Древняя кровь

Поначалу Ренджи терпел. Он принципиально не навещал больше капитана и не справлялся о его самочувствии, и потому понятия не имел, сколько еще придется ждать того момента, когда Кучики выйдет на охоту. Но он исправно посещал вечерние собрания лейтенантов, ставшие обязательными после объявления военного положения. Лейтенанты обсуждали события дня, делились сведениями. На Абарая косились. В конце концов он озверел окончательно.

– Рукия, – заявил он однажды после собрания, – я так больше не могу. Так просто нечестно, в конце концов! Это я должен найти риока, это будет правильно. Эти сволочи опозорили меня перед коллегами, перед капитаном…

– Но тебе нельзя, – напомнила она. – Если брат узнает, что ты в его отсутствие… Нет, я-то не скажу, но ведь все равно не скрыться. Заметят.

– Плевать, – Ренджи стиснул кулаки. – Капитан поймет. Он должен понять. Он ведь и сам такой же. Если бы его отстранили, стал бы он терпеть?

– Ну уж! – возмутилась Рукия. – У брата с дисциплиной куда лучше, чем у тебя. Приказ есть приказ. И ты не должен…

– Ой, а ты-то с каких пор стала такой правильной?

– А я что? Я всегда такая была!

Несмотря на продолжительную полушутливую перепалку, во время которой лейтенанты припомнили друг другу все грешки вплоть до Руконгая, Ренджи остался при своем мнении. Хотя говорить об этом Рукии не стал: очень уж она за него переживала. И даже сделал вид, что она его уговорила. Но на следующее утро он в штабе шестого отряда не появился.

Его бойцы были в полной растерянности. Абарай не оставил распоряжений, не ознакомил никого с расписанием постов. Он просто исчез. Поскольку его так и не нашли, командование принял третий офицер. Он и обнаружил на лейтенантском столе заранее составленные списки патрулей на несколько дней вперед. Значит, исчезновение Абарая было запланированным. Офицеры посовещались и решили пока никому об этом не докладывать. В конце концов, лейтенант оставил им конкретные приказы, пусть и в такой форме. На деятельности отряда его отсутствие никак не скажется. Может, он и сам вернется через пару дней. Пожалуй, следовало бы поставить в известность хотя бы капитана Кучики, но он, говорили, в тяжелом состоянии, так что, наверное, лучше не беспокоить. Все прекрасно понимали, что сделает с лейтенантом капитан, если обнаружит такое. Абарая Ренджи в отряде любили.

***

Инамура Бенико, 17 лет, без определенных занятий.

От неизвестного, но полного опасной силы врага, сопровождаемого уже знакомой девчонкой-лейтенантом, удирали врассыпную, так что потом еле нашли друг друга. Бенико ожидала, что Томикава разозлится окончательно, но он почему-то выглядел вполне довольным, хоть и задумчивым.

– Камуи, почему ты его не убил? – недоумевал Фуками-сенсей. – Тебе на это одна секунда понадобилась бы.

– Какой был смысл его убивать? – пожал плечами тот. – Мы все равно не успели бы его съесть.

– Ну и что? Он опасен. Его следовало уничтожить.

– Он прав, нечего портить угодья, – поддержала Томикаву бабуля. Все давно заметили, что эти двое обычно сходились во мнениях. – Пока он жив, мы сможем поймать его еще раз и воспользоваться его силой. А если бы убили, столько добра пропало бы впустую. Тот рыжий ведь сказал, что таких здесь всего тринадцать.

Впрочем, Фуками было грех жаловаться. В тот день он был единственным, кому удалось поживиться силой. Он сожрал целую кучу реяцу капитана, но потом, будучи человеком честным, отказывался от добычи еще несколько дней, когда они ловили отбившихся от стаи черненьких.

Удивительно, но эта размазня Гинтаро оказался полезен. Бенико всегда считала, что он паникер, и не надеялась, что он сразу же не запросится домой. Однако старший Ота не только не жаловался, но и тренировался изо всех сил.

Они все тренировались, изучая свои возможности. Сейчас, на территории врага, им было необходимо узнать о себе как можно больше. Касуми обнаружила новую способность: она могла искривлять пространство, моментально оказываясь в другом месте. Фуками-сенсей полагал, что теоретически она могла бы искривлять и время, но только детский разум еще не способен в достаточной степени представить себе эту стихию. С пространством куда как проще. Тренировалась она и проходить в сны, являясь всем своим товарищам по очереди. Томикава полагал, что таким способом врага можно здорово помучить и напугать, тем более, что очень многих они уже видели. Легко затаиться, когда чувствуешь врага издали, а он в это время и не подозревает о твоем присутствии.

Бенико же сумела призвать духов-помощников. Эти странные, человекоподобные существа соткались, казалось, прямо из окружающего пространства. Четыре темные, с дрожащими контурами, фигуры, состоящие, как будто, из одной лишь реяцу, подчинялись ее командам, но распались, когда она им позволила, с явным облегчением. Больше четырех ей пока не удавалось создать. Следовало еще проверить, как они поведут себя в бою.

И все же в их всегда раньше дружной компании наблюдался какой-то едва заметный раскол. Бенико всегда знала, что Гинтаро трус, но предположить не могла, что трусом окажется… Фуками-сенсей. Он почти непрерывно призывал всех к осторожности. Это по его, почти паническому, настоянию они и не охотились пока на капитанов. Сенсей постоянно говорил о том, что они должны вначале набрать достаточно сил, что не следует торопить события, что нужно охотиться на слабую добычу. Гинтаро робко вторил ему. Томикаву же разобрал азарт. Ему не терпелось столкнуться с сильным врагом, ему хотелось сражаться, придумывать хитрости, загонять крупного зверя в ловушку. И, конечно, пожирать его. Бабуля Фуми едва не аплодировала, слушая его речи. И Касуми тоже смотрела благосклонно своим недетским взглядом. Непонятно было, о чем думает Такадо, свое мнение он обычно держал при себе. Что касается Бенико, то она однозначно поддерживала Томикаву. Ей нравилось их нынешнее существование, хоть она порой и страдала от отсутствия сигарет.

Инамура Бенико с детства была проблемным ребенком. Она бросила школу, недоучившись совсем чуть-чуть, сбежала из дома и некоторое время перебивалась по приятелям. В конце концов, родители ее выловили и уговорили вернуться, однако закончить школу так и не убедили. Бенико и раньше не находила себе применения в мире нормальных людей, а уж после того, как Фуками-сенсей открыл ей суть ее истинной природы, искать себе место в жизни стало казаться и вовсе бессмысленным. Она перебивалась случайными заработками, чтобы позволить себе хотя бы немного шмоток и развлечений, она создала себе имидж этакой брутальной особы, она проводила в седле своего байка больше времени, чем в каких-то других местах, она водилась с шайкой хулиганистых бездельников. Но все это время она мечтала оказаться в каком-нибудь месте вроде этого и заниматься чем-то вроде того, что они делали теперь. Лелеять, взращивать настоящую себя, жить не ради дурацких модных шмоток, а ради достижения настоящей, вещественной мощи… Бенико точно знала, что, как только Томикава перестанет мириться с осторожностью Фуками-сенсея, она немедленно поддержит военного наставника.

***

Прав был Ренджи, когда думал, что у Кучики упрямства на десятерых хватит. Впрочем, может быть, его подняло с постели чувство долга. Или жажда мести. В любом случае, целительское мастерство Уноханы сделало лишь половину дела. Остальное он добил сам.

Унохана выпустила его из госпиталя, когда была значительно восстановлена реяцу и зажили раны. Все же назвать его здоровым было бы еще рано. Та загадочная субстанция, о которой Рецу толковала лейтенанту Абараю, тоже требовала восстановления. Бьякуя стискивал зубы, заставляя себя шевелиться, и чувствовал, что двигаться ему совершенно не хочется. Уже не болело избитое тело, уже реяцу была ровной и восстанавливалась сама, но мысль о том, что нужно куда-то идти и что-то делать, заставляла опускаться руки. Слабость свила гнездо внутри его существа, она соблазнительно нашептывала, что пора сдаться, что все бессмысленно и лучше всего умереть. Все, что оставалось у Кучики Бьякуи, это его гордость и привычка действовать, несмотря ни на что.