Страница 21 из 26
Свенальдич сломал шапку, поклонился.
– Желаешь ли, витязь, быть слугой моим? – спросила княгиня. – Сослужишь ли русскому престолу так, как отец твой?
– Желаю, матушка-княгиня! – страстно ответил польщенный Лют, которого раньше допускали ко двору лишь в качестве охраны.
– Хочу приставить тебя кормильцем к сыну моему, Святославу.
Свенальдич просиял:
– В сей же час приступлю! Уж я вскормлю! Уж я на путь наставлю!
– Не спеши, витязь, – мягко промолвила княгиня. – Прежде исполни мою волю, которую хочу поручить тебе.
– В чем ее суть, госпожа? Я вмиг исполню!
– Это должно остаться в глубокой тайне, Лют.
– Клянусь, княгиня!..
– Постой! – посуровела она и похолодела очами. – Где ныне твой отец?
– Ушел на Уж-реку! – доложил Свенальдич, несколько смущенный. – Исполнить твой указ… Взял много подводных коней и поскакал наметом. Спешит готовить тризну… Мне же велел ко двору явиться!
Его темные, южные глаза выражали легкую рассеянность, а простота открытого, взора – преданность и желание служить, однако почуяла княгиня во всем этом одно лукавство. Лют знал все! И заговор против Великого князя, последующее сватовство вдовы княгини – ничего не обошлось без участия Свенальдича.
– Присягни Великому князю Святославу! – потребовала княгиня.
Ретивый витязь тут и в самом деле смешался, ибо без воли отца своего, Свенальда, не вправе был ни присягать, ни в службу наниматься, хотя и возрастом давно созрел. Мало того, старел – за полсотни перевалило Люту.
– Он несмышлен еще! – нашелся Свенальдич. – Не возмужал, чтобы…
– А возмужал ли ты, коль без отцовского слова не ступишь шагу? – спросила княгиня. – Не присягнешь Святославу – не сослужить тебе тайной службы, которую намереваюсь поручить.
Упоминание о тайной службе разожгло страсть Люта: где тайна – там и честь, и злато…
– Не мал я уже, княгиня! Могу и сам поступать!
– Присягни!
– Семь бед – один ответ! – витязь встал на колено и присягнул, поклялся Святославу служить правдой, а Руси – мечом своим. Но исполняя обряд, он горел от нетерпения, а княгиня умышленно тянула, не говорила ему о сути службы.
– Много ли оставил тебе дружины отец?
– Семь сот конных да три пеших, – признался Свенальдич и что-то заподозрил, нахмурил по-отцовски бровь. – Ежели стольный град от набега защитить – довольно, но ежели, госпожа, ты замыслила мне супротив отца выступить…
Недоговорил и устрашился.
– Иное я замыслила, – успокоила княгиня. – С чего ты взял, что я хочу с отцом тебя стравить? Откуда у тебя думы такие? В сей-то час, когда и так горе на Руси? Горела на воре шапка! И холодный северный рассудок не в состоянии был потушить этого пламени!
– Какая же служба мне выпадает? – терял терпение Лют. – Коли тайная, и с присягой ко князю?
– Слушай меня, Свенальдич, – и жестко, и ласково сказала княгиня, доставая из ларца пергаментный свиток, перевитый кожаным ремнем. – Муж мой, Игорь, покуда правил на Руси, казну растратил, а из похода сокровищ не привез. А мне сейчас надобно и злата, и серебра, и каменьев самоцветных. Ведь я собой красна да не богата,
– Как же не богата, матушка? Вся Русь у твоих ног…
– Власть еще не суть богатство. А вот ежели при красе своей будет у меня полна сокровищница – стану я первой невестой среди прочих. И царь ромейский к моим ногам припадет. Без дружины и оружия я покорю его, как покорить не могли достославные князья.
– Ох, матушка! – вновь устрашился храбрый витязь. – Экую хитрость ты задумала…
– Сослужишь мне по правде – первым вельможей будешь, – посулила княгиня.
– Велишь мне дань взять сверх меры? – задор Свенальдича слегла увял.
– В скорбный год и мерной дани не берут…
– Пошлешь в разбой на хазар?
– Разбоем не много возьмешь…
– Или воевать их?
– Мне войны затевать не след нынче, подожду, когда сын вырастет.
– Куда же мне идти?! – не сдержавшись, воскликнул Лют. – И где искать сокровищ?
– Ступай в северную сторону, – велела княгиня. – Там в холодном море есть остров Ар. Чтобы отыскать его, возьми поморцев-мореходов. До острова этого пять сот и девять поприщ, без сведомых людей его не отыскать среди других островов.
– А далее – что? – едва дышал Свенальдич. Однако княгиня тянула, по-вдовьи горько размышляла:
– Хотела я отца твоего послать, да стар он, и боюсь, не вернется, сгинет по дороге. А ты молод и могуч, и вижу, до злата не жаден, как Свенальд. На кого мне теперь можно положиться, когда мужа нет и сын – суть несмышленыш?.. Помни, витязь, тайну я тебе открываю сокровенную, никто о ней, кроме меня, тебя и Святослава не должен ни знать, ни ведать.
– Да в чем же ее суть?
– На острове отыщешь каменный столп, – медленно продолжала княгиня. – С восточной стороны под столпом есть вход в пещеру. Ищи его на восходе солнца, первый луч укажет… А дружину свою у моря оставишь, возле насад, и под страхом смерти не вели тронуться с места, даже если ты целый месяц будешь искать тот столп. У входа тебя встретит Гой подай ему эту грамоту, – она протянула Люту пергамент. – Он в пещере тебе дверь укажет и ключ даст… А свиток сей не разворачивай и не читай. Все одно, письмом он писан ныне незнаемым…
– Что же там, в пещере? – умирал от нетерпения витязь.
– Гой скажет, какие сундуки взять. Их всего пять, но ты возьми три малых, а два тяжелых оставь. Попросишь у Гоя три повозки, и чтобы в каждой по паре лошадей. Иначе не довезти тебе сундуки к насадам.
– Там – злато?
– И злато, и серебро, и каменья драгоценные, – проронила княгиня спокойно. – Ты верный витязь, на тебя полагаюсь. Доставишь сундуки мне – сдержу слово свое.
Свенальдич прижал свиток к груди.
– В сей миг отправляюсь! В сей же час!
– Исполнишь мою волю – и кормильцем станешь Святославу, и первым вельможей. Да сверх того сороковину от тех сундуков дам!
– Исполню, госпожа!
– В путь посылаю опасный, – предупредила она, – по Северу ушкуйники бродят, ватаги разбойные… В целости и сохранности привези сокровища!
– Всю дружину возьму с собой!
– Не бери всю! – запретила княгиня. – А только самых верных и храбрых… Появишься с большим войском на Севере – все народы всполошишь, распустишь молву…
– И то верно…
– Ступай, да свой поход держи в великой тайне!
– Не сомневайся, матушка-княгиня! – вскричал Лют. – И ты, Великий князь, хоть и несмышлен еще, – не сомневайся. Я с добычей вернусь!
Поклонился Свенальдич и покинул гридницу. А княгиня обняла Святослава, приласкалась к нему, утешила:
– Не быть ему кормильцем!
– Сей муж сказал правду, – неожиданно проговорил княжич. – Он не лгал, как отец его. Но ты лгала ему, мать! Почему ты лжешь мужам?
– В сем и есть суть правленья, – вздохнула мать. – Без лжи мне не совладать с жадностью и изменой… Мне надобно услать из Киева Люта с его лучшей частью дружины, пусть ищет остров Ар! Найдет – не вернется, и не найдет – тоже не вернется.
– Но ложью не добудешь правды!
– Эх, сын мой… Власть – это всегда ложь ради правды.
– Вот отчего гаснет на Руси Свет, – вздохнул княжич и вдруг вцепился в материнскую руку. – Мне страшно, матушка!
– Ну да не страшись, – утешила княгиня. – Как возмужаешь, так и станешь править по правде.
– Боюсь утратить свет в очах…. Недетская эта боязнь заставила содрогнуться княгиню.
– Годи, Великий князь, – обнимая сына, прошептала она. – Вот справлю тризну и определю тебе достойного кормильца. И с боярами договорюсь, не посмеют своеволить… Ты ведь знаешь Претича, что присягнул тебе первым?
– Знаю, матушка…
– Он славный боярин и рода досточтимого, варяжского. Он вскормит из тебя мужа и воина.
– Наука сия не хитра, матушка, – вздохнул Святослав. – Муж я от рождения, а воин волею судьбы, поскольку возле меча родился и живу. Прибудет силы, и подниму его… А вот однажды я спал и явилась ко мне… дева.
– Дева? – насторожилась княгиня.