Печать позора

-Нет, папа, - выдохнул Николас, - вкусы у нас разные.

Это точно противостояние отца – сына. Я не собиралась больше в этом участвовать. Резко скинула руку Николаса со своей талии, затем посмотрела на него.

-Мы с тобой никогда не были вместе и не будем.

Я проговорила каждое слово чётко и ясно. Николас напрягся, сжал кулаки, но ничего не ответил. Затем я обернулась к его отцу.

-Хорошего вечера, мистер Свен.

Я прошла мимо них, собираясь всё-таки найти Яну. Чтобы этот вечер стал сноснее.

Но меня остановил оклик.

-Жаклин.

Я обернулась на голос. Моё лицо просияло. Я действительно была рада видеть его.

-Мистер Дик, вы тоже здесь.

-Да, мы с мистером Палмеров – старые друзья.

-Это здорово, - улыбнулась я.

-Ты давно не заходила ко мне, девочка, - укорительно покачал головой мистер Дик.

-Прошу прощения, мистер Дик, - в связи со всем происходящим, я забыла про его приемы.

Да я и не нуждалась в них последние пару недель. С появлением Яны в моей жизни у меня не было приступов. И сейчас я ведь решила идти дальше. К обрыву меня точно не потащит.

-Ты в порядке? – он был обеспокоен.

-Да, - я искренне улыбнулась ему. – Всё, правда, хорошо. Я чувствую себя абсолютно нормально. И даже более того.

-Я рад, что у тебя появились друзья, Жаклин, - он взял мою руку двумя руками, - но ты не должна забывать про терапию. Твоё лечение ещё не окончено. В понедельник я буду отправлять отчёт о твоем состоянии. Но я ничего не знаю, так как ты не приходишь. Я звонил твоим родителям, но они говорили, что ты занята, потом куда-то уехала.

-Хорошо, - ответила я. Моей руке было комфортно в его ладонях. Такое ощущение, что меня за руку взял мой дедушка, который очень заботится обо мне. – Я приду в понедельник, обещаю.

-Я буду ждать тебя, Жаклин, - он похлопал меня руке и отпустил.

Я еще раз улыбнулась ему, затем вышла из зала.

Яны нигде не было. Я поднялась наверх, в её комнату.

Она сидела на кровати в шикарном платье. Из её глаз текли слёзы.

-Боже, что случилось? – я быстро подошла к ней.

Хотела сесть перед ней на корточки, но платье не позволяло, поэтому я села рядом.

-У тебя что-то болит? Тебе плохо?

Моё сердце застучало, как сумасшедшее. Я очень испугалась.

Она всхлипнула.

-Я в порядке.

-Ага, а Пизанская башня вдруг выпрямилась, - не знаю, почему сделала именно это сравнение.

Яна усмехнулась сквозь слёзы. Она неровно дышала, немного подрагивала.

-Что стряслось?

Мой голос опустился до шепота.

-Это из-за Маркуса? - попыталась предположить я.

Она закивала головой, сцепила ладони своих рук, начала нервно тереть большие пальцы друг о друга.

-Он не хочет быть со мной, - всхлипнула Яна.

-Но ведь ты ему нравишься, это видно…

-Недостаточно, чтобы начать встречаться со мной. Он просто проводит со мной время. Причём, никто не должен об этом знать. В школе он проходит мимо, будто не он еще накануне ночью занимался со мной любовью. Хотя и не любовью, а просто трахался.

Слёз стало больше. Говоря о своей боли, мы делаем её более реальной. Тогда к нам наконец-то приходит осознание. Наш мозг мыслит иначе. И пока это у нас в голове, нам кажется, что всё не так уж и плохо. Но произнося вслух, мы вдруг осознаем – настолько смешно, неправильно и, зачастую, страшно звучат некоторые вещи.

-Выглядит, как замкнутый круг. Я позволяю ему это, затем жалею обо всём, говорю, что больше не поддамся. В эти минуты я полна решимости. Но потом вижу его, и вот я уже слабая, безвольная, снова плачу, и повторяю, что в следующий раз точно смогу отказать.

Яна – мой пример сильной девушки. Но даже она не всегда такая. У каждого из нас бывают моменты, когда мы даем слабину. Все натыкаются на свой криптонит. И сейчас девушка, которая вытащила меня из болота с такой лёгкостью и непринуждённостью, сама нуждается в помощи. Я не знала, что надо сказать или сделать.

Разве я могу давать советы?

-Ты его любишь?

-Я не знаю. Наверно, нет. Хотя, сейчас уже не знаю.

-Что конкретно ты от него хочешь? Чтобы он объявил всем о своей симпатии к тебе?

-Нет, наверно, нет.

-Чтобы он больше не приходил к тебе?

-Нет, - выдохнула Яна.

-Но….

-Да, ты права. Я, правда, сама не знаю, чего хочу. Наверно, в этом-то и проблема. Я даже не могу предъявить ему претензию, потому что сама не могу понять, в чём она заключается.

Я коснулась её плеча. Она подняла голову. Косметика не растеклась. Дорогая косметика просто так не смывается. Богатые, возможно, плачут даже чаще, поэтому и косметика у них более стойкая.

-Ты должна дать время. И себе, и ему.

Она кивнула, еще раз всхлипнув.

-Зуб даю, Маркус точно скоро поймёт, что лучше тебя ему не суждено встретить.

Яна улыбнулась.

-Ты не можешь знать это наверняка.

-О, я точно могу. Ты же мой лучик света в тёмном царстве.

-Надеюсь, что у этого лучика не такая же судьба, как у Катерины из «Грозы» Островского.

Я не поняла, о чём она.

-Что?

-Русская литература, - ответила Яна, рассмеявшись. – Выглядишь ты офигенно….

Яна привела себя в порядок, после чего мы спустились вниз. Все гости уже прибыли. Мистер и миссис Палмер проходили по залу, останавливаясь и разговаривая со всеми по порядку.

-Никогда не видела ничего подобного, - шепнула мне Яна.

-Это просто сборище лоска и пафоса, - ответила я.

Мы стояли в стороне, обсуждая наряды, причёски гостей. Все были одеты, накрашены как под копирку.

Как ни печально было признавать, но мои глаза бродили по залу в поисках одного человека. Мне очень хотелось увидеть его ещё раз в этом костюме. Но Николаса нигде не было видно.

Я мысленно одёрнула себя. Какая же я дура!

-Скоро будет подан ужин? - услышала я сбоку от себя разговор двух неизвестных мне дам.

-Думаю, что минут через тридцать.

-Слава Богу, со вчерашнего дня ничего не ела, чтобы влезть в это платье.

Мы с Яной захихикали. Боже правый, для чего идти на такие жертвы?

Мне есть совсем не хотелось. Корсет платья сжимал мой желудок в тугой узел.

-Не пойду за стол, - сообщила я Яне.

-Я тоже не хочу,- отозвалась она, - но положение - дочери хозяйки - обязывает. Мама предупредила меня об этом заранее.

Мы разошлись. Она направилась в столовую, а я решила подышать свежим воздухом, глядя на океан. Поднялась на второй этаж, зная, что там есть очень удобный балкон. Мы с Яной неоднократно лежали там, наслаждаясь солнышком.

Я открыла дверь, вышла наружу. Лёгкий бриз коснулся моих волос. Я наполнила свежим воздухом свои лёгкие. Но внутри, вместо облегчения, всё только сжалось. На глаза почему-то навернулись слёзы. Стало очень горько. Червь забирается в яблоко и точит его изнутри. Вот также обида на родителей грызла моё сердце.

Что я сделала не так? Почему самые родные отворачиваются от меня раз за разом. Отец сказал, что я сама виновата, но разве люди могут идти по жизни, не совершая ошибок.

-«Ты говоришь, что нет любви во мне.

Но разве я, ведя войну с тобою,

Не на твоей воюю стороне

И не сдаю оружия без боя?

Вступал ли я в союз с твоим врагом,

Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?

И разве не виню себя кругом,

Когда меня напрасно ты обидишь?»

Я обернулась на голос. Тихий бархатный. Николас. Он замолчал. Я широко открыла глаза, но губы сами начали движение.

-« Какой заслугой я горжусь своей,

Чтобы считать позором униженье?

Твой грех мне добродетели милей,

Мой приговор - ресниц твоих движенье.

В твоей вражде понятно мне одно:

Ты любишь зрячих, - я ослеп давно», - закончила я за него.

Он улыбнулся, не сводя с меня взгляд. Николас сидел в одном из кресел, что стояли в углу. Бабочка развязана, теперь висела на его шее, как широкая верёвка. Рубашка расстёгнута до середины груди.