде читалась нескрываемая ненависть.

Как у меня в руках оказался трофейный пистолет, я не понял. Еще секунду назад он впивался в спину, прижатый к креслу…

Несколько выстрелов и фигура неприятеля медленно осела на припорошенную снегом брусчатку. Расстреляв весь магазин, я попал от силы раза три, все остальное ушло в молоко, в стену дома.

Выпав из Нисана, я с трудом встал на ноги и подошел к друзьям. То, что Жанна мертва было понятно сразу – люди не способны жить с огромным куском стекла в горле. Янеку повезло больше. От осколков витрины он почти не пострадал, но картечь разворотила ему поясницу.

– Жанна… Жанна… Моя Жанночка, ответь, – шептал он, силясь подняться. – Жанна… С тобой всё в порядке?

Я молча подхватил его и попытался поднять. Безуспешно. Пришлось за руки тащить поляка к автомобилю, оставляя кровавый след.

– Куда? А Жанна? – не унимался раненный. – Как же моя Жанночка?

– Жанна всё… – прохрипел я. – Ей уже не поможешь.

– Как же так? – Ян заплакал. Слезы по его лицу полились беззвучно. Я с трудом запихнул его на заднее сидение тихо, почти беззвучно, работающего двигателем Нисана и, устроившись на водительском месте, выжал педаль акселератора в пол, а он всё повторял. – Как же так, Жанна? Как же так?

Когда через несколько минут Ян замолчал, я не сразу сообразил, в чем дело. И только увидев остекленевшие глаза, с какой-то детской обидой, уставившееся в потолок, понял, что Янека больше нет.

Но по крайней мере, сейчас он был рядом со своей Жанночкой…

Глава 13

– Давай подойдем к окну, раз свет включать нельзя.

– Да, нельзя включать свет. Мало ли кто мимо поедет…

– Только, дядя, смотри, я сварщик не настоящий, я маску на стройке нашел.

– Чего? – на меня уставились округлившиеся глаза Ричарда.

– Чего-чего, – кисло усмехнулся я в ответ. – Хреновый из меня медик. Ни разу никого не зашивал.

– Не переживай, я вытерплю.

– Может, для анестезии виски дерябнешь?

– Что? – к моему великому изумлению, оказалось, что Ричард вполне сносно говорил по-русски, правда, смысла некоторых слов не понимал. Почему он ранее этого не показывал, я не понял. Наверняка у него были основания, например – вдруг я о чем проболтаюсь, думая, что он меня не понимает.

– Говорю – хоть водки выпей, чтоб больно не было.

– Это да, это можно, – Дик распахнул дверцу навесного кухонного шкафчика и вынул полупустую бутылку виски. Не глядя, он плеснул половину чайной кружки огненной жидкости и залпом выпил. – Fuck! – произнес он осипшим голосом.

– Силен! – похвалил я. – А теперь терпи.

Я раздавил ложкой на столе таблетку, которую вручил Дик, вроде бы какой-то сильный антибиотик. После, присев на стул, медленно отодрал окровавленные тряпки от раны англичанина. Длинный, но неглубокий ножевой порез на спине. Ричарда подловили, когда он в ожидании сигнала вышел за стаканчиком кофе в местный Старбакс. От удара ножом он почти увернулся, но клинок всё же зацепил.

Получившийся порошок я высыпал в рану и взялся за простую швейную иголку с грубой черной ниткой, стерилизованных в том же виски, которое чуть ранее выступило анестетиком.

Шить по живому мне еще не доводилось. Иголка очень туго шла, поэтому пришлось взяться за предложенные Диком плоскогубцы. С ними пошло легче, но только для меня, Ричард матерился на своём наречии и, навалившись на стол, грыз кулак, чтобы не закричать.